Нина Роуэн - Страсть к удовольствию

Тут Себастиан подошел к ней почти вплотную, и его восхитительный запах, казалось, наполнил ее всю, разнесся по всему телу. Взгляд Клары скользнул по его лицу и остановился на губах. Не в силах отвести глаза от этого рта, Клара невольно подумала: «А каково будет ощущать прикосновение его прекрасных губ к моим губам?»

О боже! О чем она только думала?! Ведь все, что она хотела, единственное, чего ей…

Себастиан вдруг прикоснулся к Кларе и приподнял ее подбородок, так что ей снова пришлось взглянуть ему в глаза. А его пальцы были такими нежными и теплыми, и он держал ее за подбородок с такой осторожностью, с какой мог бы держать отделанную драгоценностями музыкальную шкатулку.

«Поцелуй меня, – мысленно попросила она, чувствуя, что ее все сильнее влечет к этому мужчине. – Поцелуй меня и прогони страх».

Клара заморгала, чтобы избавиться от жжения в глазах. У нее пересохло в горле, и она обхватила пальцами запястье Себастиана, сама не понимая, хочет ли убрать его руку или, напротив, задержать ее на своем лице. И ей вдруг ужасно захотелось провести рукой по его плечу, захотелось ощутить под своей ладонью…

Тут он вдруг склонил голову и поцеловал ее. И в тот же миг все тело Клары словно затопило ярким солнечным светом, теплым и ласковым…

Она судорожно сглотнула и сделала глубокий вдох. Близость Себастиана все сильнее ее волновала, наполняя жаром желания и стремлением к чему-то еще, до сих пор ей неведомому.

– О!.. – невольно вырвалось у нее, когда Себастиан вдруг крепко обнял ее и привлек к себе.

В следующее мгновение он снова ее поцеловал, легонько коснувшись губ языком. И это короткое, но такое восхитительное прикосновение вызвало у нее дрожь во всем теле. «Кем же он стал?» – подумала Клара. Она прекрасно помнила его таким, каким он был много лет назад, – любезным и талантливым юношей, который мог общаться и с королями, и с фермерами. Теперь же он стал совсем другим, и этот новый Себастиан Холл источал соблазн, противостоять которому было почти невозможно, поскольку он словно обволакивал ее восхитительным теплом, успокаивающим и дававшим чувство безопасности.

Не помня себя, Клара схватила Себастиана за лацканы сюртука и погрузилась в поцелуй, страстно желая, чтобы он длился целую вечность. Да, ей хотелось стоять так целую вечность, хотелось замереть в объятиях Себастиана и не отрываться от него, ибо она знала: как только он отстранится от нее – страдание вновь поглотит ее.

Клара прижалась к нему еще крепче, и его поцелуй стал более настойчивым. Ее кровь вскипела, и перед глазами заплясали разноцветные сполохи, но рожденные воспоминаниями о прошлом – о ней самой, молоденькой девушке, свято верившей в любовь и доброту, и необычайно талантливом и благожелательном молодом человеке, который, если он все еще существовал, мог бы сейчас ей помочь. Клара зацепилась за эту мысль, и надежда переполнила ее душу. Она положила руку на широкую грудь Себастиана и почувствовала, как под ее ладонью билось его сердце. И тут ей вдруг показалось, что теплая сила, исходившая от него, не только возбуждала у нее желание, но и вселяла надежду на то, что ей удастся вернуть сына, вернуть Эндрю.

Холодок пробежал у нее по спине от этой неожиданной мысли, и Клара, охваченная стыдом, резко отстранилась от Себастиана, поднесла ладони к пылавшим щекам и отвернулась. Сердце же ее подпрыгнуло чуть ли не к самому горлу.

Ох, она забыла… на несколько сладостных мгновений она забыла о своем сыне – вернее, вспомнила о нем лишь во вторую очередь.

Клара сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и, повернувшись, пристально посмотрела на Себастиана. Его глаза пылали жаром желания. Но было заметно, что она, внезапно отстранившись от него, привела его в замешательство. Ее сердце все еще бешено колотилось. О господи! Будучи молоденькой девушкой, она часто представляла, каким может быть поцелуй Себастиана Холла, но даже и вообразить не могла, что он окажется таким восхитительным. И почему-то этот поцелуй придавал ей необъяснимую, но твердую уверенность в том, что Себастиан Холл сможет каким-то образом помочь ей…

– Я… я полагаю, сейчас вам лучше уйти, – пробормотала Клара.

– Мне вернуться завтра?

– Дядя приедет завтра утром. Если вы хотите поговорить с ним, то, пожалуйста, приходите.

