Девушка сидела на передке фургона, который медленно тащил по неровной грунтовой дороге ленивый мерин. Она изо всех сил старалась не выдать своей радости, что все-таки повидалась с отцом. Какое счастье, что любимый папочка пока жив и здоров! Кроме того, Оливия была довольна тем, что выторговала у Берни Дугласа фургон для Дейзи, и теперь корова перебирается на ранчо с максимальным комфортом и удобствами. Кобылка Лили с легкостью преодолевает затянувшуюся дорогу, а вот со стельной коровой неизвестно что произошло бы!

Но ко всем приятным событиям примешивалась ставшая уже хронической печаль. Опять ее папочка строит планы, осуществление которых — откладывается на неопределенный срок. Ей, как и ее бабушке Абигейл Гибсон, уже до умопомрачения надоело его излюбленное словечко «Перспектива!». В перспективе у него будет построен дом. В перспективе он собирается купить в Вернале бар и гостиницу. Она хотела жить рядом с родным и близким человеком сейчас, а не в перспективе. Вести мирные вечерние разговоры, обсуждать возникающие проблемы, вместе разрешать их. Вместе завтракать, обедать и ужинать. Готовить для него любимые блюда. Стирать белье и гладить рубашки с родным запахом. Просто находиться рядом с ним, жить общими мечтами и планами!..

Заботы о Дейзи немного отвлекали девушку от печальных мыслей. Казалось, Олив равнодушно смотрит на все происходящее вокруг нее, но, поглядывая на обочину дороги, хозяйка животных надеялась, что увидит хоть одну небольшую бесхозную лужайку, поросшую сочной травой. Хотелось подкормить корову, носившую в себе еще одно существо. Когда Дейзи во время непродолжительных остановок паслась на приглянувшейся Оливии лужайке, девушка торопливо рвала траву, запихивала ее в мешки и складывала поверх домашних вещей в повозку. Два-три мешка еле-еле хватало на короткое время отдыха, и Олив опасалась, что однажды ее любимица недотянет до ночлега, умрет от голода и качки. Кроме того, после ночной гонки перед Смоки-Хилл Оливия боялась, что Дейзи потеряет теленочка, так трясся и раскачивался фургон четы Мартин.

— Мы с Никласом испугались, — не в первый раз гордо повествовала миссис Лиззи, когда начиналось новое обсуждение происшествия. — Решили, что придется принимать отел на ходу! Но Дейзи оказалась крепким орешком! — миссис Мартин одобрительно поглаживала корову по круглому раздутому животу.

И Оливия тоже молчаливо радовалась, что погоня обошлась без потерь с обеих сторон.

Но в дороге существовали другие проблемы и трудности. Оливия старательно изображала из себя юношу и, конечно же, в дорогу надела привычные мальчишеские ботинки с потертыми носами, натянула потрепанные брюки и широкую сорочку мужского покроя. Надетая навыпуск, она скрывала перетянутую грудь и плавную линию тонкой талии, нежно переходящей в девичьи бедра. Сорочка болталась на ней, точно на вешалке, но с первого же дня путешествия Оливии пришлось страдать от боли под мышками. Кожа в этих местах была особенно нежной, и пропотевшая повязка, стягивающая грудь, сильно натирала ее, причиняя нестерпимую, жгучую боль. Во время коротких остановок не было возможности остаться одной, принять душ и поменять повязку. Навес фургона служил слабым укрытием от дождя, но он не мог спасти от любопытных мужских глаз. И если у мустангеров хватало ума, чтобы не соваться без дозволения на территорию Мэган, то к Оливии все заглядывали и приближались без предупреждения.

Оливия с нетерпением ожидала, когда же, наконец, дорога закончится. Тогда можно будет уединиться, постирать, переодеться. И, в конце концов, хотя бы тайком рассмотреть и примерить подарки отца. А ее любимицы корова Дейзи и кобылка Лили смогут отдохнуть и вволю попастись на богатых пастбищах.

Вчера путники покинули маленький городок Смоки-Хилл. Приключение, в которое они попали в его окрестностях, запомнится им навсегда. До сих пор они недоумевали, кто устроил азартную погоню! И лишь Рони Уолкотт и Оливия знали обо всем достоверно.

Берни Дуглас поглядывал на Оливию с сомнением и подозрительностью. Она догадывалась, что при первой возможности он попытается устроить ей допрос. И вопросы будут такие, от которых просто так не отмахнешься и не отшутишься, как отшутилась она в тот вечер.

