- Не двигайся, - грозно огрызается Доминик. - Это последнее предупреждение. Не шевелись, и ни звука. Иначе пожалеешь. Теперь замри.

Он вновь подходит ко мне. Я чувствую тепло, излучаемое его приближающимся телом, и жажду иметь возможность прикоснуться к нему. Хочу ощутить его кожу кончиками пальцев. Самым сложным в нашем соглашении является то, что, похоже, он не хочет получать мою любовь и ласки в ответ. Не ожидала такого, когда соглашалась стать сабой.

Чувствую, как его пальцы что-то вставляют мне в уши: два мягких поролоновых шарика, которые быстро принимают форму моего внутреннего уха и тем самым сразу же блокируют для меня звук. Моему слуху доступны теперь только громкие звуки, которые исходят из моего собственного тела, глухие удары моего сердца и шипение собственного дыхания. Это очень странно. Звуки очень громкие и это меня пугает. Услышу ли я собственный голос, если издам звук? Я не осмеливаюсь попробовать, чтобы узнать это, ведь в голове раздается предупреждение Доминика.

Я одна в этом странном темном пространстве, наполненном свистящими и грохочущими звуками. Жар и вес тела Доминика удалились от меня, и я не имею представления, где он сейчас. Не знаю, на сколько он оставит меня в таком состоянии, но с каждым мгновением напряжение все усиливается. С каждой секундой растет ощущение, что что-то должно произойти – словно мне предстоит испытать какое-то чувство, какое-то ощущение, которое может оказаться удовольствием или болью. Ожидание затягивается, и меня уже переполняет предвкушение, хочется кричать, чтобы хоть что-то произошло.

Когда мне начинает казаться, что больше этого не вынесу, и уже готова пошевелиться или заговорить, я что-то ощущаю. Нечто прикасается к моей коже в местечке между грудями, и оно жжется. Что-то горячее. Хотя нет, подождите…оно не жжется. Оно безумно холодное. Моя кожа словно сморщивается от этого. Лед.

Жжение ощущается и на животе. От этого ощущения мне хочется дернуться и отклониться. Приходится собрать всю свою волю, чтобы сдержаться. Ото льда кожу покалывает и жжет. Я отчаянно хочу прикоснуться к нему, но, даже если бы и позволила себе такое, все равно не могу сдвинуться и на сантиметр. Невидимая сила перемещает кубик повыше, проведя по холмикам груди и потерев им соски. Лед продолжает удивительно двояко действовать: одновременно обжигая и замораживая меня. Отзываясь на это, мои нервные окончания усиливают этот эффект, и я ощущаю все еще острее и ярче. Из живота в область между ног бегут волны жара, разжигающие и увлажняющие мое лоно. И это реакция на простой кубик льда.

Один из кубиков льда на моем животе тает и начинает скользить вниз по коже, оставляя за собой холодный след и маленькие ручейки. Он соприкасается с шелковой лентой «белья» и начинает медленно двигаться вдоль ее кромки в сторону моего бедра. Все, что я могу - это не двигаться и не выгибаться, позволив ему соскользнуть с меня и прекратить эту муку.

Затем что-то легонько прикасается к моим набухшим нижним губкам. Я чувствовала нечто похожее, когда Доминик вставлял мне дилдо, но этот предмет немного другой. Он теплый, толстый и скользкий. Уверена, это вибратор. Он собирается применить его ко мне. Между ног начинает покалывать, а киска трепещет в предвкушении. Я ожидаю, что он немного поиграет с ней, разогреет меня, прежде чем ввести вибратор, но ошибаюсь. Вместо этого он довольно быстро проталкивает его в меня, заполняя полностью. Я представляю, как этот чудесный стержень плотно располагается во мне, впитывая мое тепло, готовый двигаться внутри. Но, как только он оказывается в моих глубинах, небольшая выпуклость утыкается мне в клитор, и больше ничего не происходит. Он продолжает оставаться во мне минуту за минутой, пока я не могу сдержаться, и не сжимаю мышцы вокруг него, стараясь собственными усилиями втянуть его поглубже. Но это явно запрещено, судя по жгучему шлепку по моему животу. Я сразу же замираю.

Я зашла слишком далеко? Меня охватывает нечто вроде страха, смешанного с возбуждением. Что теперь?

Ответ приходит не сразу, и неожиданно предмет внутри меня начинает шуметь и пульсировать. Ох, как же хорошо. Как чертовски приятно.

