После пятилетнего отсутствия они оказались дома.

— Я подожду отправляться в замок, пока не выясню, куда дует ветер, — заявил Коннор, когда они вытянули лодку за линию прилива. — Мы с Дунканом переплывем на другую сторону пролива и выясним общее настроение.

— Мне кажется, что я все-таки должен быть вместе с вами, — не унимался Йен.

Коннор покачал головой.

— Ты получишь от нас весточку, или мы найдем тебя дня через два-три. А пока поговори с отцом. Он наверняка знает, о чем думает народ в этой части острова.

— Я уверен, что ты не оставишь без дела своего лучшего воина, — обратился к нему Алекс. — Я должен оставаться с тобой или мне лучше отправиться на север и послушать, о чем говорят люди?

— Оставайся вместе с Йеном. — Белые зубы Коннора сверкнули в наступающей темноте. — Он в очень большой опасности.

— Что за чушь!

Вспомнив про Шилес, Йен снова отхлебнул из кувшина и поперхнулся, когда Алекс въехал ему локтем под ребра.

— Хорошо бы не тревожить Йена целую неделю, — попросил Алекс. — Ты ведь не хочешь, чтобы его бедняжка жена осталась неудовлетворенной после такого долгого ожидания.

Все расхохотались в первый раз с того момента, как услышали новость про отца Коннора.

Все, кроме Йена.

— У меня нет жены, — повторил он.

— Земли Шилес очень важны для клана, в особенности замок Нок. — Коннор обнял Йена за плечи. — Он защищает нашу территорию со стороны восточного побережья. Мы не можем допустить, чтобы он отошел в руки Маккиннонов.

— О чем ты говоришь? — процедил сквозь зубы Йен.

— Ты прекрасно знаешь, что мой отец заставил тебя жениться совсем не оттого, что его волновала добродетель Шилес. Ему хотелось, чтобы замком Нок владел его племянник.

— Даже не пытайся намекнуть мне, чтобы я взял Шилес как жену.

Коннор сжал плечо Йена.

— Я прошу лишь о том, чтобы ты помнил о нуждах клана.

Йен рывком скинул руку Коннора со своего плеча.

— Еще раз повторяю, я не пойду на этот брак.

— Ладно, договорились, — согласился Коннор. — Тогда ты должен найти кого-нибудь, кому можно доверять и кто станет ей мужем вместо тебя.

— Может, ты подождешь, пока займешь место вождя, а уж потом начнешь отдавать приказы, — огрызнулся Йен.


Глава 3


Полуостров Слит,

остров Скай


Ветер рвал накидку с Шилес. Вместе со своим ближайшим соседом Гордоном Граумахом Макдональдом она стояла на скале, выходившей в море, и всматривалась в даль. На фоне темнеющего неба над материком черной громадой возвышались горы. Нужно было возвращаться домой, помочь приготовить ужин. И ветер пробирал до костей. Но Шилес не уходила, что-то удерживало ее здесь.

— Долго ты еще будешь ждать Йена? — спросил Гордон.

Наблюдая за едва видимой в сумерках лодкой, пересекавшей под парусом пролив, она задумалась над вопросом.

Не услышав ответа, Гордон добавил:

— Ведь ты в нем разочаровалась.

Разочаровалась? Такое возможно? В последнее время она задавала себе эрт вопрос каждый день.

Сколько себя Шилес помнила, она всегда любила Йена. Наверное, с того момента, как научилась ходить, ей хотелось выйти за него замуж. Она улыбнулась про себя, вспомнив, как он был ласков с ней, несмотря на шуточки и дразнилки, которыми его награждали взрослые и сверстники за то, что позволял крохотной девчонке, вполовину меньше его, таскаться за собой по пятам, как бездомной собачонке.

— Пять лет сплошного ожидания, — не отставал Гордон. — Такого не заслуживает ни один мужчина.

— Это правда.

Шилес откинула упавшие на лицо волосы.

Свадьба стала самым грустным вспоминанием всей ее жизни. Она относилась к тем женщинам, у которых в прошлом не осталось ничего хорошего — вспоминай не вспоминай. Времени на то чтобы организовать свадебное пиршество и призвать благословение на брак, как предписывали традиции, у них не было. Не было ни подарков, ни добрых пожеланий от соседей. Никакого тебе омовения ног невесты. Никакого обручального кольца. Молодой супруг даже не стал вносить ее на руках в дом через порог.

Супружескую кровать не окропили святой водой: Йен пригрозил спустить священника с лестницы, если тот попробует пойти за ними в спальню.

В общем, не было сделано ничего, чего требует обычай для того, чтобы семейная жизнь удалась. Мать Йена настояла на том, чтобы Шилес переоделась в новое платье, хотя, что новое, что неновое — ей было все едино. Но мать Йена и слышать не хотела, что на невестке останется то самое грязное платье, в котором она появилась у них. К сожалению, единственным новым оказалось платье, которое будущая свекровь сшила для себя.

Шилес быстренько искупалась и переоделась, чтобы заранее приготовиться к приходу матери Йена. Потом потрогала глубокие шрамы на спине, чтобы убедиться, что они не испачкают кровью взятый взаймы наряд. Когда она натянула его через голову, платье повисло на ней мешком. Лиф сползал, подчеркивая отсутствие у нее любого намека на женские прелести. Если бы все прочее не было так ужасно, она посокрушалась бы и по поводу цвета. Яркий красный цвет прекрасно подходил темноволосой матери Йена. Но рыжие волосы Шилес на его фоне казались оранжевыми, а кожа словно пошла пятнами.

Когда мать Йена влетела в комнату, то встала как вкопанная. Изумление, которое она не успела вовремя скрыть, лишь подтвердило самые худшие ожидания Шилес.

— Какой стыд! Мы его не подогнали под тебя, — прищелкнула языком будущая свекровь. — Но ведь ты знаешь, что ушитое платье приносит невесте несчастье.

Шилес не сомневалась, что такой цвет перечеркнет все надежды на счастье и примета оправдается. Невеста должна быть одета в голубое.

Потом наступила самая жуткая часть церемонии. Когда Шилес спускалась вниз по лестнице вместе с его матерью, которая подталкивала ее в спину, она услышала, как Йен кричит на своего отца. Его последние слова были как удар под ложечку, от которого она чуть не упала.

«Ты хорошо рассмотрел ее, отец? Вот, что я тебе скажу, я не возьму ее. И не произнесу ни единого слова из клятвы!»

Но потом отец, вождь клана и дюжина вооруженных сородичей окружили его со всех сторон, и Йен все равно поклялся ей.

Шилес быстро заморгала глазами. Перед ней стоял Гордон, который, встряхнув за плечи, резко вернул ее к действительности.

— Не вздумай снова целовать меня, — предупредила она, отворачиваясь. — Это неправильно.

— Я знаю, что тебе нужен муж, который будет любить и уважать тебя, — сказал Гордон. — Я хочу стать им.

— Ты — прекрасный человек, и ты мне нравишься. — Гордон был вдобавок хорош собой, с соболиными бровями, с добрыми карими глазами. — Но я все думаю, что как только Йен вернется, он обязательно…

Что обязательно? Упадет на колени и будет молить о прощении? Скажет, что жалеет о каждом дне, проведенном вдалеке?

По правде говоря, Шилес не была готова к замужеству, когда это с ней случилось. Ей нужно было бы подождать еще годик или два, прежде чем стать настоящей женой. Но пять лет! С каждым днем отсутствия мужа рана в ее душе становилась все болезненнее. Она уже представляла себя с ребенком на руках, а еще один должен был цепляться за юбки, как у большинства женщин ее возраста. Она хотела, чтобы у нее были дети. И муж.

Шилес глубоко вдохнула острый, солоноватый воздух. Одно унижение за другим. Йен мог делать вид, что не женат, ведь он жил среди тысяч французов, которые ничего не знали об этом. Но она-то жила в его семье, на этом острове, среди людей их клана.

«Где каждый знал, что Йен бросил меня ждать его здесь».

— Если ты не можешь попросить аннулировать брак… — Фраза Гордона повисла в воздухе.

Хотя она могла попросить об аннулировании, ей не хотелось признаваться в этом. Даже Гордону. Во всяком случае, пока. Печальный опыт отца Йена и вождя клана был у нее перед глазами. Если бы ее родственники Маккинноны пронюхали о том, что она так и не вступила в брачные отношения с Йеном, они попытались бы выкрасть ее, а потом объявили бы ее брак недействительным и насильно выдали за кого-нибудь из своих.

Однако ее замужество не было временным или пробным, как у большинства здесь. Каким-то чудом вождь тогда нашел священника. Вождь хотел, чтобы их брак стал настоящим, а ее замок оказался в руках Макдональдов из Слита.

