А затем, ни разу не оглянувшись, побежала дальше.

Домой я вернулась с мокрым от слез и пота лицом. Изнеможение позволило погасить нервное напряжение, но не бушевавший в груди огонь. И тогда я поняла, что в одиночку с этой крестной мукой не справиться. Мне срочно нужна помощь. Я была в полном отчаянии.

– Пейтон! – позвала я.

Выключив музыку, она просунула в дверь голову:

– Эй! Что случилось?

– Я иду с тобой, – задыхающимся голосом произнесла я.

– Что? – Она явно не поверила своим ушам.

– Я иду с тобой на вечеринку, – уже более отчетливо сказала я.

– Да! – радостно воскликнула она. – У меня есть для тебя классный топик!

– Здорово, – проворчала я и отправилась на кухню за стаканом воды.


– Ты даже не представляешь, как я счастлива, что ты передумала! – прочирикала Пейтон, когда мы вышли из ее красного «мустанга» на запруженной машинами улице. Даже отсюда мне были слышны грохочущие звуки музыки.

– Нет проблем, – рассеянно отозвалась я.

Мне срочно нужно было избавиться от терзающих мой мозг голосов, сделав так, чтобы душа снова онемела.

– Ты не можешь оставаться в этой толстовке, – накинулась на меня Пейтон, не успела я выйти из машины.

– Но ведь на улице холодно! – запротестовала я.

– Но только не там, куда мы направляемся. А до дома всего пара шагов. Да ладно тебе, Эм! Разоблачайся!

Я неохотно стянула с себя толстовку и невольно поежилась, оставшись в одном серебристом топике.

– Вот так-то лучше, – взяв меня под руку, одобрительно улыбнулась Пейтон. – Ну все. Пошли веселиться.

Пейтон выступала сегодня в красном платье без бретелек, ее золотистые волосы блестящей волной струились по спине. И чем ближе мы подходили к дому, откуда доносилась музыка, тем ярче сияли от возбуждения ее серо-зеленые глаза. Странно, что на шум до сих пор не приехала полиция. Но, оглядевшись по сторонам, я поняла, что мы находимся в университетской застройке, так что обитатели здешних домов сейчас или разъехались на каникулы, или тусовались на вечеринке.

Мы подошли к светлому дому с большим белым навесом на заднем дворе. Стоявшие в дверях парни раздавали бумажные короны и колпаки. Пейтон надела корону, а я взяла колпак. Какой-то парень, черпавший из ведра для мусора какую-то красную жидкость, поставил на столик перед нами стаканчики. У Пейтон глаза полезли на лоб, когда я, не раздумывая, схватила один.

– Ты ведь знаешь, что в напитке содержится алкоголь, да?

– Конечно знаю, – небрежно ответила я, сделав глоток.

Напиток оказался… сладким и по вкусу чем-то напоминал переслащенный крюшон. Все было не так страшно, как я боялась. Интересно, почему это мама предпочитала неразбавленную горькую водку при наличии такой прекрасной альтернативы?

– Но ты же не пьешь! – констатировала потрясенная до глубины души Пейтон.

– Новый год как-никак. Нужны новые ощущения, – подняв стаканчик, беспечно отмахнулась я.

– Тогда выпьем за новые ощущения! – ухмыльнулась Пейтон.

Она сделала глоток, а я поспешила осушить стакан. Что ж, лучше поздно, чем никогда. И вообще, я ведь пришла сюда, чтобы развеяться.

– Эм! – остановила меня Пейтон. – Я понимаю, что так сразу и не разберешь, но в этом напитке полно алкоголя. Не гони лошадей!

Однако я лишь пожала плечами и, прежде чем отправиться на задний двор, где под навесом толклись гости, взяла следующий стаканчик. Мы пробились к сцене с музыкантами, оставив напрасные попытки вести разговор, что мне было даже на руку.

– Эй! – заорала Пейтон при виде высокого парня с волнистыми каштановыми волосами, одетого в клетчатую форму студента колледжа.

– А я тебя уже заждался, – произнес Клетчатый Парень.

– Я ведь сказала, что приду, – игриво ответила она и, повернувшись ко мне, добавила: – Том, это Эмма. Мы с ней вместе снимаем квартиру. Ты ее еще не видел.

– Вау! – воскликнул он. – Поверить не могу, что ты здесь.

Я изобразила некое подобие улыбки. Мне оставалось только гадать, чего ради Пейтон решила ему обо мне рассказать.

– А это Коул. – Том привлек мое внимание к стоявшему рядом широкоплечему блондину.

– Привет, – сказал Коул.

Пейтон пихнула меня в бок, но я, проигнорировав ее жест, небрежно кивнула в ответ и снова пригубила напиток.

