Откидываясь на стенку душевой, я опускаю взгляд на разбитые костяшки, кровь лишь сочится, смешивается с водой и становится бледной, растворяясь в ней. Я пробую сжать руку в кулак. Кожу покалывает, но не более.

Глупо. Так офигительно глупо рисковать сломать руку. Я должен прийти в ужас. Но нет. Мой разум проигрывает тот снимок Фи, некогда прекрасное мгновение превращается в нечто уродливое и дешевое. Ненавидит ли она меня за то, что позволил той цыпочке украсть мой телефон? Поэтому она так поступила?

В этом нет смысла. Все бессмысленно. Я думаю о Фи и всем, что она сказала мне прошлой ночью. Она бы не поступила так. Должно быть нечто-то большее.

Грудь сжимается, и я провожу раненной рукой по мокрому лицу, зарываясь пальцами в бороду. Снова приходит гнев, липкий и густой, он словно покрывает мои внутренности, подобно горячей смоле. Отталкиваясь от стены, я выключаю душ.

Когда выхожу, Роландо уже ушел, вероятно, подумал, что мне нужно побыть одному.

Он прав.

Боль в разбитых костяшках помогает сосредоточиться. Очень долго боль была единственной настоящей вещью в моей жизни. Вкус боли помогает игнорировать все остальное.

К тому времени, как нахожу, что искал, под раковиной в ванной, комната превращается в хаос. Но меня это не ебет. Моя грудь вздымается, когда встаю и смотрю в зеркало. Очень долго я не знал, кем, блядь, являюсь. Только с Фи я чувствовал себя правильно, в мире со своим телом. Но мир испоганил даже это.

Черт с ним.

Хмурясь, я поднимаю бритву и прижимаю ее к своей коже.

Фи

ОЩУЩАЯ ПЕРЕИЗБЫТОК энергии, я решаю испечь печенье. Айви была права, я не знаю, как печь. Просто склонна к этому занятию, когда наступает чрезвычайная ситуация. Прямо сейчас, выпечка - единственное, на мой взгляд, чем могу успокоить дрожащие руки и подтвердить то, что дом Итана и мой дом.

День прошел реально странно, начавшись от требования денег от Блум и закончившись интервью с прессой, в рамках которого я объясняю, почему это сделала. Айви помогла мне с последним, выбрав симпатичную репортершу спортивного канала - женщину, чтобы я чувствовала себя более комфортно.

Мы провели интервью по Скайпу. Айви присоединилась из своего дома в Сан-Франциско, выступив в роли агента Декса и моей моральной поддержки.

Я так нервничала, что боялась начать блевать, как только мы выйдем в эфир.

Но затем странного рода спокойствие наполнило меня, когда рассказала репортеру о своих планах на деньги. Я не говорила о фото или том, как чувствовала себя выставленной на обозрение, и Айви пресекала подобные вопросы, всякий раз, как они их задавали. Правда в том, что не в этом смысл.

Важно, что грязные деньги Блум пойдут на хорошее дело. Один миллион долларов поможет прекратить голодание детей и бездомных.

Я бросила вызов Блум, призвав их удвоить сумму и хоть раз сделать что-то хорошее. Не ожидала, что они согласятся, но было приятно заставить их извиваться.

Айви придумала это, как самое изысканное "пошла ты Блум и все твои ненавистники". Я лишь порадовалась, что все закончилось. Мне хочется вернуть обратно свою жизнь, сфокусироваться на создании мебели и самом важном - на Итане.

Мне не хватило времени, чтобы сообщить ему, что делаю и почему. У него была игра, а я слишком волновалась, чтобы ждать, и боялась струсить.

Но теперь все сделано. Я чувствую себя легче, свободнее. Все, что осталось, это объяснить Итану и рассказать ему, что нахожусь там, где должна.

Радость, которую ощущаю от осознания, что он мой, что буду с ним, такая сильная, что пугает меня. Мне хочется охранять ее всей своей душой. Хочется уложить большого, сильного, крепкого Итана Декстера рядом с собой и защитить его от этого мира.

В этом вообще нет смысла, он не нуждается в моей защите. Но желание все равно не покидает меня. Не хочу, чтобы он был несчастен или уязвим для стервятников этого мира. Я хочу - нуждаюсь - в том, чтобы он знал, как сильно любим.

Знаю, он чувствует ко мне тоже самое. Это ощущается в каждом его прикосновении, каждом слове, взгляде и улыбке, что он мне дарит. С ним, здесь, в этом созданном им доме, я чувствую себя в безопасности.

Только теперь я боюсь, что могла облажаться, не предупредив его. Репортаж с игры говорит о том, что его дисквалифицировали за начало драки. Я просмотрела видео несколько раз, с открытым ртом. Итан никогда не дрался, никогда не терял контроль.

Боже, он выглядел таким злым, кровь и пот стекали по его лицу, когда он выбивал дерьмо из игрока команды противников.

Сначала я подумала, что, возможно, он подрался из-за того, что парень сделал обо мне какое-то пренебрежительное замечание. Но теперь не уверена. Потому что игра давно закончилась, а Итана все еще нет дома.

Когда пыталась ему дозвониться, то обнаружила его телефон в гардеробной, забытый в спешке сегодня утром.

Недолго побродив по городу в его поисках, я могу лишь сидеть здесь, печь и ждать.

Достаю противень печенья из духовки, когда слышу, что он пришел.

- Итан?

Звук его ключей падающих в чашу на консоли в прихожей заполняет тишину. Затем он начинает говорить, его голос глубокий.

- Ага.

Одно слово. Мне не следует это как-то трактовать, но он кажется расстроенным.

- Надеюсь, ты голоден, - говорю радостным голосом, пытаясь звучать оптимистично. - Я приготовила печенье и подумала о том, чтобы сходить за гамбо в магазинчике чуть дальше по улице.

Шаги стучат по дереву пола, и Итан появляется на кухне.

Печенье выпадает из мои пальцев на пол, когда смотрю на мужчину на пороге. Он высокий, широкоплечий, мускулистый, его глаза ярко мерцают. Его подбородок начисто выбрит, гладкая кожа упругая, ровная и незнакомая для меня. У этого мужчины нет бороды. Как и длинных волос. Его красивые, поцелованные солнцем каштановые волосы пострижены довольно коротко.

И вот он стоит передо мной - засунув руки в карманы, в серой хлопковой футболке, что как всегда обтягивает его плечи - выглядя настолько иначе, что я едва его узнаю.

Моложе, может уязвимее. Обнаженнее.

- Зачем? - мямлю я, а мое сердце колотится в горле.

Он пожимает плечами и отводит взгляд.

- Почувствовал потребность в переменах.

Плохо соображая, я подхожу к нему. Он не поднимает головы, его квадратная челюсть выпирает, как когда он чистит зубы.

- Итан.

Моя рука касается гладкой щеки. Боже. Его борода. Его густая, блестящая борода исчезла. Глубокая боль утраты пронизывает меня.

- Зачем?

Он качает головой. Один раз, словно говоря "не спрашивай, не заставляй произносить это".

Но я знаю. Со слезами, я бросаюсь к нему. И он обнимает меня, прижимая к себе, пока зарываю лицо в теплый изгиб его шеи. Он все также пахнет. Точь-в-точь. Как день рождение, рождественское утро и блинчики в полночь.

Мне нужно было почувствовать его силу и услышать ровное дыхание сильнее, чем осознавала. Слезы, горячие и тяжелые, наворачиваются на глаза, когда провожу пальцами по коротко стриженному затылку.

Я, должно быть, душу его, мои руки оборачиваются вокруг его шеи так крепко. Но не могу остановиться. Мне хочется быть ближе, под его кожей, или, возможно, затянуть его под свою, где смогу держать парня в безопасности. Рыдания вырываются из меня, быстро нарастая.

Рука Итана увереннее обнимает меня за талию, его большая теплая ладонь ложится на мой затылок.

- Ты плачешь из-за утраты моей бороды. - Он не кажется расстроенным, будто подтверждает давно известный факт.

И это разбивает мне сердце. Каким-то образом мне удается отпустить его достаточно для того, чтобы взглянуть на его лицо. Его глаза серьезные, грустные, словно для него невыносимо видеть меня плачущей, но он и не понимает, что с этим делать.

Его большой палец вытирает мои влажные щеки, но Итан ничего не произносит, просто позволяет мне смотреть на его гладкое лицо.

Я накрываю ладонью одну его щеку и прижимаю свою кожу к его теплой и упругой.

- Я плачу, потому что ты подумал, что внешняя оболочка значит для меня больше чем то, кто ты внутри.

Его большее тело вздрагивает от удивления, но я цепляюсь за парня, не отпуская. И словно слишком устал держать голову ровно, он опускает ее, прячет лицо в изгиб моей шеи.

Я осторожно глажу его по голове, его колючие, но все еще мягкие волосы.

- Ты думаешь, я поцеловала тебя впервые - что я хотела тебя - из-за бороды? Ты очень ошибаешься. Я сделала это потому, что ты был невыносимо сексуален, до чертиков лукав и обаятелен, потому что ты привлек мое внимание и удержал его.

