На следующий день в Вестминстерском аббатстве состоялась коронация. Томительные пять часов Елизавета провела перед алтарем: ее окропили мирром, увенчали короной и надели кольцо, символизирующее связь с народом. Медные трубы возвестили, что Елизавета стала королевой Англии. После того как пэры принесли ей присягу, началось богослужение в честь коронации.

Затем королева Елизавета со скипетром и державой в руках прошла по длинным коридорам до зала, где были накрыты пиршественные столы. Она покинула зал только после полуночи. Все придворные буквально валились с ног. Королеве нездоровилось.

Целых две недели встревоженные Робин Дадли, Сесил, Толбот, Сент-Лоу, Кэт Эшли и фрейлины не покидали личных покоев Елизаветы. Бесс была убеждена, что королеве необходим только покой. Весь месяц Елизавета развлекалась, наслаждаясь всеми удовольствиями, какие только могла предложить жизнь, — об этом блаженстве она мечтала с детства.

Из-за болезни королевы пришлось перенести открытие парламента, чему Бесс была несказанно рада.

Задержка работы парламента означала, что билль о выплате пяти тысяч фунтов будет подписан еще не скоро. Бесс знала, что ей дарована лишь краткая передышка, и все-таки радовалась недолгому избавлению от беспокойства.

1 февраля королева поднялась с постели, вновь полная сил и решимости. Фрейлины поняли, что Елизавета выздоравливает, когда она опять принялась сквернословить.

— Черт возьми, вчера ночью я ни на миг не сомкнула глаз! Какой-то сукин сын стучал прямо у меня над ухом. Немедленно разыщите его — я сама повешу его за достоинство! — Елизавета повелительно взмахнула рукой. — Ступайте! Этому мерзавцу место в собачьей конуре!

Молодая Леттис Ноллис растерялась.

— Да нет, не вы! Леди Кавендиш умеет обращаться с мужчинами: она так же вспыльчива, как и я. Бесс, задай этому ублюдку хорошую трепку за то, что стучал среди ночи!

Сдержанно улыбнувшись, Бесс подобрала юбки и поспешила исполнить приказание королевы. Поднявшись этажом выше, она с удивлением обнаружила, что комнаты над спальней королевы занимают Генри, муж Мэри Сидни, и Амброуз Дадли. Вчера ночью их навестили Китти, сестра Амброуза, и другие отпрыски семейства Дадли. Бесс и в голову не пришло ссориться с семьей фаворита Елизаветы: пусть Робин сам разбирается со своими шумными братьями и сестрами.

Она уже направилась к лестнице, как вдруг словно из-под земли перед ней вырос Толбот.

— Бесс, нам надо поговорить.

— Нет! Нам нечего сказать друг другу. — Она метнулась к лестнице, и ее сердце беспокойно забилось, словно она встретила не человека, а хищного, опасного зверя.

На бегу Бесс оглянулась, оступилась и покатилась вниз. У подножия лестницы она схватилась за подвернутую ногу.

Толбот мгновенно оказался рядом.

— Черт побери, почему ты избегаешь меня, Бесс? — Он сел на ступеньку, осторожно усадил ее к себе на колени и с тревогой вгляделся в лицо Бесс. — Что с тобой? — срывающимся голосом спросил он.

— Боже милостивый! Ты подумал, что со мной будет, если кто-нибудь увидит меня на коленях женатого мужчины? Мне наплевать на подвернутую ногу: я боюсь за свою репутацию! Отпусти меня сейчас же!

Поставив Бесс на ноги, Толбот понял, что она не в состоянии стоять без посторонней помоши.

— Я понесу тебя…

— Ничего подобного ты не сделаешь, похотливая свинья! Я дойду сама!

— Тише! — властно воскликнул он.

Лорд Толбот привык к почтению окружающих и не желал слушать брань даже от женщины, сводившей его с ума. Он легко подхватил ее на руки.

Как обычно, Бесс нашла утешение в гневе, надеясь, что он спасет ее от одурманивающего соблазна мужской силы. Она безжалостно вонзила ногти в спину Толбота.

— Ты не просто Люцифер!

Когда лорд Толбот вошел в кабинет королевы со своей драгоценной ношей на руках, Елизавета нахмурилась:

— В чем дело? Что ты с ней сделал?

Бесс прикусила губу. Ее подмывало сказать: «Он столкнул меня с лестницы!» — но Толбот сильнее сжал ее в объятиях, и она удержалась.

— Ваше величество, я подвернула ногу, а лорд Толбот пришел ко мне на помощь.

Мгновение королева разглядывала пару. Уже второй раз Толбот выступил в роли рыцаря, преданного леди Кавендиш. Бесс и вправду лакомый кусочек — женщина, созданная для мужчины. Даже Робин околдован ее чарами. Пожалуй, пора выдать Бесс замуж.

