— Охренела? — одновременно с ней рявкнул Ник. Он стоял на коленях, роясь в одной из коробок. Увидев Тину, подпрыгнул от неожиданности. — А если бы упала?!

— Пришлось бы «скорую» вызывать, — горестно вздохнула Тина. — И спалили бы твой контрабандный склад. — Она оглядела коробки. Готова была спорить на что угодно, что внутри не только одежда. — Думал, что самый умный, да? Что никому сюда, кроме тебя, не забраться?

— Забраться можно по-человечески, — мрачно огрызнулся Ник. — Изнутри, по лестнице, если так уж приспичит. И не фиг было дурака валять! Один раз тебе повезло, а в другой шею свернешь.

— За свою беспокойся, — рассердилась Тина. — Как вы все достали, воспитывать! Смотри.

Она вскочила на подоконник.

— Стой! — Ник рванул за ней.

Попробовал поймать, но поздно — Тина спрыгнула на доску.

Аккуратными шажками прошла до середины. Замерла на секунду, и встала на руки. Жаль, лица Ника не видела в темноте.

Прошла на руках до самого подоконника. Грациозно опустилась на ноги и нырнула обратно в комнату.

— Браво. — Ник насмешливо поаплодировал, он успел взять себя в руки. — В цирке выступать не пробовала?

— В цирке гимнастов полно, — парировала Тина, — там клоунов не хватает. Может, сам пойдешь?

Ник неожиданно рассмеялся.

— Уела, — признал он. — Серьезно, кстати: парни из шоу в цирковых программах часто подрабатывают. Мне всего пару трюков докатать осталось — и тоже, сказали, возьмут.

— Вот-вот, — кивнула Тина. — Как самому на байке с трамплинов летать, так ничего, можно. А как мне по доске пробежаться, так сразу «охренела».

— Ладно тебе. — Ник потрепал ее по плечу. — Это я от неожиданности. Ну и разозлился малость, что ты в мою берлогу залезла… Не протрепись, ага?

Тина обвела глазами помещение.

— А почему ты здесь живешь? Я думала, там же где Мария… Неужели там настолько неуютно, что лучше на чердаке?

Слуги жили в левом крыле «большого» дома.

— Нормально там. Просто здесь свободней.

— А, — сообразила Тина. — Мария не слышит, как ты девок водишь?

— Дались тебе мои девки! Хуже матери, ей-богу… На вот лучше, примерь. — Ник вытащил из коробки то, что искал — мотоциклетный шлем.

Протянул Тине. Она надела.

— Великоват…

— Там сзади рычажок. — Ник положил Тинину руку на упомянутый рычажок. — Подкрути по себе.

Она попробовала.

— Все равно болтается.

— Ну, другого нет. Извиняй… Пошли?

— Так ты за шлемом сюда приходил? — сообразила Тина. — А мотоцикл где?

— Сейчас, из-под матраса выкачу, — фыркнул Ник. Кивнул на окно. — Вылезай, циркачка. Будет тебе мотоцикл.

* * *

Все оказалось до смешного просто: мотоцикл Ник прятал в глубине сада. Выкатил его на дорогу через знакомую калитку.

Хлопнул по сиденью позади себя:

— Прошу, сеньорита.

— Благодарю.

Тина неловко села. Ник обернулся.

— Там можно за ручки держаться, — он кивком показал, — но лучше за меня. За меня — надежнее. Особенно, если прижмешься покрепче.

Тина горделиво фыркнула, всем своим видом показывая, что Ник — последний на земле человек, к которому она готова прижиматься, и ухватилась за ручки. Однако, после того как мотоцикл в очередной раз подпрыгнул на лежачем полицейском, передумала. Держаться за Ника и впрямь оказалось сподручнее.


Из городка они выехали быстро. Тина думала, что направятся вдоль берега, к соседнему городу, но Ник свернул на узкую горную дорогу.

Мотоцикл, натужно фырча, поднимался вверх, справа тянулись обтянутые сеткой, от камнепада, скалы, а слева дорога заканчивалась обрывом. Тина не думала, что подъем окажется таким жутким. Она вообще не думала, что в мире благополучного до оскомины, полусонного курортного побережья существуют маршруты, которых стоит бояться.

На поворотах вцеплялась в Ника так, что немели пальцы. Тине давно стало наплевать на то, что он подумает. Обтянутое курткой тело парня представлялось единственной надежной опорой. От вопросов вроде: «Куда мы едем?» и «Долго еще?» остатки гордости удерживали, но на дорогу Тина старалась не смотреть, прижимаясь лицом к спине Ника. Это было не так страшно, как смотреть.

Мысленно Тина ругала Ника и себя последними словами. Его — за то, что позвал, себя — за то, что согласилась. Вот же дура! Улетит с обрыва в пропасть — хоронить нечего будет.

