— Ты говоришь по-английски? — спросила она. Грейс мало кого знала из работавших в поле.

Женщина повернулась и посмотрела на Грейс с откровенной враждебностью, но девушка не отступилась. Она привыкла к ненависти рабов, да и не могла их за это винить. Вздохнув, Грейс продолжала:

— Я хочу тебе помочь, но боюсь, ребенка не удастся спасти. Мать девочки ничего не ответила, а все так же молча смотрела на Грейс.

— Все кончится быстро, — как можно мягче проговорила Грейс. — Не хочешь пойти и посмотреть на нее в последний раз? — Девушка махнула рукой в сторону хижины.

И снова никакого ответа.

— Ты знаешь, кто отец? — Грейс указала на группу мужчин, надеясь жестом прояснить смысл вопроса. — Я могла бы привести его к тебе.

К Грейс подошел капитан Кортни.

— Это ее мать? — спросил он. Грейс кивнула.

— Она не хочет, чтобы я поговорил с отцом? — предложил моряк.

Грейс лишь пожала плечами:

— Мне кажется, она нас не понимает. И возможно, она не знает, кто отец ребенка.

Рабыня повернулась к ним спиной и снова уставилась на джунгли.

— Моя понимать. — Она сложила руки на груди и стояла, жестко выпрямив спину, словно бы отстраняясь от окружающих. — Хозяина, да, она отец. Спроси его, хочет знать, что с ней.

Грейс покачнулась, капитан Кортни протянул руки и подхватил ее.

— Грейс?

— О Господи, — чуть слышно прошептала девушка и подняла к нему побледневшее лицо, на котором лихорадочно блестели глаза. — Она говорит, что отец — хозяин. Капитан, эта малышка — моя сестра. — Грейс оглянулась на хижину.

Первой мыслью Джайлза было сказать ей, что это, конечно, не так, но он сразу понял — такое утверждение не понравится Грейс. Вместо этого он тихонько проговорил:

— Грейс, это не одно и то же.

Грейс отшатнулась, и капитану на мгновение показалось, что она сейчас его ударит.

— Одно! Одно и то же! — закричала она. — В чем может быть разница?

— Я не это имел в виду, — слабо запротестовал он.

— А что же? — выпалила Грейс.

— Я… — А действительно, что он имел в виду? — Они ведь не женаты. Я понимаю, это несправедливо, но ребенок незаконнорожденный… и… незаконнорожденный обычно разделяет судьбу матери, сколь бы печальной она ни была.

— Но разве девочка виновата? Разве она сама этого хотела? Разве незаконнорожденный — не такой же человек, как другие? Разве он не имеет права на достоинство и уважение?

— Имеет, мой лучший друг — незаконнорожденный. Просто жизнь для него более тяжела. Она другая.

— Но ваш друг белый, а этот ребенок черный. Думаю, вы имели в виду, что разница именно в этом.

— Нет! — Но в глубине души Джайлз знал, что так и есть. Он поднял глаза к темнеющему небу. — Простите, Грейс. Возможно, я имел в виду именно это.

Девушка вгляделась в лицо моряка. Казалось, ему стыдно. Сердце Грейс смягчилось. Конечно, здесь не его стихия, но он пытался помочь, пытался понять.

— Вы многого не знаете, капитан, — тихо промолвила она.

— И многого не хочу знать, — согласился Джайлз и взял ее за руку. — Не знаю, как вы все это выдерживаете.

Грейс показалось, что из чаши рук, удерживавших ее ладонь, струятся тепло и сила, разливавшиеся по всему ее телу. Это были руки сильного и умелого человека. Эти грубые руки с широкими, усеянными мелкими шрамами пальцами держали ее ладонь так нежно и мягко! Грейс вдруг почувствовала странное желание поднести их к своей щеке, почувствовать на гладкой коже своего лица. Ей хотелось прижаться к нему, позволить этим широким плечам на мгновение заслонить ее от сложностей жизни. Этот внезапный порыв напугал Грейс, она резко отстранилась и выдернула у него свою руку.

— Мисси! — раздался из хижины голос раба. — Она дергаться. Давиться.

Грейс и Джайлз вместе бросились к хижине. Спина малышки выгнулась жесткой дугой, мышцы сводило от напряжения.

Напуганные рабы повыскакивали наружу. Двое белых слышали взволнованные голоса, но не могли понять, о чем шла речь. Грейс опустилась на колени и вновь стала гладить девочку по головке.

Джайлз знал — дитя ничего уже не чувствует, даже не осознает, что рядом с ним кто-то есть, но он понимал, что Грейс будет легче, если она попытается хоть как-то успокоить несчастную. Он беспомощно стоял и наблюдал, как закончились конвульсии, тело расслабилось, шоколадного цвета глаза остановились и невидяще уставились в потолок. Он положил руку на плечо Грейс.

— Она была моей сестрой, — прошептала Грейс.