— Леди Кавендиш упала с лестницы, у нее сильно распухла щиколотка. По меньшей мере неделю она не сможет ходить. Я бы посоветовал вам отослать ее домой, — заметил Толбот.

Елизавета задумалась. Если Бесс останется при дворе, фрейлинам придется заниматься ею, а не королевой.

— Мэри, помоги ей уложить вещи. Бесс, сейчас я пошлю за Синтло — он проводит тебя домой. Но через неделю ты должна быть здесь.

Через час сэр Уильям Сент-Лоу подхватил Бесс на руки чтобы перенести в барку. Лорд Толбот едва удержался от того, чтобы не наброситься на капитана королевской стражи с кулаками.

В Брентфорде Синтло усадил леди Кавендиш на кушетку, а тетя Марси подсунула ей подушку под опухшую ногу. Бесс познакомила сэра Уильяма с детьми. Двое старших сыновей начали наперебой расспрашивать его об обязанностях капитана королевской стражи, а потом потащили гостя в конюшни, чтобы показать своих лошадей и собак. А когда Синтло пожелал узнать, насколько они преуспели в учебе, мальчишки повели его в классную и охотно ответили на все вопросы.

Сэр Уильям провел в гостях целый день. Прощаясь, Бесс поблагодарила его за помощь, а он попросил разрешения навестить ее.

— Вам можно позавидовать, леди Кавендиш: ваши дети не по возрасту умны. Вы не собираетесь отправить их в Итон?

— Увы, это мне не по карману, Синтло.

— Простите, я не подумал…

— Вздор! От вас, сэр Уильям, у меня нет секретов. Я действительно оказалась в стесненных обстоятельствах и не скрываю этого.

После отъезда гостя Марселла приготовила целебный настой.

— Уильям и Генри не сводили глаз с сэра Уильяма, — заметила она. — Вместо того чтобы носиться по саду, они вели с ним вполне разумную беседу. Этим мальчикам нужен отец, и твой долг — найти его!

Вдали от суеты королевского двора у Бесс появилось время для размышлений. Ее чувства претерпели немало изменений: поначалу Бесс испытала потрясение и отгородилась от мира невидимой стеной. Затем появились бессонница, потеря аппетита, угрызения совести и наконец гнев, а за ним — неутихающая тревога из-за невыплаченного долга. Тогда Бесс чувствовала себя совершенно беспомощной, и положение казалось ей настолько безнадежным, что она боялась сойти с ума.

Когда же Бесс начала подолгу плакать каждую ночь, ей стало легче. Елизавета назначила ее фрейлиной весьма вовремя. Перемена обстановки пошла Бес на пользу: ей пришлось поневоле предать прошлое забвению и устремиться в будущее.

Неделя отдыха быстро подошла к концу. Бесс оберегала ногу, и вскоре опухоль исчезла, осталась лишь легкая боль. В этом году весна пришла рано: уже в феврале солнце стало все чаще заглядывать в окна, маня Бесс на свежий воздух. В саду зацвели крокусы, тюльпаны и целое море желтых нарциссов. Фрэпси и Джейн вынесли садовое кресло на заросший травой берег реки, откуда были видны лебеди, скользящие по водной глади.

Бесс не могла позволить себе бездельничать. Прихватив с собой книги расходов, она начала проверять и подсчитывать суммы. Фрэнси вскоре надоело сидеть на одном месте, и она вместе с Джейн ушла за земляникой к ужину. Оставшись одна, Бесс подсчитала последний столбец цифр и составила список припасов, которые предстояло купить.

Стоял теплый, безветренный день. Оглядев свое черное бархатное платье, Бесс решила снять траур. Она провела по мягкой ткани пальцем: это платье Бесс особенно любила за широкие рукава, расшитые золотыми листьями и желудями. Умиротворенная, она закрыла глаза.

А открыв их, увидела скользящий по воде ялик. Бесс окинула равнодушным взглядом гребца, но когда он, подплыв к берегу, выпрыгнул из лодки и направился к ней, с удивлением узнала лорда Толбота. От Шрусбери-Хауса до Брентфорда было совсем недалеко, и Бесс вдруг осознала, что втайне ждала этого визита.

— Как вы себя чувствуете?

— Отдохнувшей… — Бесс вдруг живо вспомнилась та встреча с Толботом в саду у реки, когда он стоял перед ней совершенно обнаженный, гордо демонстрируя свои достоинства.

Бесс с улыбкой подумала, что в тот день была возмущена такой дерзостью. Перед ее мысленным взором предстало гибкое молодое тело. Даже в юности Толбот был шести футов ростом, а его мускулистый торс уже покрылся черными волосами. Этот соблазнительный облик всплывал в памяти Бесс, пока она была замужем за Робом Барлоу, а в последнее время начал являться ей во сне.

