Просверлив, заглянул в номер, который обычно занимал Кларк. Нда… Только слепой дыру не заметит. Ник, впрочем, к такому эффекту подготовился. Аккуратно заклеил дыру прозрачным скотчем. Вернулся в соседний номер, изнутри замазал скотч обломком школьного мела. Дома проверял не раз — не должно быть заметно, благо, стены в гостинице стандартно-беленые.

Снова, переждав, пока по коридору пройдет горничная, вернулся в номер Кларка. Посмотрел. Подтушевал мелом по краям. Вроде, нормально. Кларк — близорукий, освещение в номере — такое, чтоб только не спотыкаться, сюда не газеты читать приходят… Ник опять вернулся «к себе». Послюнил палец, стер со скотча мел. И приставил к проделанному отверстию объектив фотоаппарата.

* * *

Точно так же Ник приставил объектив к стене месяц спустя. Когда Кларк вернулся в этот город, в эту гостиницу и в этот номер. Возможно, даже мальчишку того же снял.

Операция, которая после всех проделанных работ представлялась Нику самой простой, внезапно оказалась самой сложной. То есть, картинку-то объектив вытягивал, и щелкала камера исправно. Дело было в фотографе. Ник не смог смотреть на то, что снимает.

Крышу сорвало в момент, когда тискавший несчастного пацана Кларк повалил его на кровать. До этого Ник наблюдал, будто в компании с девкой ужастик смотрел. Мерзко, но виду подавать нельзя. А тут пацан, как нарочно, голову к камере повернул. И Ник, до того давивший кнопку объектива машинально, не выдержал.

Столько было во взгляде мальчишки отрешенности. Покорности судьбе. Понимания, что жизнь — она вот такая, не этот мужик, так другой. И смирения с этим пониманием…

Так вот почему Кларка так заводит, что я сопротивляюсь, пронзило вдруг Ника. Не привык. Привык, что покорно подставляются…

Возиться с дверным замком он не стал, с разбега врезал ногой. Ярость захлестнула так, что стало плевать на шум. Замок хрустнул, дверь распахнулась — тут же, с одного удара.

Ник влетел в комнату. В момент, когда Кларк шарахнулся в сторону от пацана, а тот — в другую, съежившись и сверкая на Ника настороженными глазами.

— Он заплатил сутенеру? — тяжело дыша — не столько от бега, сколько от сдерживаемой злости, — кивая на Кларка, спросил у пацана Ник.

Через пару секунд, по обалдело вытаращенным глазам, понял, что поговорил на языке инопланетян. Нетерпеливо переспросил по-английски, в их городке худо-бедно все на нем разговаривали:

— Paid?

Пошевелил пальцами, изображая, что перебирает деньги. Мальчишка торопливо кивнул. Ответил что-то — слов Ник не разобрал, но понял, что его поняли. Кивнул на дверь:

— Вали отсюда. Go!

То, как мальчишка собирал с пола и быстро натягивал на себя шмотки, Ник наблюдал будто в тумане.

«Я запросто мог оказаться на его месте, — свербело в мозгу, — мне просто повезло. Нам с матерью обоим повезло, встретили леди Маргариту. А этого бедолагу добрая фея, видать, стороной обошла».

— Сутенеру скажи, что любовник этого урода прискакал, — поймав пацана в дверях за плечо, махнув рукой на Кларка, велел Ник, — и скандал закатил. — Ткнул пальцем себе в грудь, потом в Кларка: — Lovers! — помахал кулаками, изображая драку. — Fight! Ok?.. Understand?..

Пацан торопливо закивал. На Ника он смотрел настороженно — не зная, видимо, чего ждать и опасаясь угодить из огня в полымя.

— Вали, — мотнул головой в сторону коридора Ник.

Мальчишка мгновенно испарился.

Ник смотрел на Кларка.

«Был бы я помладше и не такой борзый… Не было бы вокруг защиты, что давал „Шиповник“…»

Кларка хотелось придушить. Прямо сейчас, голыми руками. Но Ник понимал, что сил не хватит. Ему все-таки пятнадцать, а не двадцать пять. А Кларку — едва за сорок, и посещениями спортзала он не брезгует.

— Я все зафоткал, — сумел выговорить Ник, — я был в соседнем номере. Ты не отмажешься, сволочь.

Кларк наблюдал за ворвавшимся в номер Ником, будто замершая в засаде гончая. Отскочил на край постели, натянул на себя одеяло и настороженно застыл. Кажется, был уверен, что вслед за Ником в номер нагрянут копы.

Сейчас Ник услышал, как Кларк с облегчением выдохнул. Откинул одеяло, поднял с пола гостиничный халат.

Не спеша оделся — Ник, оценив рельефность бицепсов, подавил попытку сжаться, — затянул пояс. Встал.

Небрежно бросил:

— Сколько?

Ник не сразу понял, о чем он спрашивает. А, когда понял, накрыло такой злостью, какой никогда в жизни не испытывал. Стало плевать на то, что Кларк сильнее. И на то, что полиция прислушается к его слову, а не к слову того, у кого достанет смелости обвинять.

— Всю жизнь не расплатишься, — хрипло, не своим голосом выдавил он.

Кларк пожал плечами. Он смотрел на Ника, пренебрежительно подняв бровь.

Как тогда, возле бассейна — сидя в шезлонге. Как с террасы — наблюдая за отчитывающей сына Марией. Как на кухне — когда отвел в сторону руку с зажатой в ладони ножом. Смотрел, как на муху, которую нужно даже не поймать и раздавить — просто отмахнуться. Оттолкнуть от себя и тут же забыть.

Кларк привык покупать. Платить за удовольствие. А сегодняшнее, досадно не состоявшееся, удовольствие потребовало дополнительной оплаты. Зарвавшийся слуга хотел денег. А чего еще он может хотеть?.. Все это Ник прочитал в глазах у Кларка. И подумал, что сейчас задохнется от ненависти. Слова выговаривались с трудом.

— Ты не врубаешься. Я не торговаться пришел. Я пришел сказать, что по-твоему больше не будет.

— Да что ты? — Кларк умел играть лицом. Если и удивился, вида не подал. — А как будет?

— По-моему.

Ник прижал к груди фотоаппарат. До сих пор, оказывается, держал его, как кастет в драке, опущенным вниз и чуть отведенным в сторону. Заставил себя успокоиться. Веско, старательно-отчетливо проговорил:

— Если ты, сука, не отстанешь от меня — через час твои фотки появятся во всех новостных лентах. Еще через час их напечатают в газетах и покажут по телеку. И если после такой огласки копы тебя не арестуют, их самих приземлят так, что мало не покажется. Вот что будет.

Кларк усмехнулся. Помедлив, раздвинул дверцы шкафа, вытащил оттуда одежду: рубашку, брюки, блейзер. Носки, новую пару, достал из лежащего на специальной подставке чемодана. Отвечать Нику Кларк явно не собирался. Сбросил халат и не спеша принялся одеваться.

Всем своим видом демонстрировал, что пуговицы на рубашке интересуют его куда больше, чем зарвавшийся слуга. На Ника подчеркнуто не обращал внимания, и тот допустил ошибку. Отвлекся.

Краем глаза заметил, что на кроссовке развязался шнурок, и опустил голову, думая, как бы половчее завязать — так, чтобы не выпустить из рук фотик. И в эту секунду Кларк прыгнул на него. Ринулся, пытаясь уронить Ника на пол и выдернуть из его руки фотоаппарат.

Ник успел отпрыгнуть в сторону. Фотоаппарат не выпустил, но и на ногах не удержался, упал. Кларк повалился сверху, придавив к полу тяжелым телом. Он тянулся за фотоаппаратом.

Все происходило в полном молчании — свидетели не были нужны ни одному, ни другому. Ник молча извивался на полу, пытаясь выбраться, Кларк так же молча, тяжело дыша, одной рукой давил на его плечо, а другой пытался выдернуть фотоаппарат.

Ясно было, что рано или поздно Кларк возьмет верх, у Ника не хватит сил долго барахтаться. Эта мысль промелькнула в голове, мгновенно сменившись другой: я идиот, надо было не фотик, а нож в руках держать, специально ведь с собой таскал! Тогда бы Кларк не посмел кинуться.

А сейчас до ножа не дотянуться, он в застегнутом на молнию кармане фирменного комбинезона, за полгода Ник успел обзавестись полным комплектом униформы.

Карман в таком положении не расстегнуть, нож не вытащить. Дурак. Идиот!.. Так. А это что? Вывернутая Кларком, прижатая к полу рука Ника нащупала какой-то продолговатый предмет.

«Ручка», — понял Ник. Выскочила из кармана куртки, лежала там вместе с блокнотом! Вот оно, спасение.

Ему удалось подцепить ручку. Напрягая все силы, рванул кулак в сторону и, размахнувшись, ударил Кларка в бок. Вряд ли стержень шариковой ручки сумел нанести серьезный ущерб. Но Кларк вздрогнул, ослабил хватку, и Ник выскользнул из-под него.

Вскочил на ноги, рванул на себя прикрытую пацаном дверь и понесся по коридору с такой скоростью, с какой никогда в жизни не бегал.

