Джеймс порылся в кармане и достал фотографии. Он едва не показал их Дейзи, чтобы убедить ее в том, что здесь ей оставаться опасно. Разве она не поняла, что в жизни случаются ужасные вещи? Прошло столько времени, а Дейзи все говорит о Джейке. Уже не имело значения, был ли это несчастный случай или чей-то злой умысел. Джеймс не мог допустить, чтобы что-то подобное случилось снова, и потому хотел, чтобы Дейзи и Сейдж были далеко отсюда.

Той ночью, после того как он оставил Дейзи одну в своем маленьком домике, Джеймс полностью объехал внутреннюю границу ранчо. Она была огорожена забором, и здесь находились почти все постройки. Джеймс искал следы чужаков. Он хотел убедить себя в том, что был не прав и эти фотографии не означали, что кто-то замышлял причинить еще больший вред его семье. И прав был Пол, когда сказал, что эти снимки сделал какой-нибудь турист, пожелавший оставить себе на память виды земель Вайоминга, а те следы в каньоне были сметены ветром и падающими листьями.

Джеймс смотрел до рези в глазах, но ничего не нашел. От холодного воздуха его грудь заболела. Джеймс продолжал бросать взгляд на домик, где оставил час тому назад Дейзи, и от этого ему становилось совсем не легче. Большой свет был потушен, но Джеймс видел, как мерцает огонь. Пламя свечей подрагивало на потолке, сводя его с ума.

Джеймс спрыгнул с забора и направился в большой дом. Он уже был готов войти, разбудить отца и показать ему фотографии, как вспомнил, что Далтон в больнице. Сгон и отправка скота не позволили Джеймсу навестить его, что в общем-то было даже кстати, так как он отчаянно не хотел видеть своего отца на больничной койке.

Джеймс пошел будить Пола. Он сказал его жене, что дело срочное, и стал ждать в гостиной, пока Пол одевался. Рассматривая комнату, Джеймс поймал себя на мысли, что не был в доме семьи Марч уже много лет. Комната оказалась меньше, чем он помнил, и не намного больше комнаты Дейзи. Когда-то давно он оставлял здесь близнецов, чтобы с ними посидели Пол и его жена. Это было словно в далекой древности.

На пианино стояли фотографии четверых детей четы Марч, которые родились уже после того, как Дейзи забрала Сейдж на восток. Джеймс рассматривал их, когда наконец спустился Пол.

— Что случилось? — спросил он. — Что-нибудь с Сейдж?

— Нет, — отозвался Джеймс, захваченный врасплох этим вопросом.

— Тогда что?

— Фотографии, — проговорил Джеймс. — Кому понадобилось фотографировать кучу коров?

— Пошли, — произнес Пол. — Давай прогуляемся.

Они вышли на улицу. Небо стало еще чище. Луна взошла и повисла над горами. Пока они шли по двору, Джеймс изложил все доводы в пользу того, что фотографии весьма странные и что на ранчо опасно. Он хотел, чтобы Дейзи уехала завтра.

— Никакой опасности нет, — проговорил Пол. — Это туристы.

— Ей не следует быть здесь, — ответил Джеймс, в который раз взглянув на коттедж.

— Это ей решать.

Джеймс бросил на Пола сердитый взгляд и покачал головой.

— Ты хочешь, чтобы я встал на твою сторону, — произнес Пол, взяв Джеймса за руку. — Я так и делаю, просто ты этого не видишь.

— Ты на моей стороне?

— Да, на твоей, Джеймс. Она здесь, потому что нуждается в чем-то, — проговорил Пол. — В том, чего лишилась очень давно.

— Она нуждается в том, что я отнял у нее, — произнес Джеймс, подумав о Джейке.

— Нет, ты не прав. Ты ничего не сделал, чтобы причинить вред ей или кому бы то ни было. Я был там, помнишь? Ты искал, пока…

Джеймс уже почти не слышал Пола. Сова бросилась вниз, раскрыв лапы и вытянув когти. Она выхватила из снега мышь и взмыла вверх, прямо к луне, но Джеймс не смотрел. Все, что он видел сейчас, это как Дейзи тринадцать лет назад каталась в пыли там, где последний раз видели Джейка.

— Поговори с ней, — мягко произнес Пол. — Ты нужен ей, пока она ждет Сейдж.

Джеймс закрыл глаза.

— Ты меня не слушаешь, ведь так?

— По-твоему получается, есть то, что я должен делать для нее, но чего не делаю, — проговорил Джеймс. Он снова посмотрел на домик Дейзи.

— Может, и так.

— Теперь каждый из нас сам по себе. Развод просто так не отменить.