Это глубоко сексуальное ощущение, когда стержень пульсирует и сокращается внутри, а маленькая выпуклость на нем трется о мой клитор. Без того, чтобы видеть или слышать что-либо вокруг меня, я полностью концентрируюсь на внутренних звуках, и, кажется, будто где-то глубоко в груди у меня мурлычет кошка. Я остаюсь неподвижной, позволяя ощущениям от вибратора распространиться по всему телу, но с каждой секундой эта задача все сложнее и сложнее для меня. Мне придется подвигаться, даже если это не разрешено, ведь скоро меня накроет оргазм, я уверена. Сдерживаю себя, чтобы не пошевелиться и подчиниться отданным мне приказам.

Но тут, без какого-либо ощутимого внешнего воздействия, вибратор меняет скорость, увеличивая темп и активность. Он начинает тереться и пульсировать во мне, словно маленький твердый шарик движется вверх-вниз по стенкам моего влагалища, стимулируя меня так, как никогда ничего ранее.

Боже, это восхитительно. Не знаю, смогу ли я сдержать подступающий оргазм.

Маленькая выпуклость теперь с невероятным давлением без остановки и смены темпа упирается в мой клитор, неминуемо подводя меня к пику наслаждения и освобождению.

Хватит, я не могу думать…

Все идет кругом, голову заполняет темнота с россыпью цветных звезд. Прежде чем сама это осознаю и могу сдержать себя, я начинаю приподнимать бедра и подстраиваться под прекрасный ритм, который ощущаю внутри. Будто издалека слышу свой гортанный голос. В своем черном тумане я понимаю, что, оказывается, кричу.

Вдруг пульсация прекращается. Вибратор грубо вынимают из меня. Я брошена, я в отчаянии, я содрогаюсь от силы подступившего оргазма в ожидании такого желанного освобождения.

Из ушей вынимают беруши, и я слышу свое тяжелое дыхание в реальном мире.

- Ты непослушная девчонка. Ты двинулась. Хотела кончить, не так ли?

- Д-д-да, - удается выговорить мне.

- Да, что?

- Да, сэр, - шепчу я.

- Ты чувственная, сладострастная девчонка с голодным, ненасытным, жаждущим удовольствия телом, которую следует наказать, - слышу удовольствие в его голосе, когда он расстегивает наручники на моих руках и ногах. Но оставляет на глазах повязку. Я дезориентирована, словно вдруг оказалась в месте, которое думала, что покинула.

Его ладонь опускается мне на руку.

- Вставай. Пойдем со мной.

Я следую его примеру и встаю с кровати. Мои конечности, словно желе, с трудом способны держать меня. Он ведет через комнату, а я по-прежнему ничего не вижу, даже не уверена: в какую сторону мы движемся. Он кладет мои руки на гладкую, наклоненную кожаную поверхность. Теперь я знаю, где мы. Мы у кожаного сидения – странного белого объекта с низкой подножкой и кожаными вожжами.

Что сейчас будет?

Я должна быть напугана, но это не так. Он нежно касается меня, помогая в моей «слепоте», и я верю, он знает, что я могу вытерпеть, как далеко он может зайти. Его злость со мной - это фантазия, смоделированная специально, чтобы сблизить нас и завести в прекрасные, запретные области. Чувствуя себя в безопасности от знания этого, я трепещу в ожидании его дальнейших действии.

Доминик усаживает меня на сидение, я будто его оседлала: сижу лицом к длинной отклоненной спинке, моя спина полностью открыта Доминику, а моя мокрая киска прижимается к креслу. Спустя пару мгновений он привязывает мои запястья к чему-то за спинкой сидения так, что я практически обнимаю гладкую поверхность кресла, словно любовника. Верх моих чулок слегка царапает мои бедра в месте соприкосновения с краем стула. Несколько секунд он возится с лентами, а затем сбрасывает их, и они свешиваются по моим бокам, оставляя спину полностью обнаженной.

- Ах, моя дорогая, - выдыхает он. - Не хотелось бы мне причинять тебе боль, но когда ты так грубо меня ослушалась, у меня нет другого выбора.

Я слышу, как он отходит к кровати и вновь возвращается. Наступает продолжительная пауза, в течение которой я жду, еле дыша, а после ощущаю первое медленное щекотание плети с множеством хвостов.

Совсем не больно. Это поддразнивание - приятная, сладостная игра на моей уже разгоряченной, чувствительной коже. Плеть опускается на меня, «усики» вырисовывают восьмерки, двигаясь так плавно, что у меня возникают ассоциации с водорослями, колышущимися под гладью воды. Я начинаю расслабляться, мой страх немного отступает. Затем плеть перестает выписывать восьмерки и опускается уже со щелчком: по-прежнему мягко и с едва ощутимым уколом. Щелк, щелк, щелк. Я ощущаю уже бодрость, так как мою кожу покалывает от маленьких щипков этих мягких замшевых хвостиков. Я чувствую покалывание от прилива крови к поверхности кожи.