В конюшнях, где стояли повозки и лошади, поднимались всегда очень рано. Запрягали отдохнувших лошадей и выезжали под открытое небо, независимо от того, какая стояла погода. Утренний туман, нависший над Смоки-Хиллом, быстро рассеивался, стоило солнцу подняться чуть выше самых высоких пиков Скалистых Гор. И только над плоскими вершинами трех пологих холмов, расположенных западнее городка и давших ему название, в голубое утреннее небо поднимались сегодня густые клубы тумана. Берни Дуглас озабоченно и с тревогой посматривал в сторону вершин и недовольно хмурился.

— Завтракайте быстрее! — напутствовал он свою компанию. — Необходимо добраться до ранчо как можно раньше! Совсем скоро начнутся проливные дожди и продлятся несколько дней подряд!

— С чего ты взял? — недоверчиво и недовольно поинтересовался толстый Пабло Гомес. Он впервые оказался в здешних местах. — Пугаешь? Да и что мы будем делать под проливными дождями на ранчо? Сидеть под крышей и резаться в карты? Отдыхать? Для этого надо было взять каждому по проститутке! Иначе мы перережем друг другу глотки из-за Мэган. На всех одной шлюхи в таком случае не хватит!

— Видите, как сильно курятся вершины холмов? Это признак того, что скоро наступит дождливая погода! Но ты, Пабло, можешь не волноваться! На ранчо всегда полно различной работы! — Берни снисходительно глянул на ленивого партнера. — По крайней мере, в карты резаться силы вряд ли хватит! В загонах осталось около сотни некованых и неклейменых лошадей. Так что будешь помощником кузнецу, сеньор Гомес! А когда помашешь целый день кувалдой, то не потянет тебя ни на проституток, ни на карты! Или ты ехал не работать, а развлекаться?.. Дел будет так много, что не успеешь отмахиваться! Свободной минуты не останется! Уж об этом я обязательно позабочусь, Пабло, так же, как и о твоем заработке!

— Согласен! — Пабло изобразил на лоснящемся лице улыбку. — Главное, не забудь хорошо оплатить эту работу, босс! И заодно — за вынужденное воздержание! Я — не монах и, в общем-то, не давал обета воздержания Господу! А все остальное можно будет обеспечить в Райфле, когда продадим коней!

Мустангеры позавтракали в тесной и шумной пивной на окраине Смоки-Хилл и спешно двинулись дальше, почти не почувствовав облегчения от короткого ночного отдыха, тем более что спали ночью мало. Прибыли ведь вчера в Смоки-Хилл далеко заполночь.

То тут, то там вспыхивали смех и перебранка. Каждый пытался выяснить и вспомнить, кто же все-таки первый выстрелил в воздух и закричал:

— Бандиты! Погоня! Спасайтесь!

И удивлялись — почему бандиты так и не перерезали всех! Почему вдруг бросили преследование? И почему повели себя так не по-бандитски. А самое главное — удивительно было то, что отставший Оливер совершенно не пострадал. Если его окружили резвящиеся подростки, поражающие обывателей своей жестокостью, то почему они даже не поколотили нелепого мальчишку? Хотя задержали фургон, отбив его от основного каравана.

Берни Дуглас, опекун Оливии, по-прежнему обращался с предполагаемым юношей бесцеремонно, всем своим видом выражая презрение к этому женоподобному и слишком избалованному созданию. Но, придираясь время от времени к разным мелочам, он вел себя с Оливом как-то нелогично и все более и более глупо:

— Эй, неженка! Оседлал бы свою Лили и размялся немного! А фургон доверил бы на время кому-нибудь из парней! Вон хотя бы — Пабло! Эй, Висячий Требух! — обратился он к тучному мексиканцу, но, уловив плотоядный взгляд, брошенный толстяком на юношу, тут же поморщился: — Вот уж будет парочка!.. Езжай дальше, Пабло! Позови-ка Эндрю! А, впрочем, не стоит!.. Не знаю, что со мной происходит! — жаловался он сам себе, оставаясь в одиночестве.

— Если тебе, мистер Дуглас, хочется развлекаться от нечего делать, так пожалел бы животных! Или ты заводишь себя от скуки?! — недовольно ворчала Оливия охриплым голосом. Она наглоталась пыли, отчего в горле постоянно першило. Девушка откашливалась, пила теплую воду, но ничего не помогало. — Отвяжись от меня, Берни Дуглас! Со своим фургоном я управлюсь самостоятельно! Бабушка поручила тебе заботиться обо мне, а не издеваться!

— Еще и огрызается, дохлый крысеныш! — довольно усмехнулся Бернард Дуглас, проезжая мимо и ручкой хлыста сбивая с кудрявой головы широкополую шляпу. — Хотя бы пробегись рядом с повозкой, ленивец!