— Мне очень жаль, — проговорил Джайлз бессмысленные, абсолютно ненужные слова.

В глубоких сумерках они возвращались домой и на тропинке встретили Мату, которая несла корзинку с едой, предназначавшуюся, очевидно, для них. Но оба были не голодны. Служанка вернулась за ними к дому. Эдмунд и Иоланта находились в гостиной. Они закончили свой ужин, Иоланта, сидя в углу, занялась рукоделием, а Эдмунд считал за столом деньги, привезенные Джайлзом. Перед ним лежала бухгалтерская книга, рядом стояли пустой бокал и пустая же бутылка.

Эдмунд поднял глаза и улыбнулся, приветствуя гостя и дочь.

— Придется поверить вам на слово, — обратился он к Джайлзу. Глаза его подозрительно блестели, а руки подрагивали. — Каждый раз получается другая сумма. Похоже, вы ее уговорили. — Он кивнул в сторону дочери.

— Все кончено, — объяснил Джайлз. — Девочка протянула недолго.

— А… — отозвался Эдмунд, кивая в ответ. — Ясно. Оно и к лучшему.

Джайлз оглядел безмятежную обстановку гостиной. Такое спокойствие казалось ему невероятным, если учесть то, что произошло всего в миле отсюда. Голосом, полным горечи, он произнес:

— Да, сэр, конечно, к лучшему.

— У тебя усталый вид, Грейс, — обратился к девушке Эдмунд. Несколько секунд она смотрела прямо ему в лицо, потом подошла ближе и звонким голосом проговорила:

— Ты никогда не говорил мне, что были другие.

Отец бросил на нее ошарашенный взгляд, схватил бутылку, обнаружил, что она опустела, и разочарованно оттолкнул ее.

— Другие?

— Она была от тебя. Иоланта громко фыркнула:

— Подумать только!

Мату бросилась к Грейс, поставила корзинку на стол и погладила девушку по плечу. Эдмунд поднялся со стула и слегка покачнулся.

— Послушай, Грейс…

— Никаких «послушай, Грейс»! — воскликнула девушка. Мату взяла Грейс за руку, в глазах ее отражалась мольба.

Иоланта воткнула иглу в ткань натянутой на пяльцы вышивки, оставила ее там и приготовилась следить за событиями.

Джайлз неловко переступал с ноги на ногу. Очевидно, это была не первая встреча Грейс с детьми Эдмунда, прижитыми от рабынь. Ему не хотелось становиться свидетелем назревавшего скандала.

— Грейс, наверное, сейчас не лучшее время для разговора. Мы устали, сегодняшний день всех вымотал, — сказал Кортни.

Она быстро взглянула на Джайлза, зеленые глаза сверкнули холодным жестким блеском. «Как бутылочное стекло», — подумал Джайлз.

— Вас этот разговор не касается, — ледяным тоном отчеканила она.

Похоже, Эдмунд быстро трезвел. Его собственные зеленые глаза смотрели с тем же выражением, а потому сходство между отцом и дочерью особенно бросалось в глаза.

— Думайте, что говорите, дорогая леди. Думайте, думайте, — с угрозой в голосе проговорил Эдмунд.

Мату оставила попытки успокоить Грейс и обернулась к Джайлзу. Натужно улыбаясь, она жестом указала на поднос с едой, потом ткнула пальцем в потолок.

— Да, — поддержал ее Эдмунд, — отличная идея, Мату. Ты можешь подать капитану Кортни ужин в комнату. А позже ему принесут воды для ванны. Когда я его приглашал, то собирался принимать его совсем иначе…

— Наверняка иначе, — прервала его Грейс. — Не удивлюсь, если в конце концов капитан вспомнит о каком-нибудь срочном деле, которое нельзя отложить. — И она обернулась к Джайлзу, искренне раскаиваясь за свою резкость. — Простите нас, капитан.

Джайлз прочистил горло и смущенно огляделся, раздумывая, что скажет ее отец, если Джайлз просто предложит завтра же забрать Грейс с собой и обвенчаться с ней как можно скорее в Порт-Рояле.

Лицо Эдмунда прояснилось.

— Уверен, вам надо сделать какие-нибудь приготовления. Пригласить друзей, отложить на несколько недель дела…

— Ты о чем? — спросила Грейс.

Джайлз мигнул. Черт побери! Трудно было найти более неподходящее время и место для обсуждения его брака с Грейс.

— Э… У нас с Грейс не было возможности… э-э-э… поговорить, — пробормотал он.

— О чем? — резко спросила Грейс.

Мату издала странный, исполненный страдания звук, а Иоланта подалась вперед, чтобы лучше услышать.

— О свадьбе, дорогое дитя, — приторным голоском проговорила она, но в ее тоне чувствовалась насмешка. — Твой отец и капитан Кортни договорились, что ты должна выйти замуж через три недели.