— Эй! — Пол дружески потрепал Джеймса по плечу. — В следующий раз, когда разбудишь меня ночью, хотя бы сделай вид, что тебе не наплевать на мои мудрые советы.

— Дети всегда убегают, — сказала Дейзи.

— Как ты? — спросил Пол.

— Мой ребенок на пути сюда, — проговорил Джеймс.

— Как думаешь, где сейчас Сейдж? — Пол огляделся, как будто мог видеть в темноте.

— Хотел бы я знать.

— Я тоже.

— Когда мы ее найдем, Дейзи сможет уехать.

* * *

— Если ты из Вайоминга, — произнесла Сейдж, — тогда что ты делал в Небраске?

— Если ты из Коннектикута, что ты делала в Небраске? — отозвался Дэвид с дьявольской улыбкой на лице. Он зажег сигарету и выкинул спичку в окно.

— Я же сказала. Я еду в…

— Изумрудный город, — проговорил Дэвид.

— И ты Железный Дровосек. — По дороге Сейдж кормила одного котенка. — Я ищу отца, а ты ищешь сердце.

— Ты считаешь, я злой?

— Только по отношению ко мне. — Сейдж улыбнулась. — Потому что не говоришь мне, что делал в Небраске.

— Хорошо, я расскажу тебе, — произнес Дэвид. — Я выполняю задание.

— Ух ты! Вот так новость! — проговорила она. — Все серьезно.

— Ты уже догадалась?

— Ты знаешь, да! — Сейдж засмеялась. Она положила наевшегося котенка на сиденье между собой и Дэвидом и позволила следующему голодному пушистому комочку забраться к ней на колени. Он начал чавкать еще до того, как добрался до соски. — Мне кажется, что тебя выдает твой возраст и то, что ты разъезжаешь на машине, полной разных зверей, вместо того чтобы ходить в школу.

— Как ты думаешь, сколько мне лет? — спросил Дэвид.

— Семнадцать? Шестнадцать?

— Вообще-то шестнадцать, — произнес он. — Но многие думают, что я выгляжу намного старше.

— Ты выглядишь старше, — подтвердила Сейдж, — немного, на семнадцать.

Дэвид выпустил большую и многозначительную струю дыма. — Немного? Ничего подобного, я работал в барах, могу купить… я начал водить, когда мне было четырнадцать, и меня ни разу не останавливали. Я ехал рядом с полицейскими, а они даже на меня не смотрели.

— Полицейские? Где они, когда люди нуждаются в них? — произнесла Сейдж. — Никого, кроме коров, кукурузы, ржавых машин и извращенца-коммивояжера. Я думаю, ты и правда Железный Дровосек.

— Не надо проявлять неуважение, — предупредил ее Дэвид.

— Это все твои татуировки, — проговорила Сейдж. — Они кого угодно сделают старше.

На сердце у Сейдж стало легко. Она разговаривала и шутила с Дэвидом, и от этого ей стало так хорошо, как не было уже давно. Снег сугробами лежал по краям дороги, и срезанные кукурузные стебли торчали из-под него, словно щетина на подбородке. Этот вид еще больше развеселил Сейдж, но когда она поделилась своими наблюдениями с Дэвидом, он лишь бросил на нее хмурый взгляд.

— Ты сегодня в хорошем настроении, — проговорил он.

— Дом все ближе.

— Точно, ранчо.

— Я уже знаю, что ты не оставишь меня, — проговорила Сейдж, — поэтому хватит осуждать моего отца.

— Как скажешь.

Они продолжали ехать вперед, иногда останавливаясь, чтобы дать передышку собакам, котятам и Сейдж. Животные никогда раньше не видели снега. Они с беспокойством и осторожностью ступали лапами по холодной и пушистой поверхности, останавливаясь и принюхиваясь перед каждым новым шагом.

— Первый снег, — произнесла Сейдж, слепив голыми руками снежок.

— Первое все, — проговорил Дэвид. — Видела бы ты Джелси, когда она впервые поставила лапу на твердую землю. Выйдя на свободу после того, как прожила почти всю свою жизнь в клетке, она думала, что попала на другую планету.

Сейдж смотрела, как собаки ходят по дороге. Спины у них были сгорбленные, а лапы согнуты. Жизнь в клетках искалечила их тела. Когда Дэвид сказал, что это была словно другая планета, Сейдж представила их жизнь, но только без простора и света. Сейдж очень нравилось, как Дэвид заботился о своих питомцах. Он звал шотландца Джелси, потому что это было похоже на шотландское имя, а спаниеля — Ривер, потому что эта порода любит воду.

— Что случилось у Ривер с головой? — спросила Сейдж.