По той же причине было бессмысленно просить вождя, чтобы он поддержал ее обращение насчет прекращения брака. А епископ по одной ее просьбе не стал бы тревожить Рим. Поэтому Шилес написала письмо королю Якову, чтобы тот помог ей. Полгода это письмо хранилось у нее на груди, дожидаясь своего момента.

Увы, теперь и король, и вождь были мертвы.

— Если не можешь попросить аннулировать брак, — снова начал Гордон, — просто разведись с Йеном и выйди за меня.

— Твоя мать будет не в восторге, — сухо засмеялась Шилес. — Даже не знаю, к чему это приведет. То ли ее хватит удар, то ли она воткнет кинжал тебе в спину.

Жениться и разводиться без благословения церкви в Шотландии было дело обычным. Однако у матери Гордона были свои представления о том, какая женщина достойна стать женой ее единственного драгоценного сына. Женщина «бывшая в употреблении» вряд ли ее устроит.

— Это решать не моей матери, — отозвался Гордон. — Я люблю тебя, Шилес, и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Шилес вздохнула. Это были именины сердца — услышать, что достойный человек любит ее, даже если он не тот, кто ей нужен.

— Ты же знаешь, что сейчас я и думать не могу, чтобы уйти из семьи Йена.

— Тогда пообещай, что дашь мне ответ сразу, как- только сможешь, — настаивал Гордон. — Тут много мужчин, которым ты нравишься, но я буду добрым с тобой. Я человек постоянный и никогда не брошу тебя, как Йен.

Хотя он говорил из лучших побуждений, все равно ее это задело.

— Нам пора возвращаться домой. — Шилес повернулась и двинулась по тропинке. — Меня нет слишком долго.

— Никто не станет тебе пенять за недолгое отсутствие после таких тяжких трудов. — Гордон взял ее за руку. — А когда ты выйдешь за меня, они поймут, что потеряли.

Поднимаясь вверх по тропинке, Шилес оглянулась через плечо и вгляделась в темное море. Где сейчас Йен? Даже после столь долгого времени ей не хватало того мальчишки, который являлся ее другом и защитником. Но она совсем не была уверена, что ей нужен тот злобный молодой мужчина, который бросил ее. Даже если он снизойдет до того, чтобы заявить на нее претензии после своего возвращения. После стольких лет отсутствия!

Пять лет она ждала Йена. Это очень большой срок. Завтра она перепишет письмо и отправит его вдове погибшего короля.


— Может, не будешь так налегать на виски? — предложил Алекс.

— Ты же не думаешь, что я трезвым могу встретиться с ними лицом к лицу? — усмехнулся Йен.

Он приложился к кувшину еще раз, опустошил его до дна и закинул подальше. Когда тропа сделала очередной поворот, вдали показался родной дом с курившимся в темное небо дымом над трубой, и он остро ощутил, как соскучился по своим. Как же это здорово — снова вернуться под родную крышу! Если бы еще не проблемы с Шилес…

— Большинство женщин терпеть не могут, когда мужика пробивает на пьяные слезы, братец, — снова заговорил Алекс. — Надеюсь, ты не перебрал и сможешь исполнить свой супружеский долг.

— Оставишь ты меня в покое, наконец?

— Ох! — Алекс потер место, куда Йен угодил кулаком. — Я просто хотел взбодрить тебя небольшой шуткой.

— Хорошо, что ты пошел со мной, — вдруг сказал Йен. — Шилес потребуется новый муж из наших. Ты точно сгодишься.

— А мне кажется, что ты ничего не имеешь против нее, — не унимался Алекс.

Йен действительно ничего не имел против Шилес. И желал ей хорошего мужа. Только вот не желал стать им.

Все пять лет этот фальшивый брак тяготил Йена. Не то чтобы брак налагал на него какие-нибудь ограничения или в чем-то мешал ему, нет. Однако где-то в глубине он ощущал его как саднящую рану, которая никак не заживет. Теперь, когда он вернулся на Скай, ему следует определить свое место в клане. Нужно будет обязательно завести себе жену. И это означало, что сначала придется разобраться с Шилес. Он до сих пор начинал злиться, стоило вспомнить, как его принудили жениться на ней. И не важно, специально она тогда так поступила или нет, но в том была ее вина. Как только он избавится от этого брака, тогда сможет простить ее.

Где-то в темноте залаяла собака, предупреждая об их появлении. В нос ударил запах лошадей и коровьего навоза. Они миновали хлев, а затем старенький домишко, в котором начинали совместную жизнь его родители. Впереди засветились забранные ставнями окна двухэтажного дома. Его выстроил отец как раз перед рождением Йена.