Когда мы оказываемся в пределах видимости зоны авиабезопасности, его пальцы прижимаются к моей пояснице, словно Итана донимают идеи о том, чтобы схватить меня и утянуть отсюда. Я не была бы против.

Тихо ворча, он притягивает меня в свои объятия. Я бросаю взгляд в его серьезные, полные боли глаза. Его теплые руки прижимаются к моим щекам, а затем он целует меня. Глубоко, отчаянно и смакуя, словно отдает все свое сердце в каждое прикосновение, словно пытается запомнить каждую секунду. И я теряюсь. Совершенно.

Звуки исчезают. Есть только Итан и то, как приятно его ощущать рядом, как хорошо мне. Я встаю на носочки, обнимаю его за шею, пока целую парня в ответ, отдаваясь своей потребности в нем. Не знаю, как долго мы так стоим, но когда он разрывает поцелуй и перемещает губы на мой подбородок, нежно покусывая, мои губы кажутся чувствительными и припухшими.

Большие руки ласкают мою спину, бока, скользят от груди к попке и поднимаются к ребрам. Он не пересекает линии дозволенного, но сводит меня этим всем с ума.

- Пей воду в полете, - бормочет Декс напротив моей кожи, целуя в шею, подбородок, губы, щеку.

- Ладно. - Мои руки тоже блуждают, от кистей его рук до широких плеч, скользят по его рельефной груди.

Он притягивает меня ближе, согревая кожу своим дыханием.

- Если какой-то странный парень попытается с тобой заговорить, скажи ему отвалить.

Я смеюсь на это.

Итан не смеется. Он прикусывает мою шею зубами, щекоча бородой.

- Не забудь размять ноги.

- Итан, - я провожу пальцами по его шелковистым волосам. - Это короткий перелет.

- Он слишком долгий, - бормочет он. И я знаю, что он говорит не о времени, а о расстоянии.

Мое дыхание перехватывает от укола боли.

Это ломает чары между нами. Декс делает шаг назад, его руки опадают по сторонам, словно если будет обнимать меня и дальше, это причинит ему боль.

Он смотрит на меня такими яркими пустыми стеклянными глазами.

- Безопасного тебе полета, Фи.

- Скоро увидимся, Итан.

Его кивок - призрак движения.

Требуется невероятное усилие, чтобы пошевелиться, взять ручку чемодана. Я пытаюсь идти, когда он бормочет ругательства и хватает меня. Меня обхватывает гора мышц и руки из стали. Он обнимает так крепко, нависая надо мной, что его нос зарывается в изгиб моей шеи.

Мои руки оборачиваются вокруг его талии, пальцы цепляются за ткань футболки.

Он глубоко вздыхает, а затем прерывисто выдыхает.

- Ненавижу это. Так сильно ненавижу. - Его захват вызывает ноющее чувство в моих ребрах, а голос кажется резким. - Кажется, словно у меня вырвали жизненно-важный орган.

Мои глаза жалят, горло сжимается. Приходится сглотнуть, чтобы хоть что-то сказать.

- Итан…

Но он качает головой и отодвигает меня от себя. Его выражение лица почти злое, челюсть сжата под покровом бороды.

- Время идти, Вишенка. Просто... не оглядывайся, ладно? Или я не смогу тебя отпустить.

Блядь. Мое зрение затуманивается. Всхлипывая, я киваю.

- Хорошо. - Но не могу пошевелиться.

С грустной улыбкой на лице, он похлопывает меня по плечу и разворачивает в сторону зоны безопасности.

- Иди сейчас. - Его большая рука шлепает по моей попке. - Давай.

Я немного подпрыгиваю, оглядываясь через плечо.

- Ты только что прозвучал как ужасный южанин, мистер.

Появляется улыбка.

- Я ходил в южный университет. Думаю, кое-чему там научился, мэм. - Улыбка исчезает. - Иди, Вишенка. Не оглядывайся.

- Не буду. - Не могу. Или никогда не уеду.

Мой чемодан сейчас весит тысячи тонн, пока тащу его за собой, каждый шаг, что отдаляет меня от Итана. Я не оборачиваюсь, но чувствую его взгляд. Знаю, он не уйдет, пока не исчезну из виду.

Слезы угрожают выскользнуть из глаз, но я дышу глубоко и глотаю их. Не могу позволить, чтобы он увидел меня плачущей.

Когда пересекаю зону безопасности, телефон издает сигнал. Опустив глаза, я почти что снова теряю себя.

БойсяБороды: Мое сердце с тобой. Всегда.