— Она перестала давать потомство, не позволяла самцу-производителю покрывать ее. Хозяин разозлился и облил ее кипятком. Как раз тогда я ее и забрал.

— Ты забинтовал ее? — произнесла Сейдж.

— Да.

— А откуда ты знаешь, где находятся собачьи фермы?

— У меня есть список, — ответил Дэвид. — Все владельцы знают друг о друге, я взял список со стола моей матери.

— Это и есть твое задание?

— Давай больше не будем об этом, — проговорил Дэвид.

Сейдж кивнула, но ее мучило любопытство: с одной стороны, ей очень хотелось все узнать, а с другой — сохранить внутри чувство легкости и беззаботности. После того как они просидели десять часов в коровнике из-за снегопада, свежий воздух подарил ей ощущение свободы. Сейдж почувствовала, что Дэвид смотрит на нее.

— В следующем году, в это время, — Дэвид кинул в сторону живота Сейдж, — это будет первым снегом для него или для нее.

— Для него, — произнесла Сейдж. — У меня будет мальчик, и я назову его Джейком.

— Когда он должен родиться?

— В конце января, — ответила она.

— Тогда ему не придется ждать целый год свой первый снег.

— Он увидит его через три месяца, — произнесла Сейдж.

Дэвид кивнул. Он бросил сигарету, и она провалилась в снег, растопив его. Животные, должно быть, почувствовали, что настало время забираться в машину, потому что тут же повернулись к ним. Сейдж наблюдала, как они столпились у ног Дэвида, когда он открывал дверь, и ни на секунду не позволяли себе выпустить его из виду, впрочем, как и Сейдж.

* * *

Луиза встретила Элму Джексон у двери кухни и поблагодарила за то, что она проделала такой долгий путь на ранчо да еще и по снегу.

— Дорога была отвратительная, — проговорила Элма без всякого выражения.

Луиза даже немного растерялась с ответом.

— Что ж, полагаю, мы могли бы отложить встречу: Далтона даже еще дома нет!

— Далтона?

— Мистер Далтон Такер — человек, за которым вы будете ухаживать, хорошо ухаживать, как говорит ваша сестра.

— Ну, да, — произнесла Элма, даже не удосужившись подтвердить добрые слова своей сестры. Она облизнула губы и огляделась по сторонам, похоже, сильно нервничая.

Луиза попыталась улыбнуться этой женщине, но ее губы застыли в неподвижности. Интересно, а могла ли Элма ответить хоть на один вопрос с чуть большей охотой? И вообще могла ли эта серая мышь быть связана родственными узами с женой Тода, Тэмми, улыбчивой девушкой с живыми глазами? Она действительно хочет получить это место или просто так тратит время Луизы и свое собственное?

— Вы раньше ухаживали за больными на дому? — произнесла Луиза, перейдя к делу.

— О, да.

— Почему бы вам не рассказать о себе чуть подробнее?

Они сели за кухонный стол, и Луиза бросила на Элму быстрый и внимательный взгляд. Женщине на вид было сорок-сорок один год. У нее была нездорово бледная кожа и волосы, окрашенные жженой умброй. Цвет получился странный, не коричневый и не красный, а как после оттеночного шампуня, нанесенного на седые волосы. Луиза недоумевала, разве у нее не было мужа, мужчины, чей взгляд она бы хотела порадовать? Элма упомянула о работе в больницах в Ларами и в Лэндере, санаториях в Шайенне, Дюбойсе и Три-Пикс. Она перечислила шестерых владельцев домов, за которыми она ухаживала после сердечных приступов, сломанных бедер и обморожений.

— Так что сами видите, — проговорила Элма, — я очень квалифицированный работник.

— Звучит действительно впечатляюще, — ответила Луиза. Она была приятно удивлена.

— Очень мило со стороны Тода, что он рекомендовал меня. — Элма оглядела кухню. — Похоже, здесь будет приятно работать.

— Я очень щепетильна в этих вопросах, — проговорила Луиза. — Простите за прямоту, но так уж сложилось. Я хорошо плачу, но и требую многого.

— Многого?

— Да. Я сама не белоручка и ожидаю качественной работы. К тому же вы будете заботиться о моем возлюбленном. И все золото в Форт-Ноксе не сможет… — К своему ужасу, Луиза почувствовала, что всхлипывает. Она не могла объяснить этой женщине или кому бы то ни было свои чувства к Далтону.

Взгляд Элмы был до странности невыразительным, но когда она увидела переживания Луизы, то погладила ее по руке.

— Болезнь — это всегда очень тяжело, — проговорила она. — Особенно тяжело, когда люди, которых мы любим, лежат пластом.