— Как? — слабо вскрикнула Грейс. Сердце Джайлза бешено забилось.

— Я просил у вашего отца позволения… — начал он.

— А вам не пришло в голову спросить и меня? — в гневе воскликнула Грейс.

— Разумеется, я собирался просить вас…

— Когда?

«Ну хватит, — решил Джайлз. — Господи, что за путаница!»

— Ну конечно, не у постели умирающего ребенка!

— А когда же вы нашли время обсудить это с моим отцом? Господи, неужели вы обсудили это с ним сразу, как приехали? Вы же меня совсем не знали! И сейчас не знаете. Ничего обо мне не знаете!

— Я знаю все, что мне нужно! — резко ответил Джайлз, но затем остановился, молча посчитал до десяти и решил, что не позволит ситуации выйти из-под контроля, по крайней мере не дальше, чем это уже произошло. — Грейс, нельзя ли нам обсудить это утром? Мы оба устали. И я думаю, вам надо прежде поговорить с отцом.

— Капитан, нет смысла это обсуждать. Вы пока не удостоили меня предложением, но я вам отказываю. Если вы намереваетесь остаться у нас и продолжать ухаживания, то лучше не трудитесь. Так что не важно, услышите вы или нет наш с отцом разговор.

— Еще одно слово, Грейс, и ты пожалеешь! — сквозь зубы прорычал Эдмунд.

Она бросила на него гневный взгляд.

— И что ты тогда сделаешь, отец?

— Отрекусь от тебя.

Джайлз был потрясен. Отречься от дочери?

— Сэр, я не хочу, чтобы Грейс выходила за меня замуж по принуждению.

— Я вам отказываю, — повторила Грейс.

— Ни слова больше! — с угрозой в голосе проговорил Эдмунд.

— Мистер Уэлборн… — произнес Джайлз. Но тут вмешалась Мату и прекратила ссору.

— А-а-а! — закричала она, размахивая руками. Смотрела она при этом на Эдмунда, но показала на себя, потом на Грейс, потом на заднее окно комнаты и видневшуюся в нем кухню. Эдмунд резко кивнул в ответ.

Грейс смотрела на него с недоверчивым видом.

— Меня с няней ссылают на кухню?

— Ты ведешь себя как строптивый ребенок! — выпалил Эдмунд.

Грейс задохнулась от возмущения, но Мату опять жалобно вскрикнула и жестом позвала девушку за собой. Ее темно-карие глаза впились в Эдмунда, переметнулись на Иоланту и снова на хозяина.

— А мы с тобой, Иоланта, пойдем прогуляться, — проворчал Эдмунд.

— Эта черная сука — не моя нянька! — прошипела Иоланта. — Я не позволю, чтобы она мной командовала.

— Не твоя, — согласился Эдмунд, — но зато я — твой муж, и я еще не отправил твой последний заказ портнихе и не уверен, что вообще отправлю.

Сердито фыркнув, Иоланта выплыла из комнаты, предоставив мужу идти следом. Эдмунд пожал плечами:

— Простите, капитан, что оставляем вас наедине. В корзинке вы найдете ужин. — Он указал на стол. — Мату всегда была единственной, кто мог справиться с Грейс. Но я уверен, что вы и она… Э-э-э… то есть я хочу сказать, что с вами она будет совсем другой. Просто сейчас девочка немного расстроена. Я сам виноват, не сообразил, что у вас не было времени сделать ей предложение. Переволновался, в этом все дело. — Голос Эдмунда звучал все неувереннее. Потом он бросил взгляд на дверь, которую не закрыла его жена, расправил плечи и добавил: — Приятного аппетита, капитан. — И вышел вслед за Иолантой.

В безмолвном удивлении Джайлз стоял посреди покинутого обитателями зала. В чем смысл происшедшего? Что он делает? Будь у него хоть капля здравого смысла, он немедленно погрузился бы на «Надежду», доплыл до Порт-Рояля, отправился в таверну «Морская нимфа» и заплатил бы какой-нибудь блуднице за ее честные услуги. Конечно, можно уплыть, но он не был уверен, что желает объятий другой женщины.

Пожалуй, стоит остаться и отыскать свой бриллиант среди осколков битого стекла, которые впиваются в ноги каждому, ступающему на землю плантации Уэлборна. После событий сегодняшнего вечера, когда Джайлз имел возможность наблюдать за Грейс и ее родителями в таких странных обстоятельствах, он окончательно убедился, что Грейс — поразительная женщина. В ней есть огонь, мужество, острый ум — и все это в целости и сохранности, несмотря на чудовищный эгоизм Эдмунда и Иоланты. Он потратил слишком много лет своей жизни, занимаясь поисками сокровищ, чтобы ошибиться и не рас познать это сокровище, когда оно неожиданно попалось ему на пути. Джайлз признавал, что в душе он по-прежнему пират, а потому своего не упустит.