- На следующей неделе он выписывается из больницы, - продолжает Джеймс чуть робко. – После чего вернется к работе.

- Я всегда это знала, - отвечаю я. – Вы никогда не притворялись, что будет иначе.

Джеймс вздыхает и снимает свои очки в золотистой оправе.

- Знаю, но мне нравится твое присутствие здесь, Бет. К тому же ты добавила в мою жизнь пряности и специй. Как бы мне хотелось быть в состоянии найти способ, чтобы сохранить в штате и тебя.

- Не переживайте, - говорю с улыбкой. – На следующей неделе я должна съехать с квартиры Селии. Я всегда знала, что это была лишь временная жизнь.

- О, Бет, - он кладет руку поверх моей. – Я буду по тебе скучать. Надеюсь, ты всегда будешь считать меня своим другом.

- Конечно, буду. Вам так легко от меня не отделаться! – я очень стараюсь, чтобы мой голос звучал как обычно, но внутри все скручивает от неопределенности. Что, Бога ради, мне теперь делать? Даже если осенью Лора захочет разделить со мной аренду квартиры, до тех пор мне придется поехать домой. Без работы и без жилья, что может удерживать меня тут?

Доминик?

Я отгораживаюсь от этой мысли. Слишком тяжело думать об обеих альтернативах: быть с ним или быть без него кажется одинаково болезненным.

- Если появится что-то подходящее для тебя, я дам знать, - говорит Джеймс.

- Спасибо, Джеймс. Буду очень признательна.

- Как дела с Домиником? – спрашивает он неуверенно. – Есть изменения?

Секунду я медлю, обдумывая, сколько могу ему поведать. Затем произношу: - Не думаю, что что-то получится. Мы слишком разные.

- Эх, - вздыхает он с пониманием. – Боюсь, это похоже на ситуацию, когда женщина влюбляется в парня-гея. Ты думаешь, что его можно изменить, но реальность такова, что это невозможно. – Он вновь поглаживает мою руку в утешении. – Мне жаль, дорогая. Ты найдешь кого-то другого, уверен.

Я сомневаюсь, что смогу что-то произнести, поэтому просто киваю. После чего склоняю голову и продолжаю вносить изменения в клиентскую базу, пока он не заметил, что мои глаза полны слез.

Когда я иду домой, Лондон взрывается радостью пятничного вечера, хотя солнце полностью скрылось под густой серой дымкой облаков. Все еще тепло, но отчасти душно и воздух более разряженный, чем обычно.

Уже направляясь к лифту, я ощущаю, что что-то изменилось. К тому моменту, как я открываю дверь в квартиру, я уверена, что в окружающей атмосфере произошли изменения. Впервые де Хэвилленд не выскочил ко мне на встречу, вскинув хвост. Затем я вижу два больших чемодана в прихожей.

- Приве-е-ет, - доносится до меня голос, и мгновение спустя в дверях гостиной появляется изящная пожилая дама. Она высокая и элегантная, на ней с голубым принтом шелковое платье с запахом. Ее кожа с морщинами, но мягкая как у младенца, а серебристые волосы уложены в шикарную стрижку. Это Селия.

Я таращусь на нее в изумлении, разинув рот.

- Знаю, знаю, - заявляет она, подходя ко мне с раскинутыми в стороны руками. – Мне нужно было позвонить! Я планировала, но когда собралась звонить, мой телефон не работал, а когда заработал, то я была слишком утомлена всеми этими паспортными процедурами, аэропортами и всем прочим.

Я все еще пытаюсь переварить происходящее, когда она стискивает мои руки и целует в обе щеки.

- Я что, неправильно поняла? – спрашиваю я. – Я думала, вы возвращаетесь на следующей неделе.

- Нет, все верно, но я больше ни секунды не могла выносить этого ужасного «дома престарелых»! Мне никогда не приходилось так надолго быть запертой с таким количеством страшных зануд. Не могу поверить, что выдержала так долго. А еда… - она подняла глаза к небу. – Я, должно быть, испорчена, дорогая, но считаю, что нет никакого нравственного оправдания тому, чтобы еда была на вкус отвратительной! Вообще-то, я веду себя гораздо лучше, когда могу трижды в день вкусно питаться. Не расстраивайся моему раннему возвращению домой.

- Конечно же, нет, - убеждаю я, хотя на самом деле это так. Ужасно.

- Тебе не нужно съезжать, ты можешь оставаться тут до оговоренного срока, но мне придется попросить освободить мою кровать. Боюсь, что семидесятидвухлетним маленьким пожилым дамам полагается иметь их роскошные матрасы и поддерживающие подушки. Но мне говорили, что мой диван более удобный, чем кровати во многих отелях. Так что ты можешь спать на нем.

Она улыбается мне. У нее и впрямь самая удивительная кожа: на вид она такая же мягкая, как ткань.

- Ну, если Вы не против, - говорю я нерешительно. В конце концов, мне некуда идти и мне еще неделю работать на Джеймса. Пожалуй, я бы могла поискать другие варианты на следующей неделе, хотя не знаю какие.

- Конечно же, нет. Квартира выглядит прекрасно, а довольный де Хэвилленд аж светится. Ты явно хорошо заботилась о моем маленьком ангеле. Ну а сейчас, есть ли у тебя планы на вечер, или я могу пригласить тебя поужинать где-нибудь?

У меня нет особых планов, разве что посмотреть, удастся ли увидеть Доминика в его квартире напротив. Но, полагаю, сейчас это может подождать.

- Было бы здорово поужинать, Селия. Спасибо, - говорю я с воодушевлением.

- Превосходно. Мы сходим в бар «У Монти». У них прекрасно готовят, и я чувствую, что действительно заслужила это после всего, что мне пришлось пережить.

Бар «У Монти», как и ужин, который купила мне Селия – чудесные, но я не могу удержаться от желания быть сейчас дома, в одиночестве, в ее тихой квартире, чтобы выяснить дома или нет Доминик. Она очень интересная и забавная, много спрашивает о времени, проведенном мной в Лондоне и о работе в галерее. Но я чувствую, будто мне следует быть где-то в другом месте. Этим вечером мы возвращаемся домой поздно, и когда у меня, наконец-то, появляется возможность взглянуть из окна гостиной на противоположную квартиру – в ней темно.

Селия застилает диван простыней, кладет одеяло и подушку. Я устраиваюсь там, но долгое время не могу заснуть. Все, что я в состоянии делать – это смотреть на темные окна напротив и гадать, где он, и чем занят.

В субботу явно видно, что Селия хотела бы остаться похозяйничать в квартире, разобрать чемоданы и сложить свои вещи, поэтому рано утром я ухожу на самостоятельную прогулку на весь день. Гуляя по Лондону с другими туристами, стоя в очереди в Британский музей и Музей Виктории и Альберта, меня посещает чувство, что я вернулась к тому, с чего все началось. Каждые полчаса я проверяю свой телефон, продолжая надеяться, что Доминик выйдет на связь, но, похоже, безуспешно. Когда мы расстались, я сказала ему, что больше не могу делать того, что он хочет. Видимо, он решил отказаться от меня, как от безнадежного случая, а теперь, подвергшись этой странной идее покаяния, я ему больше не нужна.

Но я все же не могу перестать надеяться, что он хочет бороться за меня, возможно, даже постараться измениться. Но проходит час за часом, а от него так и нет вестей.

Во второй половине дня я возвращаюсь домой, уставшая и взмыленная. Селия ждет меня, отдохнувшая и успокоившаяся, что ее вещи распакованы.

- Думаю, тебе не помешает чай, - сообщает она и заваривает чайничек чая «Эрл Грей», который подает с восхитительным персиковым печеньем. Попивая чай, она продолжает рассказывать мне о всякой всячине, а затем произносит:

- Ах да, пока я помню… Когда я вчера приехала домой, на коврике в прихожей для тебя был конверт. Я положила его на столик и хотела сказать тебе, но забыла. Я увидела его сегодня утром после твоего ухода.

Я быстро ставлю на стол свою чашку и спешу в прихожую. Там лежит знакомый кремовый конверт, адресованный мне подчерком Доминика. Я вскрываю его трясущимися руками. В нем карточка с рукописным текстом.


Дорогая Бет,

Я никогда не перестану уважать твою храбрость и мужество. Их потребовалось много, чтобы сделать то, что я попросил у тебя прошлой ночью. Знаю, что толкнул тебя к твоим пределам и отчетливо понимаю, что ты зашла так далеко, как только могла. Если кому-то и нужно поступиться своими потребностями, то это мне, Бет, а не тебе. Я был очень эгоистичным, но понял, что так я не смогу получить то, что нужно мне больше всего на свете, и это ты.

У меня был шанс, я знаю об этом. Ты провозилась со мной дольше, чем бы сделала любая другая женщина. Но я все равно умудрился все испоганить. Это больше, чем я смею надеяться после всего произошедшего, но я буду в своей квартире сегодня вечером, если ты хочешь поговорить.

Если ничего не услышу от тебя, то пойму, что ты не желаешь больше нашего общения. Я приму это и буду уважать твое решение.

Надеюсь, вы с Адамом будете очень счастливы вместе.

Со всей любовью,

Д

П.С. Будуар в твоем распоряжении. Пользуйся, сколько потребуется.


От ужаса я ахаю. Он ждал меня прошлой ночью. Пока я гуляла с Селией, он был в квартире, гадая, приду ли я.

Судя по записке, он, похоже, хочет измениться, желает попробовать все по-другому.

О, боже мой. Я опоздала?

Я спешу в гостиную и смотрю на квартиру напротив. Тонкие занавески задернуты, но видно, что по квартире передвигается какая-то фигура.

Он там. Все еще можно успеть.

Я поворачиваюсь к Селии, которая смотрит на меня с дивана с легким удивлением.

- Мне нужно выйти. Не знаю, когда вернусь.

- Делай, что должна, дорогая, - говорит она, поглаживая де Хэвилленда, который свернулся клубочком у нее на коленях. – Увидимся позже.

Спеша уйти, я даже не попрощалась с ней.

Глава 21

У меня занимает пару отчаянных минут добраться с одного крыла здания до другого, но в итоге я несусь по коридору к квартире Доминика и с силой стучу в дверь.

- Доминик, ты там? Это я, Бет!

Мучительное ожидание, а затем до меня доносится звук приближающихся шагов. Дверь приоткрывается и распахивается, чтобы явить мне стройную фигуру и высокие скулы Ванессы.

Что она тут делает?

- А, Бет, - говорит она прохладно. – Ну, ну.

- Где Доминик? – выдыхаю я. - Мне нужно его увидеть.

- Для этого немного поздновато, не так ли? – она разворачивается на своих высоких каблуках и идет вглубь квартиры. Я следую за ней, тяжело дыша.

- Что ты имеешь в виду?

Она оборачивается и припечатывает меня тяжелым взглядом.

- Разве ты итак не доставила достаточно проблем? – спрашивает она холодно. – Ты все перевернула вверх тормашками. До того, как ты появилась, все шло очень хорошо.

- Я…Я…Я не понимаю – что я сделала?

Ванесса проходит в гостиную, и я вслед за ней. Ужасно находиться тут без Доминика. Помещение без него словно теряет свою жизненную силу.

- Что ж, ты стала причиной его расстройства, вот что ты наделала, - она смотрит на меня в упор. – Доминика нет. Он уехал.

- Уехал? – кровь отливает от моего лица, и я чувствую слабость. – Куда?

- Вообще-то, это не твое дело, но, если так уж хочешь знать, он на полпути в Россию. Его босс вызвал его туда, и он уехал на некоторое время.

- Как надолго?

Ванесса пожимает плечами:

- Недели. Месяцы. Не знаю. Когда его босс говорит ехать, он едет. Из России он может поехать в Нью-Йорк или Лос-Анджелес, Белиз или за Полярный круг. Кто знает?

- Но…он живет здесь.

- Он живет там, где того требует ситуация. Если ему нужно где-то быть, то у него довольно много того, чем там заняться, – она передвигается по комнате, собирая всякую всячину и складывая ее в холщевый мешок. – Так что, боюсь, твой маленький курортный роман подошел к концу.

Я смотрю на нее, все еще непонимающе. Как много ей известно о происходящем? Я знаю, что они близки с Домиником, но достаточно ли близки, чтобы он признался ей в наших интимных отношениях?

Ванесса перестает ходить и поворачивается ко мне. У нее каменное выражение лица, когда она кладет одну руку себе на бедро:

- Думаю, ты дура, если хочешь знать. Он хотел сделать ради тебя больше, чем когда-либо ради кого-то другого. Он хотел попытаться измениться. А ты все профукала.

- Но это ошибка, - говорю я, затаив дыхание и еле собираясь с силами, чтобы ответить. – Он думает, что я с Адамом, но это не так. И я бы хотела увидеться с ним прошлой ночью, но получила записку только сейчас.

Ванесса пожимает плечами, будто все эти детали утомительны для нее.

- Какой бы ни была причина, ты упустила свой шанс, - она мрачно улыбается. – Пташка уже улетела. Большинство женщин сделали бы что угодно, чтобы заполучить Доминика, и плевать бы им было на маленькие слабости, от которых он может получать удовольствие. Не думаю, что у тебя будет второй шанс.