Тиффани Бонд - Странное предложение

Алексис взглянул на нее сквозь полуопущенные веки и произнес, растягивая слова:

– Значит, об этом больше нечего говорить. Тем не менее, последний срок в пятницу днем.

Его лицо выразило неодобрение, но он не сказал больше ничего.

Итак, он продолжал настаивать на своем. Что ей было делать? Иметь от него ребенка? Но это совершенно бредовая идея. Или нет?

Неожиданно Алексис положил руку ей на шею и стал притягивать ее к себе.

– По крайней мере, мы можем дать Петросу хоть какую-то надежду. Он все еще смотрит на нас.

Все произошло слишком неожиданно. В следующую же секунду она лежала на коленях у Алексиса.

– Нет, Алексис, это ложная надежда, ему нужно не это, – запротестовала Керри, но уговоры ее были бесполезны. Он не хотел ни слушать ее возражений, ни отказываться от своих намерений.

Алексис нежно прикоснулся большим пальцем к ее верхней губе. Она безнадежно вздохнула, и он, наклонившись, поцеловал ее.

Он был так нежен, так осторожен, покусывая ее нижнюю губу и проводя языком по ее зубам, что она громко застонала и позволила ему проникнуть глубже.

Керри была потрясена до глубины души – она чувствовала то, чего, как она считала, не может быть.

Только бы это не кончалось! Истома охватила ее грудь, бедра – все ее тело.

Она открыла глаза, когда он прошептал:

– В твоей власти помочь Петросу, только в твоей. – Потом он, резко подняв голову, сказал: – Ну, давай, поплыли к берегу, тебе нужно остыть после такого бурного проявления чувств.

Он столкнул Керри в голубые волны Эгейского моря, и она погрузилась в воду, преследуемая его смехом.

Задержав дыхание, Керри нырнула. Она ему еще покажет! Пришло время поменяться ролями и побить противника его же оружием. Она поднырнула под плот, зная, что скоро он забеспокоится. Она использовала этот трюк много раз со своим отцом и Петросом, и он ни разу ее не подводил.

Она увидела тень Алексиса, наклонившегося над краем качающегося плота, а потом его тело неожиданно прорезало воду. Он быстро осмотрелся. Керри не совсем поняла, что было в его глазах, но, что бы это ни было, это испугало ее до такой степени, что она быстро вынырнула, хватая воздух, и уцепилась за край плота.

Через секунду он был рядом с ней. В его глазах светились веселые искорки. Он негромко рассмеялся.

– Когда ты этому научилась? Чем больше ты убегаешь, тем больше мне это нравится. А теперь поплыли обратно к берегу, дорогая Керри, иначе я за свои действия не отвечаю.

Керри поплыла обратно, зная, что Алексис следует прямо за ней, однако его близость придавала ей спокойствие во время долгого возвращения к берегу.

Они, запыхавшись, возвращались на виллу в приятном молчании. И только когда поднимались по ступенькам террасы, Алексис взял ее за руку и переплел свои сильные пальцы с ее, предупредив движением бровей, чтобы она держалась спокойно.

Подняв голову, Керри увидела, что Петрос сидел в тени, глядя на них и улыбаясь.

– Хорошо поплавали? – спросил он Алексиса.

– Конечно. Вода освежает и тело, и дух, – ответил тот, отпустив Керри, чтобы налить себе апельсинового сока, стоявшего на подносе. – Керри, тебе налить?

Он оценивающе посмотрел на нее и цинично ухмыльнулся.

Керри отрицательно махнула рукой. Это выглядело глуповато, но она вдруг вспомнила про свой крохотный купальник и быстро сказала:

– Нет, спасибо, мне надо принять душ, переодеться и привести себя в порядок. Потом я, может быть, к вам вернусь.

Алексис улыбнулся, блуждая глазами по ее стройному телу.

– Ты и так прекрасно выглядишь. Правда, Петрос?

– Вне всякого сомнения. Думаешь, почему я назвал свою флотилию в ее честь? Она Афродита Поросская, – рассмеялся он. – Отец часто называл ее дочерью моря, – сказал он с грустью в голосе, – а вскоре после ее приезда сюда я приобрел флотилию. Ту самую флотилию, которая может тебя заинтересовать, Алексис.

Сердце у Керри сжалось, когда она увидела нетерпение в глазах Петроса и услышала желание в его голосе. Алексис, развалившись в кресле, повел плечами и взглянул на нее. Его взгляд говорил: «Теперь твой ход!».