— Давайте покатаемся по реке. — Он не спрашивал, не приказывал, а просто приглашал. — Со мной вам нечего бояться.

Но Бесс знала, что ей угрожает серьезная опасность: она страшилась своего влечения к этому дьявольски обаятельному мужчине.

— Почему бы и нет? Но вам придется перенести меня в лодку, — отозвалась она и увидела, как напрягся Толбот, а в его глазах полыхнуло желание. Бесс поняла, что играет с огнем.

Он поднял ее на руки легко, как перышко, и зашагал к лодке. Тело Бесс мгновенно ответило на его прикосновение — нет, оно налилось жаром еще раньше, как только она разглядела, кто сидит в лодке. Толбот бережно усадил ее на скамью, расположился напротив и взялся за весла. На нем не было камзола, ворот черной шелковой сорочки был расстегнут. Он греб умело и быстро, плавными движениями. У Бесс пересохло во рту, когда она увидела, как под черным шелком перекатываются упругие мышцы.

В его мужской силе было что-то пьянящее. Бесс с трудом отвела взгляд от Толбота и уставилась на искрящуюся под солнцем воду. Внезапно она поняла: этот приезд — не случайность. На берегу показался Шрусбери-Хаус, и Бесс вдруг догадалась, куда Толбот везет ее. Лодка подплыла к причалу, и Толбот привязал ее к столбу.

— Что вы делаете? — удивилась Бесс.

— Похищаю вас.

— Вы же сказали, что мне нечего бояться…

— А вы поняли, что я лгу.

— Да… — Она могла бы найти утешение в гневе, но это был бы слишком легкий путь.

Толбот поднялся, широко расставил ноги и поднял Бесс на руки. Пока он шел по безлюдному дому, Бесс сообразила: тщательно продумав план, Толбот велел слугам не показываться.

Он внес ее в просторную комнату — судя по всему, принадлежавшую только ему. Бесс еще не видывала комнаты, настолько отражающей вкусы хозяина. Отделанная в черных и золотистых тонах, она поражала роскошью. Над кроватью высился черный бархатный балдахин, на занавесках красовалась вышитая большая золотая буква S, похожая на свернувшуюся змею. Столбики кровати были украшены резными позолоченными листьями. Стены тускло поблескивали золотом, на полу лежал черный ковер, толстый и пушистыц. Массивный камин был с тяжелой позолоченной полкой. Большие золоченые шахматные фигуры выстроились на ониксовой доске.

Толбот усадил Бесс на широкий подоконник, заваленный черными и золотистыми подушками, и застыл, глядя на нее. Она вдруг поняла, что платье на ней гармонирует с убранством комнаты. Совпадение удивило ее. Все здесь соответствовало своеобразному вкусу хозяина — в том числе и сама Бесс.

— Бесс, я хочу быть твоим тайным любовником.

«Господи, — думала она, — почему нельзя сделать так, чтобы в мире не было никого, кроме нас двоих? Почему нельзя навсегда забыть о прошлом?»

— Повторяю: тайным. Я не запятнаю твою репутацию, не стану афишировать наши отношения — хотя, Бог свидетель, о такой женщине можно только мечтать. На севере у меня десяток поместий. Выбери одно из них, и оно будет принадлежать только нам. Ручаюсь, никто ничего не узнает. Мы можем встречаться так часто, как ты пожелаешь.

Бесс обвела кончиком языка пересохшие губы и осторожно спросила:

— С чего ты взял, что я соглашусь?

— Я знаю, что тебя влечет ко мне. Но не так, как меня — к тебе: такого не бывает. Бесс, ты страстная женщина и понимаешь, что никто другой не утолит твою жажду.

Толбот держался почти вызывающе, но Бесс понимала: именно поэтому ее и тянет к нему. Этот мужчина завораживал и притягивал ее. Да, она была бы не прочь иметь такого любовника, но при этом не желала становиться любовницей. Бесс хорошо помнила, как при первой встрече Толбот пренебрежительно заявил: «Она всего лишь служанка!» Если дать ему волю, он скажет: «Она всего лишь любовница». Это унизительно!

Бесс взглянула на его чувственные губы.

— Ошибаетесь, лорд Толбот: я равнодушна к вам. Его глаза вспыхнули: он был уверен, что Бесс лжет.

— Предлагаю пари. Дай мне час, чтобы убедить тебя в обратном. Если в конце этого часа ты не попросишь моей любви, я отпущу тебя с миром.

Такой вызов Бесс не могла отвергнуть. Она должна доказать, что способна рассуждать здраво и противостоять своим желаниям, — доказать прежде всего не Толботу, а самой себе.