Ссыпался по лестнице с третьего этажа — слыша, как топают сзади шаги. Промелькнул мимо стойки ресепшена — вместо дежурного администратора на ней красовалась табличка: «Call here», указующая на специальный звонок. Дождался, пока стеклянные двери на фотоэлементах разъедутся в стороны — с трудом обуздал желание вынести их ударом, — и выскочил на улицу.

Дальше Кларк за Ником не побежал.

На свободе, в узких, расписанных граффити переулках, среди кадок с цветами, столиков кафе, мусорных баков и припаркованных машин, Ник чувствовал себя, как рыба в воде. Здесь его взвод полицейских не поймал бы, и Кларк, должно быть, это понял.

* * *

К шоссе Ник пробирался с опаской, то и дело оглядываясь. Но ему снова повезло, на поднятую руку остановилась первая же машина.

— Со свидания, что ли? — ухмыльнулся водитель — полный, добродушный мужик-фермер. Фермерство Ник определил по автомобилю, пикапу с открытым багажником, в их краях такие нередко встречались. — Подружкины родители нагрянули?

— Как вы догадались? — Ник сделал вид, что смутился. Предложенная водителем версия его более чем устроила.

Мужчина хмыкнул, довольный своей проницательностью.

— Время идет, а молодежь не меняется, — объяснил он. — Откуда тебе еще нестись-то среди ночи? Запыхался, еле дышишь… Хотя, я и сам когда-то бегал.

Водитель разглагольствовал дальше, а у Ника вертелась в голове дурацкая мысль: что будет, если сказать этому дядьке, от кого он на самом деле убегал?.. Хотя, конечно, скорей бы язык себе вырвал.

Война с Кларком — это только его война. И сегодняшний бой выигран.

Ник откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Поклялся себе, что всего на минуту, спать не будет ни в коем случае, и тут же вырубился.

Глава 25

Фотоаппарат Ник спрятал у Джованни. Разговор с Кларком состоялся на следующий день.

— Больше ты ко мне не притронешься, — объявил Ник. — И в «командировки» свои тоже больше ездить не будешь.

Он со злорадством приметил, что бок у Кларка, под тонкой рубашкой, заклеен пластырем. Хорошая ручка оказалась, крепкая.

Кларк снисходительно улыбнулся:

— Собираешься за мной следить?

Ник расплылся в ответной улыбке:

— Я за тобой уже полгода слежу, мудила! Только такой слепой козел, как ты, и мог не замечать. Я знаю все гостиницы, в которых ты останавливаешься. Всех пацанов, которых снимаешь. И сутенеров тоже. А еще я знаю, что будет, если эти подонки увидят в сети фотки, с тобой и парнем.

— И что же будет, интересно? — Кларк говорил небрежно.

Но Ника эта показная самоуверенность уже не обманывала, Кларка он хорошо изучил.

— То, что тебя перережут глотку, — все так же довольно улыбаясь, пообещал он. — А перед этим яйца вырвут и сожрать заставят. И позаботятся о том, чтобы слухи все побережье облетели, другим клиентам для памяти. Это сейчас сутенеры перед тобой лебезят, пока жареным не запахло, потом по-другому заговорят.

Ник блефовал. Он знал, что Кларка никто не тронет — зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Даже если копы арестуют Кларка, и он даст показания против тех, кто поставлял ему мальчишек, поди еще найди концы! Кларк ведь не знает ни имен, ни лиц, разве что телефонные номера, зарегистрированные хрен знает на кого.

Но и о правилах, принятых в криминальном бизнесе, Кларк не знает. Он, как все нормальные обыватели, до смерти боится «бандитов» и вряд ли признает за ними способность рассуждать.

Кларк уже напуган возможной оглаской. А еще он запросто мог вчера в гостинице напороться на кого-то из обслуги, когда бежал за Ником по коридору. Или когда топал потом обратно в номер, зажимая пальцами ранку на боку…

«Поплыл клиент» — так называл нынешнее состояние Кларка Халк, слывший в компании Ника докой по части впаривания лохам-туристам билетов на фальшивые экскурсии.

«Поплыл птенчик, надо брать».

Ник попытался «взять». И у него получилось.

— Что ж… Я, пожалуй, уже не в том возрасте, чтобы ездить в командировки, — медленно произнес Кларк.

— Как по мне, так давно помирать пора.

Кларк растянул губы в фальшивой улыбке:

— А ты себя не иначе как господом богом возомнил?

— Я возомнил себя тем, кто тебя убил бы. — Ник смотрел на Кларка в упор, не отводя взгляда. — Прирезал во сне или крысиным ядом отравил — если бы был уверен, что не посадят.