Юлия Климова - Стрекоза летит на север

– Оно с бриллиантами, да? С черными и белыми?! Отлично! – Лера всплеснула руками. – Но не обольщайся, дело не в тебе!

Мы стояли с Эдитой Павловной напротив друг друга. Я – бессовестно предававшая дом Ланье ради призрачной надежды на то, что Нина Филипповна будет приглашена Брилем на танец, и она – желавшая продать меня подороже. Отличная получилась из нас парочка…

«Наверное, теперь бабушка не станет настаивать на моей «дружбе» с Павлом», – предположила я и чуть кивнула.

Все слова, сказанные когда-то Шелаевым, обрушились на меня пчелиным роем – они кусали, жужжали, врезались, мучили и между тем почему-то заставляли держать спину ровно. Клим был в чем-то прав, но эту мысль я гнала прочь. «Как я докатилась до жизни такой?» – с искренним изумлением спросила я себя, повернула голову и увидела Нину Филипповну, спускающуюся по лестнице. В руках она держала привычный ежедневник. А где-то лежал точно такой же дневник, каждая страница которого пропитана любовью и, может, слезами… Да, я предавала дом Ланье, и, возможно, даже себя, и я не собиралась подыскивать оправдания, но сердце стучало размеренно и спокойно, и невероятное ощущение, будто иначе и не могло случиться, наполняло каждую клеточку тела странным непокоем. И это ощущение не было связано с Ниной Филипповной…

– Да, в наше время есть внимательные мужчины, и я рада, что Максим оказался именно таким, – произнесла Эдита Павловна и удостоила Леру прохладным взглядом: – Зависть, моя дорогая, – не лучший союзник, советую тебе об этом не забывать. А что касается подарка… – Она немного помолчала. – Уверена, Анастасия понимает, это в большей степени – знак уважения мне.

– Конечно, – тихо произнесла я, вспомнив серые холодные глаза Клима Шелаева. Что он натворил? Нет, не так: что он сотворил? Я прислушивалась к себе, пытаясь отыскать привычную злость на этого человека, и она не заставила себя ждать. Наверное, воображая эту сцену, Шелаев самодовольно улыбался. Он представлял мои смятение, неловкость, досаду, представлял, как бьется о прочное стекло мой дух противоречия, – и да, улыбался. О, какой триумф он испытает, когда я появлюсь на «Браво-Бис»! Наверное, умрет от смеха!

– Я подберу тебе бордовое платье, – сообщила Эдита Павловна.

Но цвет и фасон абсолютно перестали иметь значение, я хотела побыстрее добраться до мобильного телефона и спросить у Шелаева: где пригласительный билет?! Я полагала, что компенсация за весь этот ад хотя бы немного изменит направление моих мыслей.

* * *

– Приглашение? Какое приглашение? – В голосе Шелаева слышалось наигранное недоумение.

– Вы сами знаете какое, – строго ответила я, не желая поддерживать игру.

– Не волнуйся, я свое слово сдержу. Может, приедешь ко мне домой, выпьем чайку, вспомним старые добрые времена?

– У нас с вами не было старых добрых времен, – съязвила я, прекрасно понимая, что Шелаев развлекается.

– Так пора их как-то организовать, чтобы потом…

– Домой я к вам не поеду.

– Опять трусишь, Анастасия?

– Вовсе нет.

– Не хочешь видеть мою отвратительную физиономию?

Сделав вид, будто не расслышала вопроса, я перевела разговор на другую тему:

– А что вы сказали Максиму Матвееву?

– Что Старуха тебя поедом съест, если я пришлю кольцо от себя, да он это и так знает.

– А он?

– Отказался.

– И?

– Тогда я сказал, что все же пришлю его от себя, и повторил пять раз, что Старуха тебя обязательно убьет. Поверь, я умею уговаривать людей, к тому же Макс – мой хороший приятель.

– Да, вы умеете уговаривать людей… – протянула я.

– Часов в семь я буду в районе «Чеховской», так что назначаю тебе свидание около памятника Пушкину.

На слово «свидание» я плеснула керосина и с удовольствием чиркнула спичкой. С каким наслаждением я смотрела на языки пламени и чувствовала приятный жар огня. Огня, уничтожающего фразу Шелаева. «Гори, гори ясно, чтобы не погасло…»

– Договорились, – произнесла я, надеясь, что больше нам никогда не придется встречаться.

Футляр я опять заперла в прикроватной тумбочке и решила не доставать, пока не пробьет час икс. Но украшение точно звало меня, никак не удавалось выбросить его из головы. Если бы тогда, в магазине, я не восхитилась кольцом, не разглядела в нем красоты, не угадала нашу непонятную близость, я забыла бы о нем в тот же миг, более того, возненавидела бы сейчас эти лепестки, черные и белые камни! Если бы, если бы…. Во всяком случае, я оправдывала настойчивую тягу именно этим.

* * *

Шелаев ждал меня около памятника с конвертом в руке. Высокий, хорошо одетый, гладко выбритый, холодный и серьезный. Я сразу увидела его, хотя народу было предостаточно – удобное место для романтических встреч с любимыми.

«Но у нас-то с вами все по-другому, Клим, – настраиваясь, подумала я. – Мы с вами друг друга терпеть не можем».

– Добрый вечер, – произнесла я и, желая сократить общение до минимума, протянула руку. Сделка есть сделка, и ни к чему лишние разговоры.

– Держи, – ответил Шелаев, протягивая в ответ конверт.

Я вