В общем, дед с бабкой, к которым Крюков ездил каждое лето, особо бедными и не были. Как все деревенские жили. Нет, нет, это бедностью назвать нельзя, скорее скудость. Минимум вещей. Еда – самая простая.

В сущности, это правильный аскетизм. Вон, у Ритки сколько шмоток, а все вопит, что надеть нечего…

Лицо Крюкова, когда он подумал о дочери, невольно передернула судорога. «Ничего, доченька, сейчас приду. Сейчас помогу. Папка твой идет. Господи, и чего я как дурак на этой фабрике торчал сутками, надо было с доченькой со своей родной сидеть…»

– Владим Владимыч, с вами все в порядке? – испуганно спросил Славик.

Кажется, он застонал. Впрочем, не важно.

– Давай быстрей, Славик, не отвлекайся, – невнятно пробормотал Крюков.

Впереди, из синеватого зимнего сумрака, подсвеченные луной, выплыли покосившиеся дома – словно призраки. Осевшие, засыпанные снегом надгробия прошлой жизни… В этой деревне давно никто не жил.

– Славик, теперь не гони… Блин, и кто эту тонировку придумал… – Крюков с яростью ударил кулаком по стеклу. – Ни хрена не видно! Так, ребята, теперь смотрим. Славик, прямо двигай. Стоп! Вот здесь. Пошли… Фонари берите!

Они выскочили из машины – Крюков первым – и побежали к низенькому строению, проваливаясь по колено в снег. Вот остатки сарая, а там за домом (на фасаде которого до сих пор была видна нарисованная краской цифра «три») пряталась подо льдом река… Все верно. Молодец Гагарин. Тютелька в тютельку описал место.

– Рита! – хрипло заорал Крюков. – Рита, я иду!

За прошлые сутки и за сегодня выпало много снега. Все следы засыпал.

Петрик с ходу выбил дверь. Ворвались, ослепляя друг друга фонарями. Затхлый, сырой, холодный, мертвый запах.

– Рита!

Грохоча ботинками по ветхим доскам, обежали весь дом. Неужто никого? – дрогнуло сердце. Но тут же вспомнил.

– Подпол. Тут подпол есть… – командовал Крюков. – Здесь.

Петрик, старательно пыхтя, открыл дверцу в полу.

– Тихо, шею только не сверни… Рита, мы уже тут! – бодро заорал Крюков.

Петрик полез вниз по ступеням.

Тишина. Шуршание. Грохот. Чертыхание.

– Чего молчишь? Петрик! – дрожащим голосом позвал Крюков. – Как там?

– Никого, Владим Владимыч.

– Ты там все посмотрел?

– Никого… – глухо повторил Петрик, вылезая из подпола, весь в белой пыли и паутине, с ссадиной через лоб – вылитый Дракула…

– Что ж такое-то! – плачущим голосом возопил Славик. – Владим Владимыч, что делать-то?..

– Ошибся Гагарин? – уныло спросил Петрик.

– Я тебе дам ошибся… – со злостью произнес Крюков. – Тут домов полно. Осмотреть все!

В конце концов, Эмиль мог и не вспомнить номер дома, в котором как-то провел лето вместе со своим другом. Он спрятал Риту в доме неподалеку.

…Они обшарили все строения в бывшей деревне. И ничего. Только прах и пепел. А девочки его так и не нашли.

Когда был обследован последний дом, вернее, то, что от него осталось, Крюков понял – Риты тут нет.

И тогда он упал на колени, прямо в снег, и завыл, глядя на луну, равнодушно плывущую средь кружевных облаков по черно-синему небу.

* * *

…Она спала у него на руке, и луна светила на ее лицо – бледное и безмятежное. Светлые волосы, черные ресницы, остренький носик. Тени от ресниц на скулах. Дмитрий не выдержал и осторожно прикоснулся губами к ее щеке.

– М-м… – сонно пробормотала Иванка.

«Ты милая… Ты моя милая!» Он прижал ее к себе, чувствуя, как щемит сердце – от нестерпимой, едва выносимой нежности.

Он обнимал Иванку, тискал, сжимал ее, мял в руках, точно игрушку, он то и дело утыкался в нее лицом, вдыхал ее запах, поражался шелковистой гладкости ее кожи, ее хрупкости.

– Ну что ты, что ты?.. – сонно пробормотала Иванка. – Я спать хочу.

Она была удивительно своей – вот что ощущал Дмитрий, когда прикасался к девушке. Особое ощущение… Было ли такое с кем-то еще, раньше? С Полиной, например?.. Теперь уже не вспомнить.

– Дима… Ди-имочка… – протянула она умоляюще, укоризненно.

– Ну все, все. – Дмитрий заставил себя отодвинуться и лег, подперев голову рукой. Он не мог спать, он все смотрел и смотрел на девушку. А вдруг она исчезнет, когда он закроет глаза?

Иванка повернулась на спину. Теперь Гагарин видел ее профиль, обведенный серебристым светом луны. Вдруг губы девушки дрогнули – она улыбалась…

* * *

Она, конечно, не спала. Так, дремала, не в силах расстаться с самыми острыми, самыми волнующими, первыми впечатлениями, которые еще продолжали будоражить ее воображение.

Она добилась своего. Она получила то, что хотела. А хотела больше всего Иванка только одного – чтобы этот человек, чье лицо она наизусть выучила, разглядывая обложку «Теленедели», ответил ей взаимностью. Чтобы он влюбился в нее так же, как влюбилась в него она. И чтобы все произошло не позже и не раньше назначенного часа, а именно в тот момент, когда открывается душа: «Пора!» И радость оттого острее, и нет сожаления, смущения, неловкости. Дивная гармония во всем.

Иванка перевернулась на спину. «К чему теперь злиться на Алису? Если бы не она, не ее внезапное исчезновение, я бы не познакомилась с Дмитрием…» – с безудержной радостью, с удивлением подумала девушка и улыбнулась.

В этот момент зазвонил ее сотовый.

– О господи… – вздрогнув, пробормотала Иванка. Остатки дремы мгновенно слетели с нее. Она протянула руку, схватила с тумбочки телефон. На мерцающем экране высветилось имя абонента.

– Кто? – быстро спросил Дмитрий.

– Крюков… – дрожащим голосом ответила Иванка и прижала трубку к уху: – Алло! Володя… Володя, нашли Риту?

Режущий, хриплый звук ветра в мембране. Скрипы, голоса.

– Алло! – беспокойно произнесла Иванка.

– …ты меня слышишь? – сквозь скрежет прорезался голос Крюкова.

– Да! Говори… нашли?

– Нет, не нашли! – закричал Крюков. – Нигде нет… Все вокруг обшарили… Ее нет!!!

Опять скрежет, затем пошли короткие гудки – связь оборвалась.

– Что там? – сдержанно спросил Гагарин.

– Риты нигде нет, – положив телефон, растерянно, испуганно пробормотала Иванка. – Крюков ее не нашел!

Дмитрий рывком поднялся. Несколько мгновений он сидел неподвижно, опустив голову, затем резко вскочил.

– Ты куда? – ахнула Иванка.

– Искать девчонку, – коротко ответил тот. Включил ночник и принялся быстро натягивать на себя одежду. – Надо было с ним ехать. Блин, да что ж такое… – он выругался сквозь зубы.

– Я с тобой. – Иванка тоже вскочила и начала одеваться, путаясь в джинсах.

– Зачем?

– Пожалуйста! – взмолилась девушка, прыгая на одной ноге. – Я не останусь!

– Ладно… Давай быстрее.

Через пять минут они выскочили из дома. Была ночь – не холодная, но ветреная. Беспокойная какая-то, недобрая ночь… Иванку вдруг стал колотить озноб.

Гагарин распахнул ворота, сел в машину.

– Пристегнись, – коротко бросил он Иванке, прыгнувшей на переднее сиденье. Нажал на газ. Машина двинулась с места – сначала медленно, переваливаясь на неровном снегу, затем, когда выехали на шоссе, где снег был не чищен, но плотно утрамбован колесами транспорта, проехавшего тут днем, Гагарин прибавил скорость.

Иванка, сидевшая рядом с водителем, дрожала – у нее зуб на зуб не попадал.

– Холодно? Давай еще теплее печку сделаю… – Гагарин потянулся к приборной панели.

– Нет, греет хорошо. Это нервы, – пробормотала Иванка.

На шоссе никого не было. Скоро они отъехали от города. Здесь уже фонари горели не везде… Потом Гагарин свернул с шоссе. На проселочной дороге света не было вовсе, мрак рассеивали только фары машины.

Здесь Гагарин управлял машиной медленно, осторожно, словно на ощупь искал дорогу в беспросветной ночи. К счастью, скоро из облаков снова выплыла луна…

– Куда мы едем? – шепотом спросила Иванка.

– Не знаю.

– Как?!

– А вот так. По ощущениям, знаешь… Чувствую – вроде правильно едем, – не отрывая взгляда от дороги, бросил Гагарин. – Это как в детской игре. Холодно-горячо.

– Сейчас горячо?

– Сейчас так, чуть тепло… Стоп. Назад. Не туда… – Гагарин дал задний ход, и машина, натужно ревя в снегу, подала назад.

Они опять медленно тащились по какой-то проселочной дороге. Лес закончился, с обеих сторон тянулись поля. Высоко, теперь уже на безоблачном небе светила луна, помогая путникам.

Фары осветили покосившийся дорожный указатель. Гагарин проехал мимо, потом вдруг резко затормозил.

– Что?

– Не знаю, – некоторое время экстрасенс сидел неподвижно. – Чего-то почувствовал.