Платье из лиловой тафты[3] без рукавов подчеркивало лавандовый оттенок глаз Керри, и она не сомневалась, что выглядит потрясающе. Ее волосы были уложены в свободный пучок, на лице – минимум косметики. На ней были скромные бриллиантовые серьги, принадлежавшие ее матери, и экстравагантное ожерелье, которое ей купил Петрос к совершеннолетию. Возможно, она надевает его в последний раз.

– Как ты прекрасно выглядишь! Я так горжусь тобой, дитя мое! – произнес Петрос, входя в гостиную. Голос его был усталым, и Керри сразу же заметила, что он не переоделся к ужину. – Прости, я не слишком хорошо себя чувствую. Ты сможешь развлечь нашего гостя, Керри?

Слезы щипали ей глаза: Петрос выглядел бледным, несмотря на свой загар, седина в волосах стала более заметной, в глазах была усталость. В этот момент она была готова сделать для него все на свете.

– Петрос, ты плохо себя чувствуешь? – спросил Алексис, присоединившись к ним. Тревога в его голосе звучала естественно, впрочем, разве могло быть иначе?

Петрос замахал рукой, когда Алексис направился к нему.

– Все в порядке, Алексис, наверное, я перегрелся на солнце. А может быть, я стал слишком стар для всего этого. Вечеринки уже не привлекают меня. – Он слегка пожал плечами. – Когда Кристос узнал, что ты приезжаешь на остров, он настоял, чтобы мы пошли в таверну.

– Не волнуйся, мы можем отменить ужин. Я уверен, Кристос все правильно поймет.

Алексис с насмешкой взглянул на Керри. В голове у нее звучал его голос: «Ты можешь остановить все это». Но конечно, она ничего не скажет в присутствии Петроса.

– Нет. Вы с Керри должны пойти и извиниться за меня, – настаивал Петрос, расположившись в мягком белом кресле.

– Как скажешь, Петрос, но сначала давай разберемся с тобой. У тебя что-нибудь болит? Не надо ли вызвать врача? – мягко, но настойчиво расспрашивал Алексис.

– Нет! Не надо врача. Я недавно уже ходил к врачу. Это просто возраст, Алексис. Мне нужно переменить ритм жизни, – протестовал Петрос.

Керри смотрела на них обоих. Алексис с того момента, как вошел в комнату, привычно принял на себя роль лидера. Его авторитарные манеры и поза могли заставить любого человека подчиниться его требованиям, но только не упрямого Петроса.

Слезы неожиданно навернулись на глаза Керри, но она услышала шепот Алексиса:

– Держи себя в руках. Нельзя, чтобы он тебя увидел такой.

Это удержало ее от рыданий.

Пришли Кристина и Джордж и пообещали присмотреть за Петросом. Только после этого Керри села с Алексисом в такси, и они отправились в таверну «Акрополь». Повернувшись, он лениво оглядел свою спутницу. Керри была уверена, что он смотрит на нее, и чувствовала себя очень неуютно.

– Я не успел тебе сказать, как ты прекрасно выглядишь, Керри, – ласково сказал Алексис.

– Можешь оставить эти дешевые комплименты при себе. Я здесь потому, что меня попросил Петрос, и только! – процедила она сквозь зубы.

Алексис расхохотался и небрежно обнял Керри за плечи.

– Ты продолжаешь воевать со мной, котенок, даже несмотря на болезнь своего крестного. – Он взял ее за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. – А что, если он хочет нас поженить? Может быть, он притворяется, что болен, ты не думала об этом, моя дорогая?

Он крепко держал Керри за подбородок, и она не могла скрыть своего волнения. Она чувствовала и вдыхала запах тела этого человека, ощущала тонкий аромат его одеколона и свежесть кокосового шампуня. Он чувствовал себя легко и свободно в черной шелковой рубашке и джинсах и был восхитительно сексуален.

Встретившись с ним взглядом и едва дыша, она раздраженно ответила:

– Не будь дураком. Петрос знает, какие мужчины мне нравятся: он их повидал достаточно.

– А, понятно, – сказал он задумчиво. – Он знает, какие мужчины доставляют тебе удовольствие. Так? – спросил Алексис. Его холодная настойчивость кого угодно могла привести в бешенство.

Эта ситуация начинала казаться Керри глупой. Действительно ли Петрос был нездоров? Мог ли он притвориться больным?

– Разумеется, Петрос знает, какие мужчины мне нравятся, – подтвердила она.

Алексис неожиданно отпустил ее. Керри хотелось забыть о том, от чего у нее до сих пор часто стучало сердце.

– В таком случае напомни мне, какие мужчины тебя возбуждают. Мне кажется, это были хилые, тощие, как жерди, юнцы, а по сути дела – кучка снобов с длинными нечесаными волосами.

Керри захотелось сбить самодовольную спесь с его физиономии. И она пошла в атаку.

– По крайней мере, эти ребята живут и поступают честно. С ними можно веселиться и смеяться, и у них есть цель в жизни.

Она заставила себя выдержать его взгляд и вздрогнула, увидев в его глазах угрюмое выражение.

– И что самое главное – они относятся ко мне как к леди, а не как к племенной кобыле!

Алексис громко расхохотался, так что водитель такси быстро оглянулся, посмотрев на них с видимым интересом.

Алексис бросил на Керри взгляд, смысла которого она не поняла, и снова хохотнул.

– Уверяю тебя, мне с тобой может быть очень весело. И, несмотря на твои вспышки гнева и сверкающие ирландские глаза, я думаю, что смог бы заставить себя обращаться с тобой как с леди.

– Но я не буду для тебя ничем, кроме… – Она остановилась, потому что он приложил палец к ее губам. Ей захотелось укусить его, но она не сделала этого, почему-то покраснев. Его прикосновение было возбуждающим, даже веселящим. Но оно бесило и ставило в тупик. Ей отчаянно хотелось, чтобы он ей не нравился.

– Ты будешь матерью нашего ребенка, – сказал он чуть позже, блуждая глазами по ее губам.

Керри быстро отвернулась и стала смотреть в окно на вечерние огни. Слезы наворачивались ей на глаза, и она не могла говорить. Почему ей казалось, что он искренне заботится о ней? Ведь он хочет, чтобы она родила ему наследника, а затем покинула их и не имела ничего общего ни с ним, ни с их ребенком. Нет, Керри не может так поступить, никогда в жизни она этого не сделает. Она будет воспитывать своего ребенка сама.

Таверна стояла на берегу во всем своем великолепии. Серая мраморная лестница и колонны парадного входа казались почти нереальными, окутанные тенями и лунным светом. Традиционная греческая музыка вовлекала их в атмосферу романтики.

Из зала таверны с противоположной стороны открывался вид на освещенное лунным светом море, ласково плещущееся о золотой песок.

Алексис помог Керри выйти из такси и, взяв ее за локоть, повел по лестнице. Она выдернула руку, резко выпалив:

– Я не старая и не немощная и могу идти сама! Алексис улыбнулся, но в улыбке его было что-то жесткое.

– Продолжай так же, и ты не доживешь до своего следующего дня рождения.

– Вот так перспектива! Почему ты…

Керри потеряла дар речи, не ожидая, что ее саркастическое замечание повлечет такое возмездие: он шлепнул ее по заду прямо в дверях при входе, и у нее не было возможности ответить ему, ибо Кристос уже махал им рукой из кухни.

Алексис наклонился и шепнул на ухо Керри, поправлявшей сбившийся локон:

– Я тащусь от твоей задницы. Мне бы хотелось сорвать это платье и поцеловать тебя прямо туда.

Кровь бросилась Керри в лицо, когда она представила, как он это делает. Это возбудило ее, и она опустила ресницы, чтобы скрыть свое смущение. Она не хотела, чтобы он видел, какое это на нее произвело впечатление. Собственная реакция потрясла ее до глубины души. Ей и хотелось и не хотелось увлечься им.

Алексис торжествующе засмеялся:

– Наконец-то тебе нечем ответить!

Он задумался, шествуя по мраморному полу в направлении кухни, и бросил на Керри очередной заинтересованный взгляд.

– Такая опытная женщина – и до сих пор краснеет. Довольно редкое сочетание. В этом есть что-то, в чем я еще не разобрался. Но обязательно разберусь, можешь не сомневаться.

Керри не было необходимости отвечать, поскольку навстречу им вышел Кристос.

– Керри, моя милая девочка! – Он звонко чмокнул ее в щеку и затем повернулся к Алексису: – Дружище, я рад, что ты удостоил своим посещением мою таверну.

Алексис слегка наклонил голову и улыбнулся.

– Это честь для меня. Однако я должен извиниться за то, что Петрос не смог прийти с нами. Он неважно себя чувствует.

Наконец обмен любезностями закончился, и Керри с Алексисом сели на веранде, выходящей на берег. Керри слышала плеск воды, чувствовала легкий вечерний ветерок, обдувавший ее плечи, и бессознательно вздрогнула, взглянув на полную желтую луну.

– О чем ты задумалась? – полюбопытствовал Алексис, наливая ей бокал вина.

– Я думаю, когда ты превратишься в вампира. Ты идеальный кандидат, – сказала она, поднеся бокал к губам.