Приглушенное ворчание раздувает мои волосы.

- То есть, взгляни на себя, - говорю я, даже несмотря на то, что мы все еще обнимаем друг друга, и я не могу ничего видеть. Но моя память работает, как часы. Я думаю о его серьезных глазах и линии губ, мягком, широком рте. - Я реально опасаюсь, что передо мной стоит молодой Марлон Брандо из фильма "Трамвай "Желание"". Мне даже хочется разорвать на тебе футболку и прокричать "Стелла!". Или, думаю, лучше "Фиона!"

Итан фыркает, но это скорее похоже на сдерживаемый смех. Тем не менее, напряженность вибрирует в его сильном теле, и я знаю, что он все еще расстроен.

Когда Итан наконец-то отвечает, его голос неровный.

- Лучше услышать, как ты кричишь мое имя, Вишенка.

- Так заставь меня.

Он не движется, лишь сильнее каменеет на месте.

- Итан, я любила твою бороду, но тебя люблю сильнее.

Он моргает, глядя на меня, а потом напряженно сглатывает, словно пытаясь проглотить ком в горле.

- Я тоже люблю тебя, Вишенка. - Он прижимается лбом к моему лбу. - Кажется, я любил тебя всегда. Я думал, что ты знаешь это.

В его голосе слышится обвинение - мягкое, но все же обвинение.

- Я знаю, Итан. Ты был так добр ко мне.

Его руки сжимают бедра.

- Тогда почему ты это сделала? Почему взяла деньги?

Удивление приковывает меня к месту. Он смотрит на меня больше не нежно, а довольно жестко, в его глазах разрушительный, холодный гнев.

Глава 45

Фиона

ИТАН НИКОГДА НЕ смотрел на меня со злостью. Ужасно видеть ее сейчас.

- Я могу объяснить, - отвечаю.

Он фыркает.

- Именно те слова, которые парень хочет услышать после того, как ему метафорически врезала ногой в зубы его же женщина.

Мое дыхание резко вырывается из легких.

- Я не еду в Лондон. - Не лучшее начало. Основываясь на том косом взгляде, что меня одаривает Итан, могу сказать, что он тоже так считает.

- Ладно. А что делать с тем, что ты взяла ебаные деньги Блум?

Морщась, я пытаюсь прикоснуться к его груди, но он отшатывается, глубоко засовывая руки в карманы, пока отходит от меня. Тот факт, что он больше не хочет ко мне прикасаться, что прокладывает между нами физическое расстояние, заставляет мои внутренности рухнуть вниз.

- Я осознала, что уехав в Лондон, просто сбегу...

- Ясное дело, - перебивает он, его голос напряжен, взгляд пылает сдерживаемым гневом. Но очевидно, что Итан медленно начинает закипать. Он выглядит иначе без бороды, его голова пострижена довольно коротко. Черты лица натянуты и неумолимы.

Я сжимаю юбку похолодевшими пальцами.

- Верно, так что... дело в том, что я не хочу больше убегать. Я потребовала деньги от Блум, потому что знала, что это положит всему конец.

Еще одно уродливое фырканье срывается с его уст, и Итан качает головой.

- Ну, это, очевидно, сработало и дело...

- Нет, Итан, - говорю, делая шаг вперед. - Не так. Я отдаю деньги на благотворительность. Весь миллион. Мы с Айви дали пресс-конференцию. Я сказала, что жертвую деньги от твоего имени, потому что Блум грязно распиарилась, использовав твою личную жизнь ради собственной выгоды.

Он замирает на месте, прищуривает глаза.

- Ты отдала их на благотворительность?

- Конечно. Та правда думал, что я заявила права на этот отвратительный приз ради себя? - Я напряженно сглатываю, пытаясь не обижаться на саму эту идею. Мне стоило его предупредить.

Плечи Итана приподымаются от напряжения.

- Нет. Но я не знал, что и думать, Фиона. Долбанный полузащитник смеялся мне в лицо, рассказывая, что моя девушка обратилась за денежным призом.

- Малыш... Мне так жаль. - Я делаю еще один шаг вперед.

Но он отходит задом наперед, его лицо все еще серьезно. Сожаление пронизывает меня.

- Ты хоть представляешь, что это сделало со мной, - выдыхает он. - Услышать это от кого-то постороннего? Потому что, позволь сказать, ни один чертов человек на поле не знал, что ты отдала деньги на благотворительность. Они смотрели на меня, как на огромного простофилю, пиздец, как смешно.

Дерьмо. Я не подумала, что затянула между тем, как попросила денег и тем, как дала интервью, которое выходит в эфир где-то как раз в данный момент.