- Ты розовеешь, - мурлычет Доминик. - Ты отвечаешь на поцелуи плети.

Не могу удержаться, чтобы не выгнуть слегка спину, потянуться разминаясь, и получаю удар плетью чуть сильнее. От него немного сильнее щиплет кожу, но мы очень далеки от того, что можно было бы назвать настоящей болью. Мне странно признаться в этом самой себе, но мне нравятся ощущения: то, как оголена моя спина; шлепки и щипки хвостов плетки стимулируют нервные окончания; как моя промежность плотно прижата к бархатистой кожаной поверхности. Возможно, это потому что все во мне по-прежнему горит и пульсирует от недавней близости к оргазму. В голове всплывает картинка: я похожа на мужчину, которого видела в апартаментах Доминика, того, которого аналогично шлепали на кресле. Помню свой ужас, свое недоумение, по этому поводу. И вот она я, охваченная собственным удовольствием от наказания.

Плеть теперь движется более резко, опускаясь сначала на одну сторону спины, затем на другую. Теперь я уже ощущаю покалывание, и впервые, когда плеть особенно сильно попадает по мне, посылая по всей коже миллион крошечных укусов, я громко ахаю. Что приводит к еще одному сильному шлепку. Я сжимаю бедра от удара, делаю еще один шумный вздох и чувствую, как непроизвольно вжимаюсь в кресло, сильнее прижимаясь к нему возбужденным клитором и увлажнившейся киской. Кожа начинает гореть сильнее, а в местах соприкосновения с хвостами, плеть ласкает, жалит, причиняет слабую боль. От каждого удара теперь я делаю резкий вдох и выдыхаю с «Ах!».

- Еще шесть, Бет, – произносит Доминик и полдюжины раз опускает на меня плеть, при этом каждый последующий удар немного мягче предыдущего, словно он успокаивает меня. Моя спина охвачена огнем от боли и вся покалывает, но, Боже, я возбуждена и готова к чему-то, что доведет меня до экстаза.

- Теперь, - говорит он, - твоя непослушная попка.

Я не знаю, что он имеет в виду, пока резко и неожиданно сильно на мои ягодицы не опускается стек. Это больно, ужасно.

- Аааа! - кричу я. - Ой!

Чувство, словно к коже приложили раскаленный металл. По мере того, как боль распространяется, мое тело начинает вибрировать от болевых ощущений. К моему ужасу, за этим следует еще один удар. Я снова кричу. Это совсем не похоже на нежные прикосновения замшевой плети, это – настоящая боль от удара, который горит и болит. Я не смогу, я не желаю этого терпеть.

Но тут все прекращается, и Доминик ласково произносит:

- Ты хорошо приняла свое наказание. На будущее ты запомнишь не кончать без разрешения, не так ли? А теперь лучше поцелуй стек. Но не устами.

Я чувствую, как толстая кожаная рукоять прикасается к моей киске. Доминик проводит ей вверх по моим ягодицам, останавливается напротив моей верхней дырочки и слегка проталкивает ее в мою попку. Я ахаю. Он убирает рукоять стека, освобождает мои запястья и убирает повязку с моих глаз. Доминик обхватывает меня своими сильными руками за груди и разворачивает лицом к себе. Он обнажен, его большой член от возбуждения стоит колом, практически касаясь его живота. Я понятия не имею, когда он успел скинуть одежду, но полагаю, это могло произойти в любой момент, пока я была отрезана от мира. Его глаза еще более темные, чем когда-либо, словно порка перенесла его за другую грань.

Я полулежу на сиденье, кожаная поверхность охлаждает мою разгоряченную спину.

- Я собираюсь поцеловать тебя, - говорит Доминик. Он поднимает мои ступни, и я впервые замечаю, что от самой нижней части кресла отходят два узких хомута. Он по очереди помещает в них мои ноги, теперь я полностью открыта ему. После чего он опускается коленями на подножку кресла, его лицо оказывается на одном уровне с моей киской. Он глубоко вдыхает.

- Ты божественно пахнешь, – шепчет Доминик. Он наклоняется вперед, обхватывает руками мои бедра и прижимается лицом к моему треугольничку.

Я ахаю. Электрические импульсы удовольствия пробегают по всему телу.