- Я иду с Фионой в Японские сады.

Наступает длительное молчание.

- Итак… Фиона, гм? - Грей кажется задумчивым.

Опуская руки на комод, я подпоясываюсь для сражения.

- Я хочу её.

Тишина оглушает. Я поворачиваюсь. Он тупо разглядывает меня.

- Был бы ты Джонсоном или Томпсоном, или Маршаллом, кем угодно из этих акул, я бы свернул тебе шею. Но это же ты. Думаешь, мне не стоит доверять тебе Фи? Да я за тебя готов под пули, мужик.

Черт. Моё горло смыкается и приходится откашляться перед тем, как заговорить.

- Тебе стоит пойти поспать. Выглядишь дерьмово.

Он откидывает голову на спинку кресла.

- Это без толку. Малыш вот-вот проснётся.

- Я заберу его с нами, - предлагаю я, засовывая бумажник в задний карман.

Грей странно фыркает.

- Серьезно?

Мои губы изгибаются.

- А зачем, по-твоему, я к вам приехал?

- Гм, потусить с нами?

- Поэтому и потому, что ты выглядел замученными и нуждался в передышке. Так что вот я здесь.

- Ты приехал, чтобы выручить нас? - его голос хриплый и надломленный.

- Я же говорил, что лажу с детьми. Так что позволь мне сегодня дать тебе перерыв.

Клянусь, Грей сейчас разрыдается. Он часто моргает, а затем делает вдох.

- Я люблю тебя, мужик. И прямо сейчас нахожусь в одном шаге от того, чтобы расцеловать тебя. Но знаешь, мне неловко от того, что я буквально только что мечтал о снотворных для детей.

Я тянусь за ботинками.

- Вскоре он научится нормально спать. И тогда ты тоже сможешь отсыпаться. Так что иди и собери его вещи.

Грей почти вываливается из кресла, с трудом поднимаясь на ноги. Он реально едва живой. Я переживаю за парня.

На полпути к двери, он останавливается.

- Декс, мужик… Просто… Присматривай там за собой и Фи.

- Ты же сказал, что не против.

- А я и не говорю о тебе. - Он подмигивает и ударяет кулаком о дверной косяк. - Она типа капризная капризуля. А я никогда не видел, чтоб ты обхаживал девушку, поэтому…

Он не хочет, чтобы меня ранили. Ну, я тоже этого не хочу. Но на данный риск я готов пойти. К тому же…

- Думаю, Фи более зрелая, чем ты о ней думаешь.

Он кивает, но очевидно не согласен с этим. К счастью, с нижнего этажа доносится гневный, пронизывающий звук. Маленький Лео проснулся. Грей наклоняет голову.

- Ты точно уверен?

Я знаю, что он спрашивает о малыше. И должен задуматься о том, нахожусь ли в здравом уме. Но все мои мысли о Фионе и том, как её губы исследуют мои. О лучшем ощущении во всем мире.

- Как и во всем остальном.

Глава 4

ФИОНА

- Я ГАДАЮ, О чем ты думаешь, - говорит Декс, расслабленно сидя на лавочке напротив. Он привел меня в Японский Чайный сад. Место настолько нереально красивое и спокойное, что как только мы вошли, у меня на глаза навернулись слезы.

Сейчас мы сидим в чайном доме - я на перилах, тупо уставившись в зеркало водной глади окружающего нас бассейна, а Декс с блокнотом и карандашом в руках. Выражение его лица расслаблено, а в глазах мерцает улыбка.

Я не могу сдержать ответную улыбку.

- Я думала о том, что ты храбрец, Итан Декстер.

Он тихо смеется.

- Ну вот и зачем ты это сказала? - Он не опускает взгляд на крошечного малыша, заботливо устроенного возле своей груди.

- Уверена, сама не знаю, - отвечаю я.

Признаться, когда он встретил меня в коридоре дома Айви и Грея, усаживая Лео в детское кресло, я была шокирована. Я люблю своего племянника. Безумно. Но не знаю ничего о младенцах. Мне никогда не доводилось сидеть с детьми, у моих друзей нет малышей. Так что сама идея заботиться о Лео устрашает меня.

Но Декс? Я знаю, он бы не стал за это браться, если бы был не уверен, что справится. Не многие мужчины хотели бы провести разгар дня, присматривая за месячным малышом. Эта мысль вызывает во мне ощущение тепла.

И мои яичники чуть ли не начали завывать песню, когда Декс вытащил один из слингов и устроил в нем моего племянника напротив своей огромной груди.

И в этом я не одинока. Мы не могли и шагу сделать по саду, чтобы какая-то дамочка не начала распинаться о том, какой милый и красивый малыш! И какой замечательный мужчина его несет. В частности, последние слова принадлежали даме около восьмидесяти, которая кокетливо шлепнула Декса по заднице, чем и вогнала парня в краску.

Сейчас же, пока Лео спит, Декс рисует набросок того, как я пью зеленый чай.

- Клянусь, ты проделал все эти соблазнительные штуки ради того шлепка по заду, - говорю я, борясь с желанием поерзать на месте. Я не осознавала, что он собирается меня рисовать, пока он собственно не приступил к работе. Сейчас же мне кажется, что я выставлена на обозрение. Обнажена. И даже немного возбуждена от того, как пристально его красивые глаза изучают каждый дюйм моего тела.

Губы Декса изгибаются, но карандаш не прекращает скользить по бумаге блокнота.

- Соблазнительные штуки?

- Ну, знаешь, младенец, прекрасный сад, то, что ты меня рисуешь. Что дальше? Достанешь гитару и споешь серенаду?

Он смеется.

- Нет никакой гитары. Возможно, а быть может и нет, у меня в кармане есть губная гармошка, и я сыграю на ней немного позже. Но мне нравится держать тебя в напряженном неведении.

- Так тебе мало просто видеть меня. Приятно знать.

- Остришь?

- Ладно, это была ужасная шутка. - Я наклоняюсь вперед. - Ты и правда меня рисуешь? Или нет? Или же ты просто рисуешь там всякие непристойности, а?

Его низкий гортанный бас творит что-то нереальное с моим телом внизу живота, посылая дрожь удовольствия. Мне нравится вызывать смех у этого парня. Не думаю, что он часто смеется, и потому каждый раз похож на маленький приз.

Он поворачивает блокнот и показывает мне результат работы. И у меня буквально перехватывает дух.

Его рисунок не милый или сентиментальный. Мое лицо нарисовано крупным планом, голова наклонена, а улыбка почти таинственна.

Он не приукрашал меня. Мои светлые волосы длиной до подбородка торчат во все стороны. На носу не упущена маленькая горбинка, к сожалению, доставшаяся мне в наследство от отца, и едва заметный шрам у меня на скуле, полученный в результате падения с кровати родителей и удара о комод, еще когда нам с Айви было восемь и шесть, и мы любили прыгать на матрасе.

Я сосредотачиваюсь на своем выражении лица на рисунке. Что-то между соблазнительным и алчным, словно я голодна. Жар заливает мои щеки. Боже, он видит меня вот такой?

Я поднимаю на Декса взгляд. Он терпеливо ждет.

- Ладно, - говорю я, и голос кажется немного хриплым. - Итак, ты все-таки умеешь рисовать.

Он проводит рукой по бороде, разглядывая меня, а затем бросает блокнот на колено и начинает снова рисовать.

- Я же говорил тебе, что умею рисовать. - Он бросает на меня быстрый взгляд. - Тебе так сложно доверять мужчинам?

- А ты часто скрываешься за разоблачением слабостей других людей?

Он замирает. Морщинки образуются у линии его рта. Я не хочу смотреть на эти губы. Но они манят меня каждый раз.

Мгновение мы молчим, а затем Лео издает тихий непонятный звук. Декс возвращается к рисованию.

- Туше,- говорит он себе под нос, но его тело напряжено.

Я делаю еще глоток прохладного чая.

- Я вообще не доверяю мужчинам.

Его рука продолжает двигаться по странице, но плечи заметно расслабляются.

- Когда я анализирую других, то оказывается, это помогает мне разобраться в собственной фигне.

- Так ты сидишь здесь и разбираешься в моих слабостях, тем временем думая о собственных?

- По типу того.

Заканчивая пить чай, я встаю.

- Давай, Итан. Пойдем прогуляемся.

Глава 5

Декс

ЕСТЬ ЧТО-ТО ТАКОЕ в Фионе Маккензи, что вынуждает меня говорить вслух то, что не следует. Делать то, что не стоит делать. Своими зелеными, словно трава, глазами она видит меня насквозь.

Несмотря на рост в метр шестьдесят и крошечное телосложение, она наводит на меня непостижимый ужас. И то, что это меня возбуждает, лишь сильнее беспокоит.

Мы идем по алее кленов, листья которых уже алые и коричневые. Голова Фи даже не достигает моего плеча. Я – великан по сравнению с ней, а мои ступни ударяются о дорожку, издавая глухой звук. К моей груди прижат Лео, он теплый и такой легкий. Я поддерживаю рукой его маленькую попку, пока мы идем по пешеходному мосту.

- Почему ты стал играть в футбол? - спрашивает Фи, ее голос кажется нежным в тишине сада.

- Из-за боли, - отвечаю я, не думая, и затем морщусь. Дерьмо. Снова она вытянула из меня признание.

Ее оленьи глазки смотрят на меня снизу вверх, а губы кривятся в хмурой гримасе.

- Агрессия, разрядка, - вынужденно добавляю, словно меня мучит словесный понос от одного взгляда Фи. - Это способ выйти за пределы моей натуры. Показать себя на физическом уровне.

Я вытягиваю руку, поддерживая ее, пока девушка идет по камням вокруг пруда. Она берет меня за руку - хоть я и знаю, что Фиона не нуждается в моей помощи - и мы не отпускает друг друга, пока не возвращаемся обратно на тропинку.

- Центр не просто прикрывает квотербэка, он также задает линию игры. Он хорошо понимает происходящее на поле и то, что планируют игроки нападения и обороны. Он беспристрастен, легко адаптируется и защищает слабые стороны команды.

- Идеально тебе подходит, - бормочет она.

Новая волна тепла приливает к моей груди.

- Ага.

Большинство девушек, с которыми я встречался, можно было разделить на два лагеря: те, кто хотели меня, потому что я футболист. Я мог быть уродливым как крот или полнейшим мудаком, но они все равно хотели со мной трахнуться. И вторая часть - те, которые интересовали меня, но, по иронии, их не волновало то, чем я занимаюсь или чего на самом деле хочу.

Эми была именно такой. Она, как и я, увлекалась искусством и выбрала его основным предметом. Я влюбился в нее очень сильно в самом начале первого курса. Но она не ответила мне взаимностью. Для нее я был просто придурком, одержимым жестоким видом спорта.

Фи сразу сказала мне, что не встречается со спортсменами. Но вот она здесь. И она со мной. И, что важно, она мне нравится. Всегда нравилась. Она честная, но при этом не жестокая, столь чистая и настоящая. Это так освежает. Рядом с ней я начинаю по-настоящему дышать.

Ее рука в моей кажется такой маленькой, кости изящные и хрупкие. Я осторожно держу ее ладонь, позволяя своему большому пальцу поглаживать запястье девушки. И хотя именно я ласкаю ее кожу, дрожь распространяется по моему телу и стекается пульсациями к члену. А все из-за простого прикосновения к ней. И она позволяет мне касаться себя.

Я хочу пробежать пальцами по ее маленькому красивому телу. Мой живот напрягается от этой потребности, а сердце гулко ударяется о грудь, потому что я такой охуенно испорченный. Я не знаю, что на хрен делать с женщинами - я избегал близости с ними годами.

И сейчас это аукается мне.

Фи замечает мое затянувшееся молчание и заглядывает в мои глаза.

- Выбирайся из своей скорлупы, Итан.

- Но я в ней живу, - говорю я, пытаясь прозвучать легкомысленно. - Не так-то легко сбежать от самого себя. - Она отлично понимает, о чем я, но, слава богу, не знает, почему я застрял в своей скорлупе.

- Прошлой ночью, - говорит она обыденным тоном, - я пошла спать, гадая, как бы твоя борода ощущалась на внутренней поверхности моих бедер.

Я спотыкаюсь о брусчатку. Малыш фыркает, но я быстро возвращаю равновесие.

Фи же даже не смотрит в мою сторону. Она идет в нескольких шагах от меня, а ее голос тихий и естественный.

- Я гадала, было бы мне щекотно, если бы ты сосал мои соски. - Жар заливает мои легкие. Я не могу дышать. Мой член пульсирует под ширинкой джинс.

Возможно, я издаю какой-то звук, потому что Фиона поворачивается и глядит на меня через плечо.

Не знаю, что за выражение она не видит у меня на лице, но ее улыбка увядает, а румянец заливает щеки.

Ее шаги замедляются, но мои - нет. Я шагаю вперед, не отрывая от нее взгляда.

Она все еще румяная и идет задом наперед. Думаю, я усмехаюсь. Но не уверен. Моя цель ясна.

Я веду ее к лавочке, расположенной под покровом плакучей ивы. Мои руки хватают ее за талию и с легкостью приподнимают вверх. Фи становится на лавочку передо мной. Ее дыхание теперь более поверхностное и частое, а шикарная грудь оказывается на уровне моих глаз.

Она не говорит ни слова, когда моя рука проскальзывает под ее свитер. Атласно-гладкая кожа приветствует мою ладонь. Я веду рукой по ней вверх, по ее плоскому животу и ребрам, все это время глядя девушке в глаза. Я люблю то, как они расширяются, как в них отражается шок и пламя вожделения.

Она по-прежнему молчит, пока я касаюсь пальцами ее груди и сдвигаю вниз кружевной лифчик. Тихий звук срывается с ее уст, когда я медленно приподнимаю одну сторону ее свитера.