Глава 30

Декс

ВЕЧЕРНИЙ ФУТБОЛЬНЫЙ МАТЧ в понедельник. Аудитория не такая неистовая, как была в университете. Фанаты скорее кричат "ты отстой", чем выражают свою вечную любовь. Потому что все дело в победе. Конечно, в университете победа нам тоже была нужна. Но студенческий дух превосходил достижения команды. А здесь? Моя работа оказывается под ударом, если не устраиваю шоу.

Стадион не большой. Да нам и не нужен большой. Повсюду камеры, снимающие каждое чертово движение, что мы делаем на публику, которая год от года все увеличивается - большая ненасытная масса невидимых фанатов. Черт, я начинаю думать, что это не спорт, а театр. Мы устраиваем шоу, и это шоу должно быть хорошим.

Прямо сейчас, я столкнулся с большим ублюдком нос к носу. Эммет Сэмпсон. Мы играли в разных командах в университете, и я знаю его тактику. Ему нравится поливать других помоями. Выделяться на этом фоне. Уверен, что он изучает своих противников, выискивая худшие детали, которые способен о них найти.

Но Эммету меня не задеть, потому что я обычно и глазом не моргаю на его чушь. Не то чтобы он не продолжает пытаться.

- Вы только посмотрите, - говорит он, когда мы выходим на поле. - Это же старый Поль Баньян. Где твой большой синий бык, мальчик?

Пошел на перекур в дом твоей мамочки.

Но я не говорю этого. Не отвечать - гораздо эффективнее.

Я присаживаюсь, мои квадрицепсы приятно растягиваются, возвращая меня к материальным вещам.

- Так это дерьмо - правда, Декс? - продолжает он. - Ты все еще не сорвал свою вишенку? Черт, мужик. - Он качает головой. - Какое-то идиотское дерьмо.

Я глубоко вдыхаю. Обращаю внимание на мою команду. Его команда. Наблюдает. Ждет. Слушает.

- Не-а, я не верю в это. Так в чем же дело, Декстер? Боишься кисок? - Эммет мяукает, словно кот.

Звук уходит на второй план, когда сосредотачиваюсь на линии. Подушечки пальцев перчатки опускаются на мяч, его форма дает мне ощущение стабильности. Я втягиваю воздух, поднимаю взгляд, пока не вижу всю картину в целом - мои ребята, линия обороны, то, как они выстраиваются. Я выкрикиваю, чтобы они заняли игровые позиции. И мои парни энергично перемещаются. А команде противников остается лишь следовать.

Мгновенно Финн подает свой сигнал, я хватаю мяч и вливаюсь в игру.

Мы с Эмментом встречаемся, словно раскат грома, шлемы ударяются, кости гремят. Мои бедра напрягаются, когда толкаюсь вперед, подушечки пальцев ног зарываются в мягкий грунт, когда обхожу Эммента сзади. Он пытается поймать в кулак мои запястья, посылая резкую боль в мои руки и затем прямо в мой мозг. Но я держу мяч еще крепче и отталкиваю его в сторону, освобождая путь для своих парней.

Эммет валится вниз. И, когда игра заканчивается, я наклоняюсь над ним.

- Если бы твоя задница была хоть в половину такой же шустрой, как твой рот, я бы стал побаиваться, сучка. - Бросаясь обратно к своим парням, я даю подзатыльник по шлему Финна. - Давай зажжем, пройдоха.

Он усмехается мне.

- А то!

Остаток игры, мы так и делаем. Играем умно, хитро и зажигаем, словно чертов фейерверк на четвертое июля. Мои парни играют, будто хорошо смазанная машина.

Финн строит линию обороны с таким чутьем, которому невозможно научиться, это просто дано свыше и офигенно красиво со стороны.

Но насмешки не прекращаются, их становится лишь больше. Неважно, как хорошо я играю. И теперь дело даже не в устраиваемом мной шоу. Мир разрушил те стены, что я возвел вокруг себя для защиты, обнажив меня без моего на то согласия.

ФИОНА

МНЕ НРАВЯТСЯ ВЕЧЕРИНКИ. Люблю шум и болтовню, возможность пообщаться с новыми людьми. Люблю бесплатную выпивку и выбор хороших маленьких закусок. Мне нравится наряжаться и разглядывать платья других женщин - я всегда начинаю завидовать хотя бы одному наряду.

Но данная вечеринка? Полный отстой.

О, еда невероятна. Шампанское рекой и декор настолько безупречен, как я себе и представляла. Пентхаус Джанис Марк невероятен, с видом на весь город, что распростерся под нашими ногами, словно блестящее платье, сверкая и мерцая ночь напролет.

Судя по всему, мне должно бы нравиться все это. Здесь находятся десятки лучших дизайнеров, что дает мне шанс на полезные знакомства. Да и энергетика вечера довольно приятная.

Но я просто ее не ощущаю. Потому что здесь нет Итана. Печально то, что я уверена, он бы возненавидел эту вечеринку. Я могу представить его прямо сейчас, дергающим воротник и пытающимся отыскать уютный уголок, чтобы спрятаться. Теперь он занимает все мое внимание, воспоминания о нем до того, как мы стали встречаться, всплывают в памяти. Он всегда сидел в углу, попивая воду и разговаривая с несколькими ребятами - или, скорее, слушая и совсем немного отвечая.

Но все, что он говорил, для меня всегда казалось очень стоящим. Итан осторожно выбирает слова, никогда не бросая бессмысленных фраз. Я помню, когда и как он очаровал меня этим, так как сама-то я обычно болтаю за двоих.

Помню, как он обычно наблюдал за мной своими глубоко посаженными карими глазами. Это, конечно, неудивительно, потому что я вела себя шумно, а люди обычно смотрят в мою сторону, когда я в комнате. И это никогда меня не волновало. Я предполагала, что Итан делал тоже самое - бросал на сумасшедшую Фи Маккензи любопытный взгляд, а затем возвращался к своей жизни.

Теперь я знаю, что было в этом нечто большее. Странно, что данная мысль вызывает у меня тепло по всему телу. Он видел меня, когда я не была в ударе и не пыталась впечатлить его, а просто была собой. Но Декс меня все равно хотел.

А сейчас он в Новом Орлеане, а я застряла на пятидесятом этаже посреди Манхэттена, окруженная людьми, среди которых выросла. И теперь они кажутся мне чужими.

Отныне все кажется неправильным.

- Сказочная вечеринка, не так ли? - Джексон сегодня блистает, на нем надет сапфирово-синий костюм Zegna, который выглядел бы нелепо на большинстве мужчин, но ему он идет.

- Да. - Это правда. Даже если я хочу быть в другом месте, не могу отрицать этого. - Отчего я задаюсь вопросом, почему же Феликса нет здесь. - Мой босс должен был бы прийти.

- Как я уже говорил, Дженис, наша любимая хозяйка, злейший враг его клиентки, Сесилии. Сама идея того, чтобы впустить ее потенциального шпиона в свое новое гнездо, бесит Дженис. А это напоминает мне... - Он понижает голос. - Что тебе не стоит никому говорить, что ты работаешь на Феликса, ладно?

Мои губы кривятся.

- Не хочешь, чтобы тебя выперли отсюда?

- Даже не шути. - Он возится с манжетами рубашки с изображением павлинов, которая как ни странно отлично вписывается в этот образ.

- Ладно. - Я ставлю бокал шампанского, который пила в течение последнего получаса. Сейчас оно уже теплое и выветрившееся. - Буду молчать.

- Что не так? - Джексон бросает на меня хмурый взгляд. - Скучаешь по своему большому футболисту?

Я бросаю на него косой взгляд.

- Откуда ты узнал?

- Потому что Бенедикт Камбербэтч только что прошел мимо, и ты даже глазом не моргнула.

- Что? - Я мотаю головой, пытаясь отыскать его в комнате. - Где?

- Я пошутил. - Он смеется, когда я сердито смотрю в ответ. - Видела бы ты свое лицо.

- Ты - мудак. - Я толкаю его в бок локтем. - Это было крайне подло. - Джейксон знает, что я помешана на Камбербэтче - его низком и спокойном голосе, за которым явно скрываются извращения в постели.

Джексон уворачивается от моих попыток вытянуть идеально сложенный платок из его нагрудного кармана, чтобы затем шлепнуть его этим же платком.

- А теперь, мой маленький эльф, давай полегче. Я все понял. Понял. Я был мудаком.

- Чертовски верно, - говорю я, фыркая. - Хотела бы я видеть, как ты себя повел, если бы я сказала, что видела Майкла Фассбендера.

Он бросает на меня наигранно ужаснувшийся взгляд.

- Ты бы так не поступила. Моя любовь к Фассбендеру намного выше твоей школьной влюбленности в Шерлока.

- Вообще-то, он нравится мне больше, чем Хан.

- О, мне тоже. Думаю, если бы я с ним встретился, то стал бы кричать а-ля капитан Кирк. - Джексон кривит лицо так, словно беззвучно кричит "Хааааааннн!", и я смеюсь.

Улыбаясь, опускаю голову на его плечо, а он обнимает меня одной рукой, легонько сжимая.

- Так ты скучаешь по своему мужчине?

- Серьезно, Джек, откуда ты узнал?

- Уверен, что такое же выражение лица было у меня, когда впервые встретил свою родственную душу, а он решил, что должен жить в Милане целое лето, изучая все о тканях. Ублюдок. - Джексон делает глоток белого вина, ведя меня вдоль стеклянной стены с видом на город. - Это было мучительно. Но по крайней мере, меня утешало то, что ему тоже было несладко.