— У меня есть имя! Меня зовут Оливер! А бабушка называла Олив! — разозлилась девушка. Она остановила мерина Блэка и соскочила с козел: — Что тебе от меня надо, мистер опекун?! Бабушка была, можно сказать, почти в бессознательном состоянии, когда поручила тебе меня! Но погоди, ты еще встретишься с Фрэнком Смиттом, и он поставит тебя на место! Вон как встревожился шериф, сэр Хиддингс!

— Я много лет был знаком с уважаемой миссис Гибсон. Но то, что она избаловала своего внука, подтвердит в Райфле любой житель. Возможно, даже твой дорогой Фрэнк Смитт. Твоего покровителя гангстера я не боюсь! Еще посмотрим, кто кому хорошенько надерет задницу!.. И я все-таки выясню — не он ли навестил тебя вчера, сопляк? — Берни Дуглас засмеялся и пришпорил своего красавца коня: — Вперед, Презент! — тяжело поводя вспотевшими боками, конь поскакал вперед по дороге, по привычке недовольно взбрыкивая.

— Вот и вали себе подальше от меня! — зло процедила сквозь зубы Оливия. Она чувствовала, как ненависть к опекуну снова поселяется в ее сердце, стоит Берни Дугласу придраться к ней. Девушка сильно покраснела, вспомнив предупреждение отца, которого на людях всегда называла дядей Фрэнком. Он не раз говорил, что общение с ним не принесет ей уважения окружающих, потому что и на самом деле когда-то был гангстером и участвовал в нескольких ограблениях банков. Но отец очень убедительно заявил ей, что сейчас не имеет дел с полицией. А это значит — либо он солгал, либо кто-то пользуется его бесславной известностью! Но тогда необходимо выяснить, кто и зачем?! Кому нужны эти разговоры?.. От бессильной ярости кровь ударила ей в голову: — Придет время, когда ты о многом пожалеешь, самоуверенный Бернард Дуглас! Наглец и бабник! — тихо шипела она вслед своему жестокому опекуну. А он и сам не осознавал, что его напускная суровость, с которой он решил воспитывать Оливера, превращается в жестокость и постоянное унижение.

Казалось, что все вокруг страдает от жары и жаждет влаги. И пыль грунтовой дороги, белесым летучим налетом оседающая на листве корявых деревьев, растущих по обочинам. И истомленные птицы, лениво парящие в вышине, и серые ящерицы, и змеи, попадающиеся по пути, и даже пресмыкающиеся старались спрятаться в редкой тени и, раскрыв хищные рты, словно бы пробовали на вкус горячий воздух гор своими раздвоенными языками.

Подросшие цыплята, три взрослых курицы и петух, которых девушка взяла с собой, время от времени хрипло кудахтали. Тогда хозяйка останавливала фургон и подливала в глубокую сковороду воды из большого медного чайника. Пернатое хозяйство припадало к импровизированной поилке и на время замолкало. Напившись, домашние птицы распластывались в сухих сосновых опилках и жались по углам просторной клетки, отыскивая спасительную тень.

Оливия и сама была бы рада распластаться на днище фургона. Но он был загружен всяческим скарбом, который мог пригодиться на новом месте. С бабушкой она прожила много лет и переняла у пожилой женщины такие черты характера, как хозяйственность и бережливость.

Казалось, один только Берни не испытывает неудобства в дороге. Ему одному нипочем жара, нипочем и многочасовая скачка в седле. Бодрым и отдохнувшим выглядел один он, мистер Бернард Дуглас. Крепко и прочно держался этот мужчина в седле, обхватив своими мускулистыми сильными ногами круп жеребца. Только тени под зелеными глазами и запыленная шляпа выдавали, что предводитель мустангеров-укротителей по отношению к себе так же безжалостен и суров. Да еще пряди светлых волос на висках и густая поросль на распахнутой груди были влажными от пота и припорошены желтой дорожной пылью.

Во время коротких остановок он легко выпрыгивал из седла, отходил в сторону и, расстегнув ширинку, справлял на виду у партнеров малую нужду, совершенно никого не стесняясь. Заметив издали, что мистер Дуглас снова спешивается, Оливия придерживала Блэка и продолжала путь лишь тогда, когда все ковбои заканчивали опорожнять свои мочевые пузыри. Это не осталось незамеченным, и Берни Дуглас не пропустил ее поведение без подковырки:

— Наш мистер Леди, кажется, слишком стыдлив для будущего мустангера! Интересно, а как наш Оливер Гибсон будет проводить случки кобыл и жеребцов? Такой деликатный и стеснительный мальчик?

Оливия не хотела вступать в перепалку по столь постыдному, по ее понятию, поводу и молча отворачивалась. Но Берни не унимался, снова обратив внимание окружающих на выступившие у юноши слезы: