Луанн Райс - Страна грез

— Да, — проговорила Луиза с трудом, — о, да.

— Тэмми и Тод очень хорошо о вас говорили.

Вытерев глаза, Луиза поблагодарила ее. Они обсудили размер жалованья, и лицо Элмы просветлело, когда она услышала точную сумму. Луиза пожелала, чтобы Элма переехала сюда, по крайней мере до того времени, как Далтон встанет на ноги. Наверное, она очень застенчива, подумала Луиза. Только этим можно было объяснить ее начальную подавленность. Внезапно Элма показалась приятной и сердечной женщиной. Взгляд ее темных глаз то и дело бросался от одной стены кухни к другой, изучая убранство.

— Вот только вы не назвали ни одного имени, — произнесла Луиза. — Я надеюсь, вы не будете возражать, но я должна проверить ваши слова. Ничего личного, конечно…

— Я не возражаю, — быстро ответила Элма. — Но я почти никого тут не знаю, я из другого района Дюбойса, а тут даже и не была.

— Кроме вашей сестры?

— Именно, — ответила Элма. — У Тэмми и Тода такой прекрасный дом, просто чудо, по сравнению с моим старым… в общем, не важно. Не хочу жаловаться на свою несчастную жизнь; все хорошо, все действительно хорошо.

— Итак, раз все проверено, вы беретесь за работу?

— Берусь, — проговорила Элма и изобразила самое близкое подобие улыбки за весь их разговор. Они пожали руки, и Луиза поведала ей, что сказали врачи. По их словам, Далтон может вернуться домой в течение нескольких дней. Ему понадобится заниматься специальными упражнениями, но Луиза будет договариваться об этом с другими людьми.

По улице мимо окон верхом на Скаут проскакала Дейзи. Луизу поразил отличный вид старой лошади. Она уже очень давно не видела ее такой свежей и полной жизни. Щеки Дейзи раскраснелись, волосы развевались на ветру. Снег был глубоким, но Джеймс на машине расчистил дорожки и тропы для езды.

Элма тоже наблюдала за Дейзи, слегка нахмурившись, затем спросила:

— Она здесь живет?

— Приехала погостить, — ответила Луиза, не желая вдаваться в подробности. Ей было трудно и больно объяснять, что Дейзи была невесткой Далтона, но не Луизы. — Не волнуйтесь, в ваши обязанности не будет входить ничего, кроме ухода за Далтоном. Я не собираюсь нанимать вас для одной работы и при этом ждать от вас выполнения еще каких-нибудь заданий.

— Просто мне показалось, что я ее где-то видела, — произнесла Элма.

Луиза не ответила. История с Джейком в свое время перестала быть чисто семейным делом. Может быть, Элма узнала Дейзи из выпусков новостей. Лицо Дейзи не сходило с экранов и первых полос газет. Прошло тринадцать лет, но Дейзи почти не изменилась. Даже на лице было то же волнение, только теперь она волновалась о Сейдж.

Дейзи помахала им рукой и направилась к амбару. Элма посмотрела, как она исчезла внутри, а когда повернулась к Луизе, в ее глазах отразилось нечто похожее на волнение. Она сказала, что должна идти домой и готовить мужу еду.

Луиза попрощалась, с облегчением подумав о том, что в ее жизни, слава богу, нет такого мужчины, который заставил бы ее так переживать из-за неготового ужина. Луизу не покидало странное чувство, что у Элмы были какие-то другие мысли, что, если бы она могла отказаться, то, возможно, не стала бы работать на ранчо Ди Ар и ухаживать за Далтоном Такером.

Луиза наблюдала, как Элма уезжает, и ей в голову пришла еще одна и при этом самая странная мысль: возможно, все это как-то связано с Дейзи.

После снегопада погода подарила всем несколько прекрасных солнечных дней, и к тому времени, как врачи дали добро Далтону на продолжение восстановительного лечения дома, снег уже таял. Джеймс собирался вместе с Луизой в больницу, чтобы забрать отца. Заехав за ней в большой дом, Джеймс увидел на крыльце Дейзи, которая помахала им рукой, когда они начали отъезжать. На ней были узкие голубые джинсы и желтый свитер. Рассматривая ее, Джеймс едва не въехал своим огромным джипом в забор.

— Как хорошо, что Дейзи снова здесь, — проговорила Луиза.

Джеймс пытался сосредоточиться: у него перед глазами продолжал стоять ее образ; изгиб ее фигуры на фоне восходящего солнца словно отпечатался у Джеймса в мозгу.

— Ты уверена, что отец готов ехать домой? — спросил он вместо ответа.

