Стелла Грей - Стон и шепот

И я оказался прав. Само собой.

– По поводу нашего вчерашнего пари, – наконец-то перешел к делу парень. – Помнишь, мы говорили про тачку и виллу?

– Да.

Притом до сих пор не понимаю такой потребности выебнуться напоказ в спортивном авто. Я покупал этого зверя цвета мокрый асфальт, так как дико любил скорость, и она удовлетворяла меня на все сто процентов. А этот?

– Я сейчас на недельку улетаю, а как вернусь, попрошу машину.

Заверив юного идиота с садистскими наклонностями в том, что все будет в лучшем виде, я наконец-то нажал на отбой.

Привычная рабочая атмосфера офиса затянула довольно быстро и выбила из головы все лишние мысли. Я погружался в свое море работы, задерживая дыхание на максимальный срок, и получал почти физический кайф от выполнения своих планов.

Я – так называемый “достигатор”. Фанат труда и, самое главное, результата.

Мне нужно, чтобы жизнь кипела, а чужие фирмы растворялись в моей, падая под натиском концерна одна за другой. Пожалуй, я понимал великих полководцев прошлого, которые шли на край земли за новыми победами, хотя, казалось бы, давно могли остановиться.

К середине рабочего дня на личную почту пришло письмо от Николая с вложением, в котором на нескольких страницах описывалась жизнь моего приобретения.

Первым ударом под дых оказалось ее имя.

Ева.

Ее звали Ева.

Я повторял это имя снова и снова, раскатывая звуки на языке и чувствуя, как по телу бегут мурашки, а волоски встают дыбом.

Она совершенна во всем звуковом диапазоне.

Быстро изучив остальное, я откинулся на спинку кресла и сцепил руки на животе.

– Ева-а-а… – не удержался и повторил вслух, задумчиво изучая фотографию на мониторе. – Девочка-певица, значит? Гнесинка? С таким-то колоссальным конкурсом на место и поступила на бюджет, хоть и на второй год. Талантливая малышка… и везучая. Если бы не твой голос, лежала бы сейчас в перелеске.

Я смотрел на нее и ощущал, как из-за спины подкрадывается то самое чувство, которое я гнал от себя весь день. Лютая жажда. Мне хотелось секса.

Закончить то, что начал, и оттрахать девчонку так, чтобы завтра встать не смогла, а меня наконец-то отпустило и перестало накрывать от имени и ассоциаций. Схватив пиджак, я поднялся и направился к двери. Хватит на сегодня работы… Уже сидя в автомобиле, по дороге к дому я быстро набрал номер Николая и с усмешкой спросил:

– И как себя чувствует наша дорогая гостья?

– Простите, ее пришлось запереть, – ответил тот, после чего раздался звук бьющегося стекла. – Блядь…

Связь прервалась, а я удивленно уставился на умолкнувший телефон. Что там за херня происходит?

Если этот ублюдок думал, что я сдамся и поверю в его сказки про спасение моей жизни, то глубоко заблуждался. Негодяй всерьез считал, что, вернувшись вечером, раздвинет мне ноги и закончит начатое с моего полного согласия. Я читала это по его глазам, слышала стальную несгибаемую волю в низком, чуть вибрирующем голосе. И да, он меня пугал. До мурашек на шее, спешно бежавших по плечам и вызывавших дрожь ужаса во всем теле. Мне было ясно, что такой пойдет даже против воли, просто потому, что ему так захотелось.

Скотина.

Я металась по комнате в его отсутствие, силясь понять, что делать. Иногда, замирая, взволнованно смотрела то на дверь, то на окно, а в голове зрели планы побега. Один абсурднее другого. Я ведь не спортсменка, не скалолазка и тем более не воровка, чтобы уметь вскрывать замки.

Но мне очень нужно было оказаться на воле или хотя бы заполучить телефон. Бабушка, не дождавшись звонка, наверняка разволновалась, а у нее больное сердце. Господи, только бы с ней ничего не случилось! Как же сообщить, что со мной все в порядке? Как дать ей знать?..

От понимания собственного бессилия в глазах появились слезы и сердце забилось, словно сумасшедшее. В очередной раз подбежав к двери, я тронула ее гладкую поверхность и вдруг яростно забарабанила по дорогому полотну.

С той стороны раздались шаги, и я снова испугалась.

Отскочив, закуталась в простыню и, нервно облизывая пересохшие губы, готовилась броситься на посетителя с кулаками, если понадобится, выцарапывая ногтями путь на свободу.

– Слушаю вас. – Возникший на пороге здоровый мужик был коротко острижен, имел квадратное лицо с резкими чертами и крупным носом. Он невозмутимо стоял в дверях в безупречно белой рубашке и темных брюках и выжидающе на меня смотрел.

– Выпустите меня, – проговорила и тут же схватилась за горло, внутри которого, по ощущениям, кто-то разводил костер.

– Комната не заперта, – спокойно отозвался амбал. – Если вы голодны, то я с удовольствием провожу вас в столовую.

Я вскинула брови и нерешительно шагнула вперед, не прекращая сжимать кулаки. Может, у них такая игра? Обмануть, выманить, чтобы просто поиздеваться и посмотреть, как буду умолять отпустить, едва пойму подвох?

Но бугай отошел чуть в сторону, пропуская меня в коридор.

– Меня зовут Николай, – зачем-то представился он. – Вы можете обращаться ко мне по любым вопросам.

– Я хочу уйти, – шепнула, не веря ни единому слову, но чувствуя, как воспрянула в душе надежда. – И мне нужен телефон.

– Не получится, – покачал головой мужик, – но, как я уже говорил, если вы голодны…

– Да! – выпалила, вдруг подумав, что это мой шанс. – Я хочу есть.

Назвавшийся Николаем легко отступил влево, оставляя все пространство прохода открытым.

Вышла, осторожно ступая босыми ногами на темный паркет, ожидая чего угодно и, кажется, внутренне готовясь к смерти. Потому что когда дверь закрылась с тихим щелчком, я вскрикнула, сама себя напугав до чертиков.

Николай качнул головой, но промолчал, лишь взглядом указав вперед.

Я отошла от стены и, озираясь, сделала несколько шагов. Он двинулся следом: чуть позади, не стараясь поравняться или коснуться, но и не отставая. Меня знатно колотило от ужаса и нереальности происходящего, дрожь, казалось, распространилась даже на желудок, вызывая тошноту.

– Направо, – подсказал мужчина, когда мы оказались перед мощной двустворчатой дверью из красного дерева.

Я свернула, и почти сразу мы вышли к широкой лестнице, устланной тонким ковролином молочно-бежевого цвета. Спустившись с первой же ступени, почувствовала, как открывается второе дыхание. Вдруг появилась вера в чудо и в то, что сбежать все-таки удастся. Мне бы только оказаться где-нибудь на дороге, поймать машину и рвануть к ближайшему полицейскому участку… И тогда придет конец этому кошмару!

В момент, когда мы преодолели первый пролет, мои мысли нарушил женский голос:

– Николай Васильевич, вы здесь?

Навстречу поднималась девушка в черном платье и белом переднике. На голове у нее был завязан тугой пучок, а лицо выражало крайнюю степень озабоченности.

– Мне нужно… – Увидев меня, она остановилась, удивленно вскинула брови, но тут же опустила взгляд в пол и, развернувшись, поспешила назад.

– Нет! – Я вырвалась вперед, обежав перила и едва не роняя простынь. – Помогите, прошу! Пожалуйста!

Хотела схватить женщину за руку, но промахнулась – сильная рука Николая потянула назад. Голос сорвался на едва слышный пугающий и нечленораздельный звук, напоминающий шелест фантика. Дернувшись из рук охранника, замолотила локтями по его животу и груди – куда попаду. Он на миг опешил от сопротивления, но этого не хватило, чтобы дать мне освободиться.

– Успокойтесь! – Холодный голос Николая заставил горничную оглянуться, и мы снова встретились взглядами. В ее я не нашла ни сочувствия, ни понимания. – Иди, Марина. Накрой на стол!

Продолжая беззвучно шевелить губами и оседать на колени, не в силах поверить в равнодушие окружающих, я закрывала лицо руками и сотрясалась от рыданий без слез. Меня сковывало отчаяние, оглушало понимание того, что никто не придет на помощь. Уж не знаю, кем являлся хозяин дома, но слуг эта тварь вышколила хорошо…

– Идемте, – абсолютно спокойно проговорил Николай, легко поднимая меня на ноги и направляя дальше по лестнице.

Я шла, с трудом соображая, что делаю и зачем. И только одна мысль терзала уставший мозг – мне нужно позвонить единственному родному человеку на земле…

Столовая, куда меня привели, поражала размерами. Не сравнить с маленькой кухней в нашей с бабушкой квартире… Практически вся мебель была того же цвета, что и паркет, все монолитное, красивое и дорогое. Добровольно-принудительно усевшись за большой прямоугольный стол, покрытый безупречно белой кружевной скатертью, я вдруг почувствовала, как перекосило губы нехорошей злой улыбкой: когда-то видела в журнале огромный дом с подобным интерьером и мечтала оказаться в таком лично. Вот и сбылось…

В помещение вошла все та же Марина. Она, не поднимая глаз, ловко расставила передо мной тарелки и приборы с подноса. Запах еды ударил в нос, и меня снова повело. Не от голода, а от отвращения… Сижу в доме своего насильника, а мне прислуживает его горничная, или кем она здесь работает…

– Вас все устраивает? – напомнил о себе охранник, стоя позади и контролируя каждый мой вздох. – Или есть особые пожелания?

Есть. Хочу, чтобы вы все сдохли мучительной смертью!

Мотнув головой, рвано вздохнула и потянулась за вилкой. За спиной послышался шорох, Николай встал справа от стула и снова замер.

– Мне нужно позвонить, – не выдержав, предприняла еще одну попытку поговорить. – Прошу вас. Всего один звонок.

– Если больше ничего не желаете, то приятного аппетита, – словно и не услышав моей мольбы, ответил Николай.

Марина, бросив на меня косой взгляд, вышла, плотно прикрыв двери. Застонав, я закрыла лицо руками, думая лишь о том, что это просто не может быть правдой. Хотелось проснуться в собственной постели, понять, что кошмар кончился, умыться и обнять бабушку, шепнув, что все у нас будет хорошо.

– Проводить вас назад? – спросил Николай, продолжая стоять надо мной.

Положив руки по обе стороны от тарелки с жарким, я глубоко вздохнула, покачала головой и, быстро глянув на охранника, взяла в руки нож и вилку. Сжала крепко, сделала несколько глубоких вздохов и попросила:

– Подайте воды, пожалуйста.

Графин стоял неподалеку вместе со стаканами, и Николай исполнил мою просьбу в считанные секунды. За которые я успела переложить столовый нож на колени.

Мне налили воды. Горло отзывалось болью на каждый из трех сделанных глотков, а сердце стучало, как сумасшедшее. Не знаю, оно ли меня выдало, или охранник просто был очень внимательным.

– Верните нож на место, – проговорил Николай. – Осторожно и без резких движений.

Я облизнула губы, послушно положила руку на колени, сжала холодный металл и, вскочив, молча попятилась к двери. Меня трясло, как в лихорадке, в голове все шумело, а в глазах двоилось и плыло от напряжения.

– Дайте мне телефон, – хрипло выдавила из себя. – Ну же!

Николай качнул головой и молча последовал за мной.

– Стойте! – зашипела, выкидывая нож вперед и делая несколько рваных толкающих вперед движений, словно собиралась продырявить охранника. – Я не шучу! Не останусь здесь! Не подходите!

Он рванул вперед быстрее, чем я успела сморгнуть непрошеную слезу. Схватил за запястье, сжал, заставляя расцепить пальцы. И я дернулась, закрутилась ужом, зашипела. Угрожая, мотая головой, укусила эту сволочь за вторую руку, расцарапала кожу на шее и, половчее перехватив нож, умудрилась все-таки ткнуть им куда-то…

Он немного вошел в мягкую плоть, а охранник вскрикнул.

– Сука! – Я отлетела к стене, откинутая второй рукой. Попыталась рвануть к двери, но была поймана за простынь. Та слетела, скользнула на пол. Охранник что-то процедил сквозь зубы, подхватил белую ткань, залитую его кровью, и обмотал вокруг меня, кутая с руками.

Брыкаясь и беззвучно визжа, я мотала головой, дергала ногами и пыталась освободиться. Все оказалось напрасным. Меня закинули на плечо и понесли по уже знакомому маршруту.

– Я вынужден запереть вас, – с нотками недовольства проговорил Николай, остановившись у одной из дверей и распахивая ее настежь. – Прошу вас больше не совершать необдуманных поступков. – Немного поразмышляв, он добавил, поставив меня на ноги: – Хозяин дома не любит неподчинения. Подумайте об этом.

Дверь закрылась, щелкнул замок, и я сползла на пол, безучастно глядя на три капли крови перед собой. Нож попал в правое плечо Николая: я видела расползающееся алое пятно на его рубахе. Никогда раньше не думала, что смогу совершить подобное… Действуя, словно безумная, я чуть не убила человека. Хотя человека ли? Ведь он знал, что я нахожусь в доме насильно, но плевать на это хотел. За все заплачено, а я – всего лишь марионетка в этом театре ужасов.

Не знаю, сколько просидела так на полу, но вдруг поняла, что стало холодно. Даже зубы застучали. Лишь тогда я нашла в себе силы подняться и с удивлением осмотреться вокруг. Эта комната была злой насмешкой судьбы, не иначе: небольшая, в светлых тонах, уставленная музыкальными инструментами. Несколько видов гитар на подставках, саксофон, старый проигрыватель и рояль стали мне соседями. А у стены нашлись застекленные полки, на которых красовались виниловые пластинки…