Он вновь дал задний ход и опять остановился. В свете фар был хорошо виден указатель – покосившийся, погнутый, с цифрой восемь. Вероятно, номер дороги…

– Чем-то меня эта штука смущает… – пробормотал Гагарин. – Крутит и крутит что-то… Давай-ка выйдем.

Они вышли. Иванка испуганно оглядела обступавший их со всех сторон сумрак – объемный, тихий, страшный. Гагарин же подошел к указателю.

– Иванка…

– Да? – Она метнулась к нему.

– Смотри… вот в таком ракурсе… – он повернул ее за плечи. – Что видишь?

Иванка некоторое время разглядывала погнутый указатель, ничего не понимая. Потом медленно, неуверенно произнесла:

– Если вот так смотреть, то на тройку похоже.

– Цифра «три». Она. Не восемь, а – три… Не номер дома, а номер дороги!

– Это здесь? Это здесь, да?

– Тихо… Не мешай пока. – Гагарин поднял руку и выставил перед собой ладонь. Повернулся сначала в одну сторону, затем в другую, словно сканируя ладонью пространство.

– Там что-то есть, – резко произнес он и пошел вперед. Иванка, проваливаясь в снег, бежала за ним.

Впереди, в лунном свете, показались одноэтажные домишки.

– Тебя туда тянет?

– Да. Это дачный поселок. Не знаю, заброшенный он или нет… Общее ощущение пустоты идет. Возможно, люди сюда только летом приезжают, сад-огород копать, – бросил через плечо Гагарин.

Задыхаясь, девушка бежала за ним, увязая в снегу. Но отставать не собиралась.

– Значит, Эмиль или кто там еще… его помощники – они не стали прятать Риту в той деревне, в которой жил Крюков в детстве? – крикнула она.

– Нет. Я тебе говорил – не всегда точно можно расшифровать видения… Я ошибся. Стоп. – Гагарин остановился, повернулся к девушке.

– Что? – пытаясь отдышаться, спросила Иванка.

– Знаешь, это все как раз укладывается в логику Эмиля. Он специально оставил Риту именно здесь – для того, чтобы ее нашли потом. Весной. Весной бы сюда приехали люди – для того, чтобы сажать рассаду, копать землю и… Ее бы нашли тогда. Точно. Зачем прятать тело в заброшенной деревне? Их слишком много, таких деревень, по всей России. Тело могут и не найти никогда. А это неинтересно. Пока Крюков ищет Риту – он не теряет надежды. А Эмиль хотел, чтобы Крюков мучился.

– Почему ты говоришь – «тело»? – со страхом произнесла Иванка. – Ты чувствуешь, что Риты уже нет в живых?

– Будет тело, если мы не найдем ее сейчас… Без еды человек может прожить неделю, без воды – дня три, четыре. Уже столько времени потеряли! – Гагарин снова поднял ладонь, сканируя пространство. – Кажется, туда… Там что-то чувствую.

Он опять побежал, Иванка – за ним.

– Но ты так и сказал Крюкову… Что Эмиль знает, как сделать своему бывшему другу больней! Ты ни в чем не ошибся, Дима.

– Ошибся! – нетерпеливо возразил Гагарин. – Я понял, чего добивается Эмиль, но не понял, где надо искать. Я не то место указал… Сюда.

Он остановился перед одноэтажным деревянным домом, огороженным по периметру сеткой-рабицей. Одна из секций забора была повалена. Дом был старый, почерневший от времени, с заколоченными окнами. Гагарин направился через пролом – во двор, засыпанный снегом.

– Здесь? – Иванка не отставала. – Точно? Ты уверен?

– Не знаю. Но меня тянет именно сюда.

Гагарин поднялся на крыльцо. Толкнул дверь – та была заперта. Тогда он поднялся на цыпочки, пошарил под притолокой – с глухим звуком на деревянные половицы упал большой ключ. Иванка уже не спрашивала своего возлюбленного ни о чем – она прижала руки к груди и твердила мысленно: «Только бы она была здесь… Только бы Рита оказалась жива!»

Ключ заскрежетал в замке. Дверь распахнулась, и Гагарин шагнул в темноту. Крикнул оттуда:

– Погоди… Я свет включу.

Через несколько мгновений в прихожей старого дома вспыхнула лампочка. Иванка осторожно перешагнула порог – перед ней простирался длинный коридор, отделанный вагонкой. На стене висело какое-то тряпье, в углу была свалена старая обувь. Тут же стояли лопаты и грабли. Похоже, дом и вправду имел хозяев.

Иванка пошла следом за Гагариным. Оказалась в небольшой комнатушке, обставленной очень бедно. Обшарпанная мебель, голая лампочка под потолком. На стене фотография годов семидесятых прошлого века (судя по прическам и одежде), на ней двое, мужчина и женщина, прикасаясь друг к другу висками, смотрят с портрета, улыбаясь. Наверное, сейчас эти люди – уже на пенсии. Старики, которые выращивают картошку на своем участке под городом…