Хло отвернулась от Драстена и посмотрела на Дэйгиса. И застыла. Он выглядел таким же бесстрастным и отстраненным, как всегда, но в его глазах просто пылали эмоции. Он был неподвижен, как один из стоячих камней, мимо которых они проезжали, и казался таким же древним и твердым. Если не замечать, как сжались его кулаки. И не видеть его глаз.

О, в Дэйгисе МакКелтаре таилось гораздо больше, чем он позволял себе показать! И ее предположение оказалось верным. Чем пламеннее были его чувства, тем сильнее он себя контролировал.

Так вот как любят такие люди, поняла она. Сдержанно. Он не выражал эмоций. Такой мужчина не будет хохотать или прыгать от радости. Даже свои длинные волосы он никогда не носит распущенными. Он хоть когда-нибудь позволяет себе расслабиться?

Разве что в постели. Мысль об этом чуть не сбила ее с ног. Господи, она ведь запросто может попробовать…

Хло вздрогнула, рассматривая двух братьев.

Они были близнецами, но все же отличались друг от друга, поняла она. Волосы Драстена были не такими длинными, чуть ниже плеч, а глаза были серебристого оттенка. Он был выше и, похоже, тяжелее. На теле Драстена бугрились мышцы, тело Дэйгиса было более стройным и жилистым. Одинаково прекрасные черты лица. Даже тень бороды на одинаковых подбородках была у обоих. Хло присмотрелась внимательнее. Губы Дэйгиса были более… полными и чувственными. Рот прирожденного соблазнителя.

Она так увлеклась, что даже не заметила приближения другой женщины, пока та не заговорила.

– Они великолепны, правда?

Хло вздрогнула и обернулась. Женщина была примерно ее роста. Она была беременна. Серебристые волосы незнакомки были собраны в узел на затылке, неровные пряди челки обрамляли ее лицо. Хло слегка покраснела, когда заметила, что волосы женщины влажные: наверняка они оба принимали ванну. Женщина была красива и буквально излучала тот особый свет, свойственный беременным… А еще так могла бы светиться женщина, которая только что наслаждалась особыми талантами МакКелтаров, с тоской подумала Хло. От одной мысли о том, что она может оказаться с Дэйгисом в ванной, Хло сама начинала светиться.

– Правда. Я не знала, что они близнецы. Дэйгис мне не сказал.

– Драстен тоже утаил это от меня. О чем пожалел позже, когда я поцеловала Дэйгиса, перепутав его с Драстеном. И ему было не важно, что я приняла за него его же близнеца. Когда дело касается женщин, они жуткие собственники, но я уверена, что ты это знаешь. Кстати, я Гвен, жена Драстена.

– Привет. Рада познакомиться. Я Хло Зандерс. – Хло неуверенно прикусила губу и решила на всякий случай уточнить: – Но я не его… э… женщина. Мы только недавно познакомились, и я здесь затем, чтобы помочь ему с переводами.

Гвен выглядела очень удивленной.

– Как скажешь. А как вы познакомились?

Как скажешь? Что бы это значило? И как ей отвечать на вопрос о том, как они познакомились? Хло открыла рот и снова закрыла. Не может же она сказать: «Я рыскала по его пентхаусу, а он привязал меня к кровати. А потом я начала превращаться в совершенно другого человека и с трудом себя узнаю».

– Это долгая история, – осторожно ответила она.

– Это же замечательно, я с удовольствием ее послушаю! У меня самой есть парочка длинных историй. – Гвен взяла ее под руку и повела к лестнице.

– Фарли, – крикнула она через плечо седовласому дворецкому, – ты не отнесешь чай и кофе в оранжерею? И каких-нибудь закусок? Я умираю от голода.

– Сейчас-сейчас, миледи. – Старый дворецкий посмотрел на Гвен с обожанием и выскочил из зала.

– Почему бы нам не познакомиться поближе, пока они наверстывают упущенное? – спросила Гвен, оборачиваясь к Хло. – Они очень долго не видели друг друга.

Хло посмотрела на Дэйгиса. Они с Драстеном все еще стояли в центре зала и о чем-то сосредоточенно говорили. И Дэйгис, словно почувствовав ее взгляд, посмотрел на нее, напрягся и шагнул в ее сторону.

Удивленная его внимательностью в явно непростой для него момент, Хло покачала головой, молча давая понять, что с ней все в порядке.

После секундной паузы Дэйгис снова повернулся к брату.

Хло улыбнулась Гвен.

– С удовольствием.

