Я склоняюсь над его лицом, прикасаясь к щекам так, чтобы он поднял голову. Его мрачное выражение больно видеть.

- Хочешь услышать что-то смешное? - спрашиваю я.

Он хмурится.

- Что?

- Мой разум зашел в тупик на моменте о голой женщине в твоей постели.

Грустная улыбка пересекает его лицо.

- Это было наименее важной частью всей истории, Вишенка.

- Знаю. Но у меня появилось безумное желание выследить ее и врезать кулаком ей в сиську.

Итан смеется, словно не может сдержаться.

- Ее сиську? Это... до странного конкретно.

Я пожимаю плечами.

- В данный момент я мыслю не очень рационально. - Мои глаза снова начинают слезиться. - Думаю, у меня сиськи вместо мозгов.

Как будто слово "сиськи" стало переключателем, я начинаю плакать и кричать так, что моя грудь вздымается. Итан матерится и крепче меня обнимает, прижимая к своему телу еще раз.

- Фи... ангел, детка... - бормочет он нежно, пока гладит по моей спине, зарывает пальцы в волосы.

Он осторожно раскачивает меня, пока лежу в кровати и плачу.

- Ты убиваешь меня, Фи, - шепчет он прерывисто.

- Знаю. - Мое дыхание перехватывает. - Я просто, кажется, не могу остановиться. - Мне хочется собрать себя в кучу, прийти в чувство и забыть обо всем дерьме. Но это так не работает. Во мне скрывается бесконечный запас слез и гнева.

Его объятия становятся крепче, на грани болезненных, но я рада этому, хочу, чтобы он держал меня так вечно. Его нос утыкивается в мой висок.

- Значит плачь, сколько хочешь. Я никуда не уйду.

Странно, но в тот момент, когда он дает мне разрешение распасться на части, я успокаиваюсь. Через некоторое время, мое тело прекращает дрожать и я чувствую тяжелую усталость.

Итан не перестает гладить мое тело. Мой нос прижат к центру его груди.

Я вдыхаю его запах, цепляясь за футболку.

Когда он снова начинает говорить, его голос груб и надломлен, словно он тоже плакал.

- Грей написал мне как-то шутку. Хочешь услышать?

- Зная ужасные шутки Грея, вероятно, нет. Но давай.

Он трет мой затылок.

- Как бы ты назвала корову без ног?

Я ласкаю его кожу в области талии, где у парня такие рельефные мышцы.

- Как?

- Говядина.

С секунду мы оба молчим, а затем я начинаю хохотать.

- Боже, это так неправильно.

- Ужасно. - Итан поворачивается на бок и прикасается к моей щеке. - Но это тебя рассмешило. А меня лишь это и волнует. - Боль и сожаление затуманивают его глаза. - Я хочу исправить это, Фи. Но не знаю как. Не знаю, что сделать.

Для такого парня, как Итан, быть беспомощным, должно быть, невыносимо. Я могу почувствовать, как сжимаются и расслабляются его мышцы, когда все его тело хочет действовать, сделать свой ход.

Мой взгляд скользит мимо него, сосредотачиваясь на чем-то отдаленном, а мой голос кажется пустым.

- Все так, Итан, ты не можешь.

Знаю, это его не устроит. Он хмурится, словно хочет кого-то ударить. Я чувствую тоже самое. Но впервые меня это не волнует. Кажется, я потеряла способность бороться.

Декс

КАК ТОЛЬКО Я рассказываю Фи, что здесь ее отец, она мигом садится, ее глаза округляются, а волосы торчат в разные стороны. Она выглядит так душераздирающе красиво и полностью сломлено.

- Твою ж мать. - Вытаскивая свою маленькую попку с кровати, она топает в ванную и начинает умываться. - Просто к черту все это. Я не хочу встречаться с папой прямо сейчас.

Я встаю и следую за ней, пока она ловко начинает наносить макияж. Не представляю, как ей удается не тыкнуть тушью в глаз.

Независимо от ситуации, наблюдать за тем, как Фи собирается, очень увлекательно. Это такая личная штука, и я могу быть ее свидетелем.

- Ну, он здесь, и не думаю, что планирует куда-то уходить, - говорю я, пока она наносит тональный крем под глаза. - В любом случае, почему ты красишься? Ты и так совершенство.

Она фыркает.

- Я - чертов хаос. Не стану встречаться с папой, когда выгляжу, как плакса.

Тяжелый камень ложится мне на сердце.

- Но ты плакала. Нет ничего постыдного в этом. - Бля, я тоже хочу плакать. И это правда. Потребовались все силы, чтобы не начать всхлипывать вместе с ней. Я чувству себя настолько охренительно беспомощным прямо сейчас, что хочу пробить дыру в стене.