– Вот моя карточка. – Вновь став собранным и невозмутимым, Себастиан достал из жилетного кармана визитку и положил ее на стол. – Спасибо, что уделили мне время, миссис Уинтер.

Клара кивнула и, опустив глаза, подождала, когда Себастиан покинет комнату. Потом подошла к двери и услышала, как он прощался с миссис Фокс – его голос раскатисто звучал под сводом вестибюля, – а затем до нее донесся стук захлопнувшейся входной двери.

Клара торопливо подошла к окну и, прячась в тени, с минуту наблюдала, как Себастиан спускался по ступеням. Он двигался с грацией, присущей сильным и стройным мужчинам, – словно и не было того потерянного и опустившегося человека, которого она видела всего лишь несколько дней назад. Что-то сказав на ходу своему слуге, Себастиан хлопнул того по плечу и уселся в ожидавший его экипаж.

«Странно вести себя так со слугой», – подумала Клара. Но для Себастиана Холла такая фамильярность казалась вполне естественной. Он никогда не придавал особого значения общепринятым правилам поведения и нормам морали, тем более – мнению других людей. Но было ясно: в последние месяцы с ним что-то произошло, и это событие сильно повлияло на его характер.

Но ведь и она, Клара, тоже изменилась… Когда-то она старалась быть примерной дочерью и супругой – такой, какой хотели ее видеть отец и муж, желавшие устроить свою жизнь в полном соответствии со своими представлениями о порядке и комфорте. Клара согласилась выйти замуж за Ричарда Уинтера, который был на тринадцать лет старше, потому что ее отец хотел скрепить их деловое партнерство. Кроме того, отец обещал помочь Ричарду заполучить место в парламенте. Кларе же замужество позволило покинуть отцовский дом, но она так и осталась в его власти. Только будучи примерной женой и дочерью – покорной, практичной и благовоспитанной, – она могла избежать гнева своего отца.

Но когда родился Эндрю, Клара неожиданно поняла, что любовь может сокрушать все доводы разума подобно тому, как мощное половодье сокрушает все преграды на своем пути. Она узнала, что такое настоящая радость и что такое страх. И узнала, что значит любить кого-то – любить безоглядно и безоговорочно. Теперь-то она понимала, какие чувства когда-то испытывала ее мать.

Поэтому Клара твердо решила: чтобы вновь оказаться рядом со своим сыном, она будет предельно расчетливой, рассудительной и практичной. Если, конечно, осмелится.

– Подготовка к балу у леди Ростен идет успешно? – спросил Гранвилл Блейк. Он открыл футляр часов из вишневого дерева, циферблат которых был украшен ландшафтной сценой и мельницей с вращающимися крыльями.

– Вполне. – Присев на стоявший рядом табурет, Клара наблюдала, как дядя возился с пружинами и шестернями хронометра.

Возвращение дяди Гранвилла вернуло Кларе чувство реальности, которое она отчасти утратила в тот момент, когда Себастиан Холл вновь появился в ее жизни.

– Мы с Томом перевезли Миллисент и ее скамейку на Ганновер-сквер, – продолжала Клара. – Теперь дело за клавесином. Леди Ростен сказала, что ты можешь собрать механизм в пятницу днем.

– Хорошо-хорошо, – закивал дядя Гранвилл и потянулся за мотком проволоки, потом взял маленький токарный станок. Нахмурившись, он рассматривал механизм часов, не обращая внимания на упавшие ему на лоб пряди светлых волос.

Клара с улыбкой наблюдала за ним, и нежность переполняла ее сердце: она очень любила своего дядю, и эта любовь ни единожды не была омрачена злобой или горечью. В течение многих лет он, как мог, пытался защитить их с матерью от лорда Фэрфакса. Дядя Гранвилл не хотел, чтобы Уэйкфилд-Хаус попал в его руки, поэтому нанимал адвокатов, чтобы сражаться с отцом Клары в суде, а также писал бесчисленные письма Фэрфаксу, выступая в защиту племянницы. Увы, все было безрезультатно, но Клара знала, что дядя сделает все от него зависящее, – чтобы вернуть ей сына.

У двери послышалось деликатное покашливание. Повернув голову, Клара увидела стоявшую у порога миссис Фокс – прямую словно мачта, как всегда, холодную, но все же красивую.

– Доброе утро, миссис Фокс.

– Здравствуйте, миссис Уинтер. – Дама кивнула Гранвиллу. – С возвращением, мистер Блейк.

– Да-да, благодарю вас, миссис Фокс. – Гранвилл повернул какую-то деталь внутри часов и бросил на женщину беглый взгляд поверх очков.

– Как поживает семья месье Дюпре? – поинтересовалась миссис Фокс.