13

Гвен и Хло ушли в оранжерею, а Драстен и Дэйгис решили уединиться в библиотеке. Просторная, очень «мужская» комната с вишневыми книжными полками вдоль обшитых деревянными панелями стен, с удобными креслами и оттоманками, камином из темно-розового мрамора и высокими эркерными окнами была убежищем Драстена, точно так же, как застекленная оранжерея с видом на сад была убежищем Гвен.

Драстен не мог отвести глаз от брата. Он не переставал надеяться, что Дэйгис вернется домой. И боялся того, что ему придется сделать, если брат не вернется. Но теперь он здесь, и тугой кулак, сжавший его сердце в тот день, когда Драстен прочитал и в ярости сжег письмо отца, наконец-то, к счастью, немного разжался.

Дэйгис упал в кресло у камина, вытянул ноги и положил их на скамеечку.

– Что скажешь о замке, Драстен? Похоже, он прекрасно сохранился.

Айе, так и было. Замок оправдал ожидания Драстена. Если бы Дэйгису когда-нибудь понадобилось доказать любовь к брату, ничто не подошло бы лучше, чем их дом. Но Дэйгис превзошел себя, когда пожертвовал собой ради того, чтобы Драстен здесь жил. Но Дэйгис всегда был таким: от него нечасто можно было услышать теплые слова, но если он любил, он любил безоглядно. «Это одновременно величайшая сила и величайшая слабость», – часто говорил Сильван, и это было правдой. В измученном теле билось искреннее сердце ребенка. Если уж Дэйгис дарил его, то дарил без остатка. Без единой мысли о собственной безопасности.

– Он даже лучше, чем я предполагал, когда мы работали над планами, – сказал Драстен. – Не знаю, как и благодарить тебя, Дэйгис. За замок. И за все остальное. – Разве он мог подумать, что брат пожертвует душой, чтобы сохранить его счастье? Моя жизнь в обмен на твою. Его брат сделал выбор. И отблагодарить за это было невозможно.

Дэйгис пожал плечами:

– Ты же рисовал эскизы.

«Ах, так он решил притворяться, что я имел в виду только замок, и полностью игнорировать намеки на более важные темы», – подумал Драстен.

– Ты построил его. Гвен тоже его любит. Мы провели электричество и канализацию.

Им столько нужно было обсудить, но поднять хоть одну из тем было невероятно сложно. Помедлив минуту, Драстен решил говорить прямо, иначе Дэйгис так и будет ходить вокруг да около.

Он открыл бар, достал виски «Макаллан» и разлил его в два бокала. Тридцать пять лет выдержки. В честь возвращения брата – только самое лучшее.

– Насколько все плохо? – сухо спросил Драстен.

Дэйгис вздрогнул. Он быстро взял себя в руки, но его реакция не укрылась от Драстена. Дэйгис залпом выпил виски и протянул бокал брату, который снова его наполнил. Драстен изучающе смотрел на него и ждал.

Второй стакан Дэйгис пил медленнее.

– Стало хуже с тех пор, как я ступил на землю Шотландии, – ответил он наконец.

– Когда твои глаза изменились?

Изменились не только глаза. Дэйгис двигался по-другому. Он контролировал все, вплоть до мельчайших жестов, словно сдержать то, что жило в нем, можно было, только сохраняя постоянную бдительность.

На скуле Дэйгиса задергался крошечный мускул.

– Насколько они потемнели?

– Они больше не золотые. Странный цвет, похожий на виски.

– Они меняются, когда становится хуже. Когда я использую слишком много магии.

– И для чего ты пользуешься магией? – осторожно спросил Драстен.

Дэйгис проглотил остатки виски, поднялся и отошел к камину.

– Я использовал ее, чтобы получить кое-какие тексты. Хотел выяснить, есть ли способ… избавиться от них.

– На что это похоже?

Дэйгис потер подбородок, вздохнул.

– Во мне словно поселилось чудовище, Драстен. Это чистая сила, и я ловлю себя на том, что бессознательно пользуюсь ею. Когда ты узнал? – спросил он с горькой усмешкой.

Холодные глаза, подумал Драстен. Они не всегда были холодными. Когда-то они были теплыми, солнечно-золотыми, полными легкого смеха.

– Я знал с самого начала, брат.

Долгая тишина. Потом Дэйгис фыркнул и покачал головой.

– Ты должен был позволить мне умереть, Дэйгис, – мягко сказал Драстен. – Проклятье, должен был!

«Спасибо, что не позволил мне умереть», – молча добавил он, пытаясь справиться с чувствами. Это была жуткая смесь горя, вины и благодарности. Если бы не поступок брата, он никогда бы не увидел вновь свою жену. Гвен растила бы их детей в двадцать первом веке, одна. В тот день, когда он прочитал письмо Сильвана и узнал, какую цену брат заплатил за его будущее, Драстен чуть не сошел с ума. Он ненавидел Дэйгиса за то, что тот пожертвовал ради него жизнью, и любил его за это.

– Нэй, – сказал Дэйгис. – Я должен был лучше следить за тобой и не допустить пожара.

– Это была не твоя вина…

– Ох, айе, моя. Знаешь, где я был в тот вечер? В долине, в постели с красоткой, имени которой даже не могу вспомнить… – Он осекся. – Как ты узнал? Отец предупредил тебя?

– Айе. Он оставил нам письмо с рассказом о том, что произошло, и предупреждением о том, что ты исчез. Наш потомок, Кристофер, и его жена Мэгги – ты скоро с ними познакомишься, – передали мне это письмо почти сразу после того, как я проснулся. А вскоре ты позвонил.

– Ты притворялся, что поверил в мою ложь. Почему? Драстен пожал плечами.

– Кристофер дважды был на Манхэттене и наблюдал за тобой. Ты не делал ничего такого, что я должен был бы остановить.

Причины, по которым Драстен не поехал в Америку, чтобы вернуть брата, были куда более сложными. Он не только не хотел уезжать от Гвен, пока она беременна, он еще и опасался возможных осложнений. Поговорив с братом по телефону, Драстен понял, что Дэйгис, несомненно, стал темным, но каким-то образом еще держится. И подозревал, что если напряжение, в котором живет Дэйгис, так велико, как подозревал Сильван, то попытка заставить брата вернуться ни к чему не приведет. Если дойдет до применения силы, один из них погибнет. Теперь, когда Дэйгис был в одной комнате с ним, Драстен понимал, что погиб бы он. В Дэйгисе жила невероятная сила, и сложно было поверить, что он до сих пор может ей сопротивляться.

Очень осторожно, выждав момент, когда Дэйгис повернется к нему спиной, открывая другую бутылку виски, Драстен потянулся к нему друидским чутьем, чтобы понять, с чем имеет дело.

И чуть не согнулся пополам. Виски, который он потягивал, застыл в желудке ледяным комом и попытался вернуться назад.

Драстен тут же отшатнулся, инстинктивно, стремительно. Во имя Амергина, как же Дэйгис с этим живет? Чудовищный, ледяной, голодный монстр пульсировал под его кожей, змеей свиваясь внутри и едва умещаясь там. Тварь излучала яростный, ненасытный голод. Она была огромной, извивалась и задыхалась. Как же он может дышать?

Дэйгис обернулся, приподнял бровь и холодно посмотрел на него.

– Никогда больше так не делай, – мягко предупредил он. И, не задавая ненужных вопросов, налил виски в бокал Драстена.

Драстен выхватил стакан из его руки и буквально опрокинул в себя. И только после того, как в груди разлилось тепло, он смог заговорить. Он недостаточно долго держал чувства открытыми, чтобы можно было рассмотреть эту тварь. Горло свело от виски и от волнения, и голос прозвучал, словно хриплое карканье:

– Откуда ты знал, что я делаю? Я едва…

– Я почуял тебя. Они тоже. А ты не хотел бы, чтобы они тебя чуяли. Оставь их в покое.

– Айе, – прохрипел Драстен.

Его не нужно было предупреждать; он больше не собирался открывать свои чувства рядом с братом.

– Это разные личности, Дэйгис? – выдавил он.

– Нет. – Пока нет, мрачно подумал Дэйгис.

Он подозревал, что в один «прекрасный» день они могут обрести голос. Когда Драстен потянулся к ним, они взвились, почуяв силу, и в какой-то миг он испугался, что живущее в нем зло сможет высосать жизнь Драстена, оставив пустую оболочку.

– То есть ты на самом деле их не слышишь?

– Это… черт, да как бы это объяснить? – Дэйгис помолчал. – Я чувствую их в себе, чувствую их знание как свое. Они усиливают мои желания, даже когда речь идет о простых вещах, о еде и питье, не говоря уже о женщинах. Я постоянно испытываю желание использовать магию, и всякий раз, когда я это делаю, чувствую холод. Чем холоднее мне становится, тем более правильным мне это кажется, и тем сильнее становятся мои желания. Я думаю, что есть какой-то предел и если я его переступлю, то перестану быть собой. То, что живет во мне, заполнит меня. Не знаю, что тогда со мной случится. Скорее всего, я перестану существовать.