Но Пейтон не сдавалась. Схватив Тома за руку, она громко заявила:

– Мне надо налить еще.

Том удивленно уставился на полный стаканчик моей соседки, но все же позволил ей увести себя прочь. Я послала ей вслед испепеляющий взгляд, она ответила мне хитрой улыбкой.

– Ну как, веселишься? – попытался перекричать Коул рев музыки. Он, казалось, не обращал никакого внимания на обжимающиеся кругом парочки. Я зажала уши, чтобы он понял, что я не слышу его. Но он не стал повторять вопрос, а просто наклонился ко мне. – А я уж, грешным делом, начал было сомневаться в том, что ты реально существуешь. Я столько о тебе слышал, но ни разу не видел в компании. Ты не слишком-то разговорчива, так?

Тогда я немного отстранилась, небрежно покачала головой и принялась осматривать толпу вокруг, пригубив крепкий напиток, чтобы хоть немного затушить пылающий внутри дьявольский огонь. И с чего я взяла, что пойти на новогоднюю вечеринку – это хорошая идея?

Ты потрясающая!

Что-то я сильно сомневаюсь, будто так уж потрясающе выгляжу.

Я совсем не то хотел сказать. Ты вообще потрясающая.

Я снова оцепенела, в голове отчетливо звучали наши голоса. На меня нахлынули воспоминания о последнем праздновании Нового года, и я отогнала их, сделав очередной глоток.

– Ты, похоже, не настроена со мной разговаривать.

– А? – Я наконец подняла на него глаза. – А что ты хочешь, чтобы я сказала?

– Ну вот, неплохо для начала. – Он явно не был обескуражен моей грубостью. – Ты учишься в Стэнфорде?

Я молча кивнула, но, увидев, как у него обиженно округлились глаза, ответила:

– Да. А ты?

– Тоже. Я на предпоследнем курсе.

– А я на втором, – заявила я и, упреждая очередной вопрос, уточнила: – Подготовительном медицинском.

Он был явно впечатлен.

– Бизнес, – сказал он. – А ты что, в одной футбольной команде с Пейтон?

Светская болтовня меня уже порядком достала. Я сделала очередной глоток:

– Ага. А ты в какой команде?

– Ни в какой. В школе играл в лакросс, но сейчас я пас.

Но я пришла на вечеринку вовсе не для того, чтобы с кем-нибудь знакомиться и тратить время на пустые разговоры. Пора отделаться от парня. И мне, в общем-то, было плевать, что он обо мне подумает. Залпом осушив стаканчик, я громко произнесла:

– Пошла за добавкой. Увидимся позже.

Я резко развернулась и, не дав ему рта открыть, принялась протискиваться сквозь толпу к столу с напитками.

Музыканты решили устроить перерыв, и теперь на сцене вовсю зажигал диджей.

Увы, я по-прежнему не утратила остроты чувств. До сегодняшнего вечера я практически не делала больше двух глотков спиртного и поэтому точно не знала, когда оно наконец начнет действовать. Моя мать пила, чтобы заглушить душевную боль, и в результате стала алкоголичкой. И хотя я поклялась, что в жизни не притронусь к рюмке, в последнее время на меня столько всего навалилось, что это было выше человеческих сил. А я больше не хотела страдать.

Я пробилась к дальнему концу навеса, где находился стол с полными стаканчиками.

– Нужна выпивка? – послышался прямо у меня над ухом чей-то голос.

Обернувшись, я обнаружила рядом поджарого мускулистого парня с гривой темных волос и черной полоской небритой щетины посреди подбородка. Судя по татуировке сзади на шее, а также футболке и рваным джинсам, он был одним из музыкантов.

– Это ты мне?

– Ага, – нахально ухмыльнулся он. – Меня зовут Гев. Я заметил твой пустой стаканчик и подумал, что смогу тебя выручить.

– Ну, поскольку у тебя вообще нет стаканчика, скорее, я смогу выручить тебя.

Он весело рассмеялся, я же повернулась к нему спиной и решительно направилась к столу с напитками. Когда я вернулась, в каждой руке у меня было по стаканчику. Он замер и улыбнулся, когда я протянула ему один.

– Мне нравится твое имя. Оно нетипичное.

– Я к нему привык, – поднял он брови, что меня почему-то страшно рассмешило.

– Тебе надо возвращаться на сцену? – поинтересовалась я, решив, что вполне могу с кем-нибудь пообщаться. А он хотя бы не такой предсказуемый.

– Нет. На сегодня все. Так что теперь придется срочно наверстывать упущенное. – Он в несколько глотков осушил стакан.

Забавно. Тогда я протянула ему следующий, и он принял его с ослепительной улыбкой.

– А как тебя зовут? – спросил он, выбираясь из толпы толкущихся возле стола людей.