– Скорбят, конечно, но время лечит, – ответил Гранвилл. – Сын месье Дюпре отправил сюда еще несколько ящиков с механизмами и деталями. Должны прибыть в течение недели или около того. Он решил, что я смогу найти им достойное применение.

– Очень любезно с его стороны… принимая во внимание обстоятельства, – пробормотала миссис Фокс. Она снова посмотрела на Клару. – У вас еще не было посетителей?

– Нет еще. Мы открылись всего лишь пятнадцать минут назад, – ответила Клара.

– Но все равно парадный вход не должен оставаться без присмотра.

– Если бы кто-то вошел, мы с дядей услышали бы звон дверного колокольчика.

– Посетителей нельзя заставлять ждать. – Миссис Фокс взглянула на Гранвилла. – К тому же, мистер Блейк, я уверена, что вам хочется отдохнуть после долгой дороги.

Гранвилл что-то пробормотал себе под нос – все его внимание было обращено на механизм часов.

– Ваш багаж подняли наверх, мистер Блейк, – продолжала миссис Фокс. – А Том уже приготовил ванну. Так что, думаю, вам следует поторопиться, пока вода не остыла. Вы слышите, мистер Блейк? – Дама повысила голос.

Гранвилл наконец поднял голову и проговорил:

– Э… премного благодарен, миссис Фокс. – Дядюшка осторожно взял за ось какое-то зубчатое колесико и пошел с ним к двери, не отрывая глаз от крохотной детали.

Когда мастер вышел, миссис Фокс повернулась к Кларе.

– Я изменила график встреч на это утро, чтобы мистер Блейк мог немного отдохнуть, – сказала она.

– Как же встреча с мистером Холлом?

Миссис Фокс нахмурилась.

– Мистер Холл не записан в книге визитов.

– Но он сказал мне, что зайдет сегодня утром. – Клара почувствовала, как при мысли о Себастиане ее словно захлестнула теплая волна.

– Вообще-то, миссис Уинтер, это не слишком удобно, – сказала миссис Фокс. – Может, следует предупредить мистера Холла, что встреча откладывается?

– Нет-нет. Он уже давно хотел поговорить с дядей Гранвиллом.

– Что ж, ладно. – Миссис Фокс неодобрительно покачала головой и выплыла из комнаты; ее черные юбки шлейфом тянулись за ней словно угольная пыль.

В раздражении передернув плечами, Клара вернулась в мастерскую и вновь принялась за шитье. Эта работа вскоре успокоила ее ритмом монотонных движений – стежок, еще стежок и еще… Нитка с легким скрипом то и дело проходила сквозь тяжелый шелк, и это позволяло отвлечься от неприятных мыслей.

– Собирался отдать тебе. – Гранвилл вошел в комнату и протянул племяннице механическую игрушку. – От месье Дюпре. Его жена сказала, что он хотел послать это тебе, но не успел.

Клара взяла игрушку и с любопытством ее оглядела. Стройная фигурка в костюме Арлекина с гофрированным воротником балансировала на небольшой подставке. Маленький ключик торчал в крохотной скважине. Секунду поколебавшись, Клара повернула ключ. Акробат нагнулся, оперся руками о столик и поднял свое тело в воздух, затем, изогнувшись, совершил изящный кульбит, после чего вернулся в первоначальное положение.

Клара рассмеялась, восхищенная этим причудливым действием.

– Для твоей коллекции, – сказал Гранвилл с грустной улыбкой.

Клара выдвинула из-под стола довольно объемистый деревянный сундук и откинула крышку. В сундуке было несколько десятков игрушек: некоторые – подвижные, приводимые в действие сложными механизмами, другие же – просто куклы и фигурки зверей, но созданные с огромной любовью и необыкновенным мастерством. Все они были декорированы с большой тщательностью и наряжены в костюмы из шелка и атласа, причем крошечные украшения, пуговицы, а также лица и мордочки зверушек, были выписаны с мельчайшими подробностями. В сундуке хранились уточки, которые как живые ходили вперевалку и вполне убедительно крякали, были тут и танцующие животные, поющие птицы, деревянные поезда, самые разнообразные волчки, а еще пастух, игравший на флейте, и турецкий паша, который прятал три серебряных шарика под золотыми кубками.

– Я сегодня же напишу мадам Дюпре и поблагодарю ее, – сказала Клара.

– Ей будет приятно. – Гранвилл внимательно посмотрел на молодую племянницу. – Прости, Клара. Я дал указания своему адвокату прозондировать вопрос продажи или передачи Уэйкфилд-Хауса твоему отцу, но вряд ли можно что-то сделать после вынесения окончательного судебного вердикта.