Скрещиваю руки на груди и сжимаю кулаки, чтобы не сделать этого.

Фи порхает мимо меня, направляясь к гардеробной, чтобы вытянуть чистую рубашку.

- Ну, а мне стыдно. - Ее лицо кривится. – Он, вероятно, видел мои обнаженные снимки, Итан.

Я опускаю голову и следую за ней.

Как и ожидалось, Шон ждет в гостиной. Он вскакивает на ноги, как только мы входим, его внимание приковано исключительно к дочери.

- Фиона, сладкая... - он делает два шага, словно хочет обнять ее, но тело Фи напрягается, и она отступает, натыкаясь на меня. Я позволяю ей прислониться к моей груди, но не обнимаю девушку. Очевидно, что физическое утешение - последнее, чего она хочет прямо сейчас.

- Привет, пап.

Ее болезненный взгляд устремляется к Айви и Грею, которые тоже встают - малыш Лео находится в слинге напротив груди Грея.

- Привет. - Айви оглядывается. - Приготовлю кофе. Грей мне поможет.

- Я приготовлю суп на обед, - говорит Грей нам, затем откашливается, резко разворачивается и следует за Айви на кухню. Скорее даже сбегает из комнаты. Не могу его винить.

Фи выглядит так, словно хочет, чтобы ее поглотила черная дыра, и Шон обращает свое внимание на меня. Уверен, я был бы уже мертвецом, если бы он сделал, что хочет.

- Мне хочется знать, какого хрена произошло, Декстер, - требует он. - Как у какой-то фифы оказался твой телефон?

Из кухни я слышу, как Грей произносит "Фифы?" и затем фыркает. Уверен, Айви дала ему локтем в бок. Противясь желанию провести рукой по бороде, я рассказываю Шону, что случилось.

Даже несмотря на то, что Фи уже слышала эту историю, ее тело замирает по мере моего рассказа. Знаю, я вызываю у нее еще больше смущения и мысленно проклинаю эту маленькую золотоискательницу, что украла мой телефон и продала нашу личную жизнь.

Шон снова смотрит на Фи.

- Мне жаль, детка. Я уже подал заявку на открытие дела и ордер на изъятие.

- Которые совершенно бесполезны, - произносит она мертвым голосом. - Ущерб нанесен.

- Чертовски верно, - кричит Шон, глядя на меня. - Все из-за чертовски идиотского, тупого, глупого, гребаного, безмозглого...

- Остановись, папа, - перебивает Фи жестким тоном. - Крик на Итана ничего не изменит.

- Это позволит мне почувствовать себя немного, на хрен, лучше. - Он не отводит от меня глаз. - Я доверил тебе ее защиту.

- Знаю, - удается произнести, сквозь ком в горле. - Вы не говорите ничего, что я сам не говорю себе.

- Это произошло не по его вине, - говорит Фи. Ее голос кажется отстраненным, как и взгляд. - Это произошло из-за поступка предприимчивой фифы. Давайте отпустим это.

Шон проводит рукой по волосам.

- Послушай, почему бы тебе не упаковать чемодан? Вернешься в Нью-Йорк, пока все не уляжется.

На этом мои руки хватаются за плечи Фи.

- Черта с два.

- У тебя больше нет слова, Декстер. Не после того, как ты испоганил ее жизнь.

Правда его слов - уродливый удар, но его не достаточно, чтобы заткнуть меня.

- Я ценю, вашу заботу, Шон, но ни за что не позволю вам увезти Фи отсюда. Я не позволю ей пройти через это в одиночку.

Он рычит от отвращения.

- Потому что ты проделал такую работу, чтобы позаботиться о ней?

Фи пожимает плечами, сбрасывая мои ладони и отходит. С таким же успехом, она могла оторвать мне руки. Она даже не смотрит в мою сторону, пока подходит ближе к отцу. Дальше от меня. Мне хочется вернуть ее, вытащить из этой комнаты, затянуть обратно в нашу постель.

- Пап, - говорит она, тихо вздыхая. - Я хочу, чтобы ты уехал домой.

Он моргает, глядя на нее так, словно она говорит на другом языке.

Айви и Грей медленно входят с кухни, не в силах держаться подальше в этот момент.

Шон не замечает их.

- Фиона...

- Мне жаль, - перебивает она. - Знаю, ты хочешь помочь. Но ты здесь, говоришь все это Итану. И от того все кажется лишь более реальным. Более... унизительным. - Ее маленькая ручка дрожит, когда Фи проводит ей по своим волосам так же, как это недавно делал ее папа. - Я не могу сейчас справиться с реальностью, понимаешь? Мне хочется побыть одной.

Он бросает тупой взгляд на Айви и Грея.

- Вы тоже. Я очень благодарна, что вы, ребята, приехали ради меня сюда, но теперь, прошу, езжайте домой.

Айви кивает, ее выражение лица искажено.

- Ладно, Фи. Мы дадим тебе пространство.

- Подождите минутку, - начинает Шон, но Фи его снова перебивает.

- Прошу, папа. Я не могу. - Ее подбородок опускается, но она уверенно стоит на месте. - Мне это нужно. Прошу уходи.

Мне жаль парня, он выглядит сломленным. С секунду мы все стоит здесь, никто не издает ни звука. И затем Шон вздыхает.

- Ладно, Фиона. Я уеду. - Он движется, словно ранен, медленно поднимая свой телефон со стола.

Грей откашливается.

- Мы поедем с вами, Шон.

Айви осматривается, словно вдруг не знает, где выход из дома.

- Я просто... Приготовила кофе и испекла тебе пекановый пирог, и... Ладно. - Ее взгляд следует к Фи, но она не делает ни шага, чтобы обнять ее, словно знает, что Фи не хочет этого прямо сейчас. - Позвони мне, ладно?

- Ладно.

Фи смотрит на пол, ее тело напряжено, руки сжимают талию. Она кажется такой маленькой и пораженной, что я снова раздавлен. Бормочу прощания, но продолжаю смотреть на Фи.

И так до тех пор, пока мы не остаемся одни в тихом доме, и я иду, чтобы обнять ее. Но она выдвигает руки между нами.

- Я имела в виду именно то, что сказала, - говорит она. - Мне бы хотелось побыть какое-то время одной.

Оставить ее в одиночестве противоречит всем моим инстинктам. Но я делаю это. Потому что, чего бы не хотела Фи, я дам ей желаемое.

Глава 40

Декс

ПРОГУЛКА ПО ТЕМНОМУ тоннелю от раздевалки к яркому свету поля - действо, на которое я всегда обращал внимание. Думаю, так делают многие парни. И это прозвучит безумно, но ряд образов неизбежен - на заре новой игры, новой возможности изменить вашу судьбу, выиграть.

Это отличается от времени между таймами. Вы можете находиться на вершине мира, надирать чей-то зад, или – ниже плинтуса, когда счет совсем не в вашу пользу, или даже где-то между этими двумя состояниями. В эти минуты, шагая между прохладной темнотой и суровым ярким светом, вы принимаете решение для себя - бросить все или продолжить борьбу.

Все вдохновляющие речи, упреки или похлопывания не могут сделать это за вас. Это то, что каждый мужчина должен отыскать внутри себя. Конечно, мы - команда. Но независимо от того, как вы сплочены, команда состоит из людей и сильна настолько, насколько сильно самое слабое ее звено.

Я почти в конце туннеля, если говорить о том, что касается Фи. Могу видеть свет и возможности для нас. Но прямо сейчас меня окружает неебическая тьма. И я боюсь за нее. Она пострадала от этого дерьма, и я не знаю, как все исправить.

Боже, я хочу все исправить. Я хочу уберечь ее, защитить от этого безобразия.

Просто удержать ее. Навсегда. Она моя. Моя, чтобы защищать.

Но я даю ей пространство, о котором она просила. Как же я ненавижу это слово прямо сейчас. Пространство означает, что я сижу один во дворе, а Фи отсиживается в нашей комнате, в состоянии дрёма. Лишь этим она и занимается в последнее время - дремлет.

И я не могу пробудить ее. Она не хочет просыпаться - не то чтобы я ее винил. Слишком много людей сейчас узнали бы ее на улице, но причины, по которым они ее узнают, неправильные. Вероятно, вытягивать ее из укрытия дома - не слишком хорошая идея, учитывая то, что я скорее выбью из кого-то все дерьмо, если они сделают неподходящее замечание.

Но по крайней мере я пытаюсь вытянуть ее из спальни, посмотреть кино, потренироваться со мной, что-нибудь. Секс вообще не на повестке дня. Она переодевается в ванной и забирается под одеяло до того, как могу оказаться рядом. Фи всегда жмется ко мне ночью, но если пытаюсь прикоснуться к ней в сексуальном смысле, она замирает.

Когда спрашиваю, что не так, она качает головой и говорит тоже самое.

- Я просто продолжаю думать о всех тех людях, что видели меня голой. Это обжигает мою кожу.

Что я могу сказать в ответ?

Сидя на шине трактора, я гляжу в окно спальни. Мне больно из-за Фи.

На улице довольно прохладно, воздух влажный. Чувствую это своими суставами и мышцами ног. Телефон гудит в заднем кармане. Дрю звонит.

- Привет, мужик, - отвечаю.