– Эмма.

– Ну и как тебе здесь?

Минуту назад я сказала бы: «Сгораю на медленном огне». Но сейчас неожиданно поняла, что огонь потух. Разве что остывающие угли продолжали едва слышно шипеть. Меня окутало пеленой спасительного спокойствия, притупившего чувства.

– Спокойно, – ответила я, наконец-то ощутив расслабляющее действие крюшона.

– Никогда раньше такого не слышал, – рассмеялся он.

– Но ты ведь никогда раньше меня и не видел, – парировала я.

– Твоя правда. Но мне даже нравится, что ты без балды говоришь все, что думаешь. Это круто. – (В ответ я лишь пожала плечами.) – Вот за это и выпьем. – Гев поднял стаканчик, мы чокнулись и дружно выпили.

– Ты собираешься…

– Без балды, – отрезала я.

– Идет, – согласился он. – Тогда какого цвета твое нижнее белье?

Своей прямолинейностью он застал меня врасплох.

– Не помню. – Я оттянула пояс на джинсах и посмотрела, что там под ними. – Фиолетового.

– Славно, – одобрительно кивнул он.

– А у тебя? – Мне начинал нравиться наш разговор «без балды».

Гев оказался смелее меня. Он расстегнул штаны и показал мне пояс черных трусов-боксеров.

– Черного, – сказал он.

– Это я и сама вижу. – Мне пришлось плотно сжать губы, чтобы не засмеяться.

Я осушила стаканчик и сразу почувствовала легкий туман в голове.

Небрежно положив руку мне на спину, Гев наклонился и спросил:

– С кем ты собираешься целоваться в полночь?

– А сколько у меня еще есть времени? – поинтересовалась я, будто это хоть что-то меняло.

Он посмотрел на часы:

– Час.

– Наверное, с тем, кто окажется ближе других.

– Тогда, пожалуй, я останусь рядом с тобой, – изогнув бровь, произнес он.

– Эмма! – услышала я голос Пейтон. Я повернулась и, прищурившись, стала смотреть, как она приближается. – А где Коул?

– Без понятия, – ответила я, когда окончательно идентифицировала ее.

Она перевела взгляд с меня на Гева и растерянно заморгала.

– Пойдем отсюда! – Она решительно схватила меня за руку, чтобы оттащить от Гева, и я, спотыкаясь, поплелась за ней. – А это еще кто такой?

– Гев. Он музыкант, – ответила я и, оглянувшись, помахала Геву. Он приветственно поднял стаканчик.

– А что случилось с Коулом? Он ведь такой классный.

– Зануда, – фыркнула я. – Гев куда интереснее.

– Сколько ты уже выпила?

– Три порции, – с гордостью призналась я. – И у меня внутри все онемело.

– Три порции?! Эм, мы здесь всего час! Тебе больше нельзя, а иначе к полуночи ты уже будешь валяться на земле. И не уверена, что Гев для тебя подходящая пара.

– Ну и что?

Я вовсе не искала для себя «подходящую пару». Я искала кого-то, с кем можно было бы с удовольствием поболтать или выпить. Но не хотелось тратить лишние слова на то, чтобы объяснить это Пейтон.

– Боже мой! Ты уже набралась.

В ответ на ее обвинения я широко улыбнулась. Я чувствовала приятное онемение во всем теле, и только немного пощипывало губы. В общем, мне даже понравилось состояние опьянения. Не совсем то, что я себе представляла, но тоже неплохо.

– Вот и хорошо. – Я приняла на веру ее оценку моего состояния. – А теперь я пойду поищу Гева.

Меня достали нотации Пейтон. И это уже было не смешно. Я резко повернулась, и все сразу поплыло перед глазами. Тогда я на секунду застыла, чтобы мир перестал вертеться, и принялась выискивать в толпе Гева.

– Прекрасно. Встретимся в полночь! – крикнула мне вслед Пейтон.

Тут кто-то тронул меня за плечо, я с трудом повернула отяжелевшую голову и встретила взгляд его темно-синих глаз.

– По-прежнему остаюсь рядом с тобой, – схватив меня за руку, заявил он.

– Расскажи что-нибудь интересное. – Я взяла протянутый мне стаканчик.

– По-моему, самая интересная личность, которую я когда-либо встречал, – это ты, – ответил он. Затем обнял меня за талию и, наклонившись, прошептал: – Потанцуй со мной.

И только я собралась было сказать, что не танцую, как он уже втащил меня в толпу потных извивающихся тел. Положил тяжелую руку на мою поясницу и притянул к себе. Я обняла его за шею, чтобы сохранить устойчивость, и позволила ему делать все остальное. Он так крепко прижимался ко мне, что мои бедра непроизвольно двигались в унисон с его.