Маргарет Мэллори - Страж моего сердца

— Женщины — тоже.

Три оставшихся у нее передних зуба обнажились в усмешке.

— Благодаря этой истории они забыли, что приехали схватить Коннора и Дункана, — мягко сказала Шилес, пытаясь скрыть улыбку.

— Да ладно, — отмахнулась Тирлаг. — Ты заслужил это, после того, что сделал Шилес.

— Что я ей сделал? — Йен стукнул кулаком по столу. — Я не сделал ничего, чтобы меня так унижали.

— А ты не подумал, о чем будет судачить весь клан, когда ты бросил Шилес на следующий день после свадьбы?

Тирлаг помахала узловатым пальцем у него перед носом.

Йен опустился на стул. Через какое-то время он повернулся к Шилес и взял ее за руку.

— Бабы издевались, да?

— О да! — сухо улыбнулась она, а потом заговорила высоко и пискляво, подражая их голосам: — «Неужели ты не могла удержать мужа дома, Шил? Наверное, не знаешь, чем удерживают мужика при себе? Родила бы ему ребенка, тогда бы он захотел вернуться домой»:

Йен поднес руку к губам и поцеловал ее.

— Прости. Мне очень жаль. Пока я был во Франции, я думал, что ты все еще маленькая девчонка, от которой мужчине нет никакой пользы.

«Если ты вообще вспоминал обо мне!»

— Сходи за мальчиками, Йен. — Тирлаг сняла миски с полки. — Они так и не поели.

Шилес очень удивилась, услышав, как старуха приказывает ему, словно он юнец, а не мужчина, который вымахал раза в три выше ее. Йен ушел, а Тирлаг уставилась на нее своим единственным глазом.

— Так почему ты не пускаешь к себе в постель такого красавца мужа? — спросила она. — Я знаю, причина в чем-то другом, а не в том, что я придумала для Черного Хью.

Шилес покраснела и опустила глаза в пол.

— Дай ему время. — Тирлаг накрыла ее руку своей узловатой рукой. — В нем есть все задатки хорошего мужа, как раз такого, который тебе нужен. Ты не потеряла мешочек, который я сшила тебе?

Шилес покачала головой.

— Ты надеваешь его на грудь, ближе к сердцу, когда ложишься в постель?

Шилес кивнула.

— Тогда ты знаешь, что делать, девочка.

Йен уже начал переживать за свое здоровье.

Шилес доводила его до умопомрачения. Для мужчины, который хотел женщину и не мог получить удовлетворения, это было вредно. А срывать случайные поцелуи, про которые он говорил, что она должна их ему, только добавляло мучений.

По ночам он лежал без сна, представляя себе ее молочно-белую кожу в лунном свете. Каждый раз, когда в соседней комнате раздавался голос Шилес или когда она проходила по двору, Йен начинал мечтать, что вот сейчас она подойдет к нему и объявит о своём согласии.

В его воображении Шилес медленно, поигрывая бедрами, подходила к нему. Ее глаза сияли. Потом она клала ему руку на грудь и говорила:

— Я передумала. Ты мне нужен как мужчина, Йен Макдональд.

Йен тряхнул головой и отложил в сторону молоток, чтобы не покалечиться. Всякий раз, когда он зажимал ее в угол, чтобы поцеловать, обязательно появлялся кто-нибудь и уводил ее. Бывало, ему удавалось подержать ее за грудь — ах, он страшно возбуждался от одной мысли об этом! — но не более того.

Его терпение подходило к концу.

И время подходило к концу. До Самайна оставалось каких-нибудь две недели, когда им с друзьями придется предпринять решительные действия. В тот день, когда Йен отправился за Коннором и Дунканом в пещеру, он обсудил с ними этот вопрос. Все согласились с тем, что наилучшим способом привлечь клан на сторону Коннора будет атака на замок Нок.

Чтобы оправдать нападение на Маккиннонов, сначала следовало решить все вопросы по поводу прав Йена на замок в качестве мужа Шилес. Разумеется, они могли бы взять замок и без каких-то там юридических обоснований. Так поступали сплошь и рядом. Но тогда в этот спор вмешалась бы верховная власть. А Коннора и Макдональдов в данный момент и без этого одолевало много хлопот.

Итак, Йен должен был вступить в брачные отношения. То есть лечь с женой в постель и выполнить свои супружеские обязанности. В данном случае интересы клана полностью совпадали с его личными интересами. Не часто такое случается!

Все было подготовлено заранее. Йен уговорил мать и Нилла устроить для отца морскую прогулку вокруг острова Сил под тем предлогом, что поездка пойдет на пользу им всем. Алекса, разумеется, не пришлось упрашивать, чтобы он не отпускал от себя Дайну во второй половине дня.

Наконец-то Йен останется с Шил наедине.

Он нашел ее на кухне. Наклонившись над столом, она выкладывала на противень овсяную смесь. У него перехватило дыхание, когда он представил, как возлежит на этом столе, а она работает над ним. Шилес была само очарование с этими высоко заколотыми волосами, из которых выбивались отдельные вьющиеся пряди, свободно спускавшиеся по обеим сторонам лица.

— Ах, как вкусно пахнет!

И действительно, в теплом воздухе кухни носились сладковатый запах овса и медовый дух.

Вскинув голову, Шилес удивленно посмотрела на него.

— Я даже не слышала, как ты вошел.

— Что стряпаешь?

— Хочу порадовать отца, — улыбнулась она. — Ты ведь знаешь, он сладкоежка. А что останется, отнесу Энни. Она недавно родила еще одного.

Закатав рукава, Йен обошел стол и встал рядом с ней.

— Мне нравилось помогать матери на кухне.

Она искоса глянула на него.

— Представляю, что ты был за помощничек.

— Ах, твое неверие глубоко уязвляет меня! — ухмыльнулся он. — Сейчас ты убедишься, насколько я хорош.

Шилес вскинула брови, подозревая, что это только слова.

Она ошибалась.

Зацепив деревянной ложкой мед в горшке, Шилес полила им смесь.

— Мне должна была помогать Дайна. — Она постучала ложкой о край противня. — Вот, все и готово.

— Дайну ты сегодня уже не увидишь. — Забрав у нее ложку, Йен облизал мед. — У них с Алексом… свои дела.

Ее руки замерли, а на щеках появился нежный румянец.

— Вон оно что.

Йен тут же воспользовался удобным случаем, чтобы предостеречь ее насчет Алекса.

— Дайна у него не останется единственной.

— Алекс у нее — тоже.

Он засмеялся и добавил главный аргумент.

— Алекс не из тех, кто надолго задерживается в одной постели.

— Мне кажется, ты не в том положении, чтобы осуждать его. Можно подумать, сам жил жизнью святого. — Шилес приподняла противень и грохнула его о стол так, что он заходил ходуном. — Это поможет осадить смесь. Закончу, когда они приедут.

Йена потянуло к ней.

— Я сейчас живу жизнью монаха, можешь успокоиться.

— Ах, какая жертва! — С непонятной ему целью Шилес принялась передвигать по столу остатки того, что не пошло в дело. — И давно? Неужели целую неделю?

Он зашел со спины и положил ей руки на бедра. Ах, что за наслаждение, почувствовать, как она прижимается к нему!

— Неделя тянется бесконечно, — пожаловался он, утыкаясь носом ей в затылок. — В особенности, если каждую минуту хочется раздеть тебя и увидеть, какая ты под платьем.

Йен поцеловал ее в шею и ощутил губами, как лихорадочно бьется ее пульс. Когда он прижался бедрами к ее ягодицам, Шилес коротко вздохнула, почувствовав, насколько он возбужден.

— Я прямо сейчас разложил бы тебя здесь, на столе.

Йен провел ладонями вверх по ее рукам.

— Тшш! Вдруг кто-нибудь войдет и услышит тебя.

Судя по голосу, она была шокирована, но все равно трепетала от его прикосновений.

— Дома больше никого нет, — сказал он, покусывая ей мочку уха. — Только ты и я.

Шилес учащенно задышала, когда Йен обнял ее со спины. Его руки нашли и погладили ее грудь.

— Мне кажется, лучшее место, чтобы в первый раз заняться любовью — это супружеская постель, — продолжал он. — Но если прикажешь здесь, на столе, я с удовольствием подчинюсь.

Шилес вытерла руки о фартук и сделала вид, что хочет избавиться от него.

— Отпусти меня.

Это не походило на отказ. Когда она в тот раз действительно решила оказать ему сопротивление, то треснула его ковшом по голове, а потом еще схватилась за нож.

Йен легонько подул ей на шею и был награжден едва слышным стоном, слетевшим с ее губ. Гладкая белая кожа была словно свежее сливочное масло и пахла корицей и медом. Ему так захотелось узнать, какой у нее вкус, что он не удержался и лизнул ее над краем воротника.

У него в ладонях лежали ее полные груди. Чтобы сдержать нестерпимое желание, ему пришлось крепко зажмуриться. О Господи, как же он хотел ее!

Йен поиграл ее сосками, и она издала низкий грудной стон, от которого он чуть не сошел с ума. Так бы и слушал его еще и еще! А когда зажал соски между пальцев, Шилес откинула ему голову на плечо. Дыхание ее стало прерывистым.

Ему нужно было справиться с собственным дыханием. В его руках Шилес словно превратилась в воск, стала мягкой и податливой. На этот раз она позволит залезть ей под юбку, Йен в этом не сомневался.

Господи помоги, он разрядится прямо сейчас, если она продолжит так льнуть к нему!

Настал час отвести ее наверх. Наконец-то! В тот момент, когда Йен собрался подхватить ее на руки и отнести в спальню, он вдруг заметил отметину у нее на шее.

Это была белесая полоска, почти невидимая. Шрам!

Он провел по нему пальцем.

— Откуда это у тебя?

Шилес вытянулась в струнку. Потом попыталась вырываться у него из рук, но он не отпустил.

— Так откуда?

— Пустяки, — ответила она. — Отпусти меня, я серьезно.

Он оттянул край платья, чтобы разглядеть как следует. Шрам тянулся вдоль спины и скрывался внизу.

Резко развернувшись лицом к нему, Шилес положила ему ладони на грудь и посмотрела из-под опущенных ресниц.

— Поцелуй меня.

Йен опустил глаза на ее пухлые, приоткрытые губы. Так и хотелось впиться в них. Но почему она с такой отчаянностью уводит его в другую сторону? Ее руки скользнули ему на плечи, она прижалась к нему, и стало невозможно ей сопротивляться.

Он провел большим пальцем по ее щеке.

— Что ты хочешь от меня скрыть?

Шилес поджала губы и прищурилась. Короткая игра в соблазнение закончилась. Стыдно признаться, но Йена распирало от любопытства.

Каждый раз, когда он целовал ее, все было отлично. Просто чудесно! И так до того момента, когда он начинал расстегивать на ней пуговицы или крючки. Ему вдруг пришло в голову, что он еще не видел ее с поднятыми на затылке волосами.

— Хочешь, сопротивляйся, хочешь — нет, — сказал он, — но мне нужно это увидеть.

У нее задрожали губы. Всевышние силы, что он такого сказал? Шилес никогда не плакала. Даже когда в шесть лет отец где-то забыл ее, и ей пришлось самой искать дорогу домой, она не проронила ни слезинки.

Йен поцеловал ее, а потом осторожно развернул к себе спиной.

— Не надо, — жалобно сказала Шилес, но он понял, что она сдалась.

Собственные пальцы казались ему огромными и неуклюжими, когда он расстегивал крючки на платье. Расстегнув до талии, стянул платье с ее плеч. Из-за длинной нижней рубашки ему было не видно, что она скрывает.

Ярость налетела на него как вихрь. В ушах застучала кровь. Руки затряслись. Он потянулся мимо нее и грохнул кулаком по столу.

— Я убью его! Клянусь, я убью его, кто бы это ни был.

Шилес тихо плакала. Его мутило от ярости. Он вдруг испугался, когда понял, что может ударить и ее.

— Кто это сделал? — спросил он. — Ты должна сказать мне.

— А ты как думаешь? — Она вытерла лицо рукой. — Отчим.

— Ох, Шил, почему ты ничего не сказала раньше? — Йену захотелось закинуть голову и завыть от бессилия. Она, похоже, была совсем еще ребенком, когда Мердок учинил такое. — Если бы я узнал, что он так распоясался, я придумал бы что-нибудь.

Но ему самому нужно было это понять. Он ведь был ее защитником, а все случилось у него под носом.

— Когда это произошло?

Йен сбавил тон, хотя это трудно было сделать. Он весь кипел. Однако сейчас не следовало пугать ее лишний раз.

Шилес прерывисто вздохнула.

— По большей части Мердок не обращал на меня внимания. Ты ведь знаешь, что он ждал, когда моя мать родит ему сына, чтобы унаследовать Нок.

У матери Шилес умерло несколько детей, еще не родившись. И Йену даже не хотелось думать о том, сколько выкидышей было у бедной женщины.

— Когда она умерла из-за последнего выкидыша, Мердок вбил себе в голову, что сможет заполучить мою землю, если выдаст меня за своего сына Ангуса. Он все время лез ко мне с этим. Тогда я сказала ему, что не пойду ни за кого из Маккиннонов, тем более за его гнусного сына. Он начал колотить меня, пытаясь добиться согласия силой.