— Псих, — тяжело дыша, выпалила Тина, когда они наконец остановились. — Это кошмар, а не дорога! Тебе говорили, что ты сумасшедший?

— Было дело, — кивнул Ник. — Кларк, тот вообще обещал в дурку упрятать.

— Очень жаль, что не упрятал!

— Ну, это кому как. Идем?

— Куда?

— Вон туда. — Ник мотнул головой. — На байке там не проехать, пешком надо.

Тина обернулась. Они стояли на небольшой площадке, перед очередным поворотом дороги. Дорожный серпантин уходил дальше, а в стороне, куда показывал Ник, темнела пещера.

На лице у Тины, должно быть, было написано все, что она думает о ночных посещениях пещер.

— Боишься? — поддел Ник.

— До смерти, — как могла небрежно, фыркнула Тина. — В дерьмо наступить, например.

— Это вряд ли. Туристы досюда не добираются. — и, ни о чем больше не спрашивая, освещая пространство перед собой фарой, Ник покатил байк в сторону пещеры.

Тине оставалось либо ждать, либо идти за ним. Рассудив про себя, что остаться тут в одиночестве все же страшнее, чем нырнуть в темноту, она догнала Ника.

— Аккуратней только, не споткнись. — Он прислонил байк к скале у входа в пещеру. Пристроил на лоб специальный фонарик. — Тут каменюги под ногами здоровые.

* * *

«Здоровые каменюги» — это был мягко сказано. С десяток метров Тина и Ник пробирались между камней, среди которых попадались экземпляры высотой по пояс.

— Здесь по весне речка течет, — объяснил Ник, — когда снег сходит. Сейчас-то пересохла, мы с тобой по руслу ползем.

Тина не ответила. Была слишком занята тем, чтобы не поскользнуться, и слишком зла на Ника. Решила, что выскажется потом, когда они отсюда выберутся. Даже первую фразу придумала: «Ну и где тут зарыт святой Грааль?», но не сказала. Забыла.

Каменный переход закончился внезапно, они просто выбрались по камням на открытое пространство. Тина обрела наконец возможность выпрямиться, сделала шаг вперед — и замерла.

Они стояли на широком скальном уступе, а далеко внизу плескалось море. Городок, со спускающимся к берегу коттеджами, отелями, барами и ресторанами, отсюда казался дорогой, искусно сделанной игрушкой.

Тина разглядывала ярко подсвеченную старинную ратушу на центральной площади, ленту освещенной фонарями набережной, гуляющих вдоль берега и сидящих в кафе под платанами людей.

На пляжах грустили сложенные на ночь зонтики. Далеко в море, за линией мигающих красными огоньками бакенов, по воде скользили две яхты, будто наперегонки. И — ни ветерка, ни шевеления вокруг. Тине показалось, что камни под ногами, вот сейчас, при ней, выдохнули в последний раз, отдавая накопленное за день тепло — и замерли. Днем они, наверное, так раскалены, что не притронуться. А сейчас хорошо. И густой-густой аромат в воздухе вокруг.

Тина потрогала прилепившийся к скале колючий куст. Дикий шиповник. Вот откуда аромат… Постояв немного, она уселась прямо на теплые камни.

Ник опустился на корточки рядом, привалился спиной к скале. Он молчал. Тина его и не видела — только сцепленные на коленях руки в перчатках. И это было очень хорошо — то, что он молчит.

Тина подумала, что Брайан, например — да любой ее знакомый — обязательно произнес бы вежливую банальность, вроде «Какая красота!» — если бы, конечно, Брайан нашел способ сюда добраться. И сама она, если бы находилась тут в обществе Брайана или любого своего знакомого, тоже непременно сказала бы «Какая красота!» — и после этого уже никому не было бы дела до красоты, а пришлось бы поддерживать дурацкий разговор. Нику можно было ничего не говорить. И это было чудесно.

Тина тоже откинулась спиной на скалу. Долго следила за тем, как дальняя яхта постепенно догоняет ту, что впереди. Задумчиво проговорила:

— Ты хотел бы быть там?

— Я бы где угодно хотел быть, — не сразу отозвался Ник. Он тоже смотрел на яхты. — Если бы меня в том месте в покое оставили.

— Ты поэтому в Милан сбежал?

— Не только… Но и поэтому, да.

— И часто ты сюда забираешься?

Ник качнул головой:

— Сейчас — нет. А в детстве чуть не каждый день бегал, я на это место случайно наткнулся. В свое время все скалы в округе излазил… Сидел вон там, — Ник кивком указал на край уступа, — и думал: вот сорвусь сейчас, и никто меня не найдет. Они ведь даже знать не будут, где искать! И жутко этим гордился.

— Я один раз тоже сбежала, — помолчав, призналась Тина, — но меня быстро нашли. Мы тогда в Париже жили, а поймали, когда пыталась сесть на поезд в Марсель.

— Почему в Марсель?

— А мы там до Парижа жили, на побережье. Я запомнила море и корабли. Дядька, который нашей кухарке рыбу привозил, моряк был. Усатый такой. И все кухарке рассказывал, что скоро в рейс уйдет. На три месяца — в море! И я все думала — офигеть, вот это работа. Три месяца — далеко-далеко… Хотела с ним попроситься. Дура была.

— Вот и я был дурак. — Ник вздохнул. — Думал, стану взрослым, и сразу все проблемы закончатся. Просто, сами собой исчезнут.

— Никуда они не исчезают.

— Знаю… Ладно, поехали.

— Уже? — расстроилась Тина.

— Пора. Обратно ехать — дольше, чем сюда, спускаться всегда опаснее.

«Пообещай, что еще приедем», — хотела попросить Тина. Но сдержалась.

Ник откачнулся от стены. Тина думала, что поднимется на ноги, но он вдруг оказался перед ней.

Он ничего не делал, просто ждал и серьезно смотрел на нее. Тина сама положила руки ему на плечи.

Они целовались взахлеб, до одурения. Отстранялись друг от друга, смотрели, бормотали что-то вроде «надо идти» — и снова начинали целоваться.

После тысячного «надо идти», спотыкаясь на камнях, пробрались к выходу из пещеры.

Дорогу до городка Тина не запомнила. Она прижималась щекой к спине Ника, чувствовала его тело под своими руками, слушала, как под курткой бьется его сердце. Она, кажется, всю жизнь могла бы провести вот так, прижимаясь к нему.

В саду поместья они быстро поцеловались, и Тина побежала к своему домику. До возвращения Брайана нужно было успеть переодеться и причесаться. Ник остался в саду, прятать мотоцикл.


Когда в балконную дверь осторожно постучали, сердце у Тины подпрыгнуло. Она бросилась к балкону, но это оказался Брайан.

— Выиграли! — сияя, объявил он.

Тина не сразу поняла, о чем речь. Так задумалась, что даже, зачем здесь Брайан, сообразила не сразу.

— Э-э-э… Да? Что ж, поздравляю.

— Правда? — Брайан заискивающе заглянул ей в глаза. — Не обижаешься? Это в первый и последний раз, клянусь!

— Правда, — совершенно искренне подтвердила Тина, — вообще не обижаюсь.

Ей казалось, что вокруг все еще пахнет шиповником.

Глава 9

Неаполь. Наши дни

— Ночью, когда банкирское семейство наконец-то выставили, а в доме прибрали, Ник пришел ко мне, — поднимая голову, рассказала Тина бармену. Кивнула на бокал, прося наполнить — в очередной раз удивилась тому, как быстро он опустел. — Я ждала, хотя мы не договаривались. Я знала, что он придет. И, знаешь? В ту ночь ничего не было. Мы не боялись, нет… Точнее, я не боялась того, что может случиться, а Ник не боялся, что может меня спугнуть. Но, просто — мы оба знали, что все обязательно будет. И будто оттягивали этот момент, понимаешь? Лежали рядом, целовались… Даже не разговаривали. И очень быстро заснули. Когда я проснулась, Ника рядом не было. Ушел, чтобы не застукала Роберта. — Тина улыбнулась. — А потом… О, да. Потом все было. Через ночь, или через две… Я не помню, испытала оргазм в первый раз, или нет… Нет, наверное — с первого раза это только в дурацких книжках бывает. Но это было как-то и неважно. Я знала, что все будет, и Ник тоже знал. Мы совпали, как два кусочка пазла. И, когда дорвались друг до друга по-настоящему — у-у-у, что началось! — Тина счастливо рассмеялась. — Мы занимались любовью везде. В ночном море, пляжной кабинке для переодевания, в бельевом чулане за прачечной. — Тина икнула. — По ночам я пробиралась к нему на чердак, утром возвращалась к себе. Мне нравилось дразнить Ника. Я выходила к завтраку в легком платье, не надевала под него белье. И садилась за стол так, чтобы солнечные лучи просвечивали платье насквозь. — Тина выпрямилась за барной стойкой, демонстрируя, как садилась. — А он, глядя на меня, скрипел зубами… Ух, как мне потом доставалось. — Тина рассмеялась счастливым смехом. — Знаешь, так любить можно лишь однажды, когда тебе восемнадцать. Потом… потом ты становишься старше. Расчетливее. Подлее. И рано или поздно осознаешь, что секс — это всего-навсего инструмент, которым можно пользоваться так же успешно, как компьютером, например. — Тина отхлебнула виски и грохнула стакан о стойку. — Ник все переживал, что я могу залететь. Даже отвез меня на консультацию — к их местной тетке, у которой обслуживались женщины и девушки, жившие в городке без регистрации. Тетка оказалась совсем не страшной. Поулыбалась мне, прописала противозачаточные таблетки. Очень правильно, потому что без них я бы непременно залетела. Знаешь… иногда я жалею, что это не случилось.