— Конечно, уверена. Ты думаешь, я бы повезла его, если бы этого нельзя было делать?

— Нет, Луиза, конечно, нет, — проговорил Джеймс спокойно.

— Что ж, спасибо. Боже мой… — проговорила с жаром Луиза.

Джеймс не смог сдержать улыбку. Они постоянно старались разглядеть друг в друге только плохое и делали это на удивление согласованно. Джеймс гнал машину по автомагистрали, которая пересекала четвертую часть земли ранчо Ди Ар. Горы Уинд-Ривер вставали к западу, и их покрытые снегом вершины парили в вышине. Он надеялся, что Сейдж, где бы она сейчас ни была, видит этот солнечный день. Так на душе у Джеймса становилось гораздо легче.

По дороге Луиза три раза сказала, что ему придется позаботиться об оформлении бумаг Далтона.

— Ты же знаешь, я не имею права, — говорила она. — Только жена или члены семьи могут поставить подписи.

— А что папа? — наконец спросил Джеймс, заинтересовавшись, на что она намекает. — Он же может все сам подписать, разве нет?

— Они дадут ему успокоительное, специально, чтобы он доехал домой, — объяснила Луиза. — Может быть, нам стоило нанять карету «скорой», чтобы довезти его… Не хочу, чтобы он болтался на заднем сиденье.

— Я сам отвезу своего отца домой, — ответил Джеймс.

Луиза вздохнула, но не стала спорить. Она знала, что Джеймс почти никогда не уезжает с ранчо. Только иногда, чтобы выпить пива в «Дилижансе» и в магазин за кормами. Но этим утром вместе с Полом он вымыл их огромный «шевроле». Они сложили задние сиденья и застелили все грузовое отделение толстым матрасом. Дейзи принесла покрывала и подушки, и когда стелила постель, ее руки соприкоснулись с руками Джеймса.

И у него мелькнула мысль: а может быть, они оба думали об одном и том же, о том времени, когда возили детей на родео в Шайенн? Целые караваны семей стекались туда на двухдневный праздник. Семьи Пола и Джеймса разбивали палатки, жарили вместе барбекю. Они с азартом наблюдали, как главы их семейств участвуют в соревнованиях по скоростному связыванию бычка. А по дороге домой близнецы спали на матрасе, расстеленном в багажнике «форда-универсала».

Джеймс держал Дейзи за руку почти всю дорогу на ранчо, а у нее на коленях покоился его приз. На полпути до дома, уже глубокой ночью, когда луна окрасила серебром горы и необъятный простор прерии, Джеймс остановил машину на пустынной дороге. Он обошел автомобиль спереди, открыл дверь Дейзи и взял ее на руки. Стояли жаркие летние дни, воздух был горячий и сухой. Луна светила, словно солнце, и Джеймс понес свою жену через заросли полыни на небольшую полянку в двадцати ярдах от машины.

— Мы не можем оставить детей, — прошептала она.

— Мы услышим, если они проснутся.

— А они услышат нас…

— Я чемпион родео, и все будет так, как я хочу. — Джеймс рассмеялся, страстно поцеловал ее и скользнул руками по роскошному телу Дейзи.

— Ну, тогда ты все получишь… — проговорила она, отстегивая большую медную пряжку ремня Джеймса. Он поставил Дейзи на землю, и они стали раздевать друг друга, пока шли. Земля была теплая и сухая, но Джеймс все равно расстелил свою рубашку, чтобы Дейзи не испачкалась. Тогда их чувства были такими сильными и необузданными, что они бросали все, чтобы быть вместе. В лунном свете тело Дейзи светилось, точно жемчужное, а соски были темными и сладкими.

Джеймс напрягся, подумав об этом. Тогда детей было двое, и они не проснулись. Остаток пути до дома Джеймс не отпускал руку Дейзи и чувствовал, как мускусный запах их тел смешивается с пряным ароматом полыни, влетающим в открытые окна машины. В паху у него болело. Джеймс был способен думать лишь о том, чтобы снова полюбить Дейзи, как только они доберутся до дома.

Этот проклятый старый приз с родео, позолоченный ковбой на лошади, вставшей на дыбы. Джеймс до сих пор не мог смотреть на него без воспоминания о том напряжении в паху, запахе ночи и озорных глазах Дейзи.

— Ты подпишешь все бумаги, — произнесла Луиза, когда они подъехали к больнице, — а я пойду проверю, готов ли он.

— Как скажешь. — Джеймс хотел поскорее вернуться домой, чтобы его отец оказался у себя дома на кровати. И он хотел быть рядом с Дейзи, на случай если… Джеймс слышал горечь в голосе Луизы, чувствовал ее невысказанную досаду на то, что она всего лишь любовница Далтона, а не его жена, но он никогда не считал это своей проблемой. Джеймс давно дал понять Луизе, как он к ней относится, еще тогда, когда был мальчиком, потерявшим мать. Далтон же был волен распоряжаться сам; у него были десятилетия, чтобы сделать предложение. Отогнав от себя эти мысли, Джеймс вошел в больницу.

Наконец все бумаги были подписаны, Далтон сидел в кресле-каталке, и они были готовы отправляться домой. Луиза держала Далтона за руку, а Джеймс катил кресло. Он был поражен бледностью отца и тем, как он похудел. Когда Далтон говорил, его голос звучал слабо и был едва слышен.

— Вот хороший сын, — проговорил Далтон. — Проделал такой далекий путь, чтобы отвезти меня домой.

— Мне очень неприятно, что я тебя не навестил, — произнес Джеймс, — но…

— Знаю, знаю, — прервал его отец. — Был сгон, и ты хотел встретить Сейдж.

Луиза шумно выдохнула и уронила руку Далтона.

— Луиза! — позвал ее Далтон, но она не обернулась. — На что она рассердилась? — спросил он Джеймса.

— Я не знаю, — ответил он.

— Луиза…

Она просто пошла быстрее. Джеймс не мог понять, что ее гложет, что является причиной таких срывов, как сейчас. Он смотрел, как Луиза шла впереди, крепко обхватив себя руками, как будто боялась рассыпаться. Голова Далтона болталась из стороны в сторону. Для него и так было нелегкой задачей просто выйти из больницы и погрузиться в машину, а когда к этому прибавилось еще и плохое настроение Луизы, для Далтона все это оказалось уже слишком.

Джеймс открыл задние двери машины, а затем проделал то, чего никогда раньше ему делать не приходилось: он наклонился и поднял на руки своего отца. Положив руку Далтона себе на шею, Джеймс просунул свои руки под старика. Далтон уперся головой в голову сына, и на мгновение Джеймс вернулся в то время, когда и у него был сын. Джейк делал точно так же: он упирался головой в висок Джеймса, когда тот брал его на руки.

— Готов? — спросил Джеймс. — Я не хочу сделать тебе больно.

— Не волнуйся, — произнес Далтон тихо.

С большой осторожностью Джеймс перенес своего отца на матрас. Далтон стиснул зубы, но не проронил ни звука. Джеймс накрыл его пледом, который приготовила Дейзи, лицо Далтона застыло и побледнело еще сильнее. Когда они выехали на трассу, он уже спал. Джеймс молчал довольно долго, но в конце концов не вытерпел. Посмотрев на соседнее сиденье, он увидел, как Луиза поправляет прическу.

— Что это было? — спросил он. — Когда мы выходили из больницы?

— Ничего, — ответила Луиза.

— Не похоже на ничего. Зачем ты его расстраивала? Ты же знала, что у него впереди трудная дорога.

— Зачем его расстраивала?.. — начала она.

— Да. А что ты…

— А ты никогда не думал, что я тоже могу расстроиться?

— Но ведь он же из больницы…

— Он и она; каждый сам по себе. — Луиза попробовала усмехнуться, но ее глаза были полны слез. — Ты ведь так думаешь, да?

Джеймс лишь крепче вцепился в руль, так как очень не хотел слышать то, что она сейчас будет говорить.

— Семья это не кто-то один, «он» или «она», — произнесла Луиза. — Когда один страдает, то и все страдают вместе с этим человеком. Боль твоего отца — моя боль.

— Я никогда не сомневался в том, что ты очень хорошо к нему относишься.

— Конечно, нет, но ты только сомневаешься, что я недостаточно хороша, чтобы быть его женой. А теперь, когда у него развивается болезнь Альцгеймера, он стал забывать, кто я такая. Он забывает мое имя и думает, что твоя мать все еще жива. Думаешь, это меня не расстраивает?

— Действительно? — спросил Джеймс.

— Только иногда, с недавних пор. Он знает, что я его милая Луиза. Я всегда была в его сердце и останусь там.

Джеймс посмотрел в зеркало заднего вида. Отец лежал плашмя на спине, а белый плед был натянут под самый подбородок. Он не двигался, и на секунду плед показался снежным покрывалом. Джеймс помнил, как снег падал на тело его матери, когда он пытался вытащить его из-под обломков крыши. Как это было давно. Джеймса удивили слова Луизы.

— Он зовет тебя именем моей матери? — спросил он.

— Да, время от времени. Но ты не хочешь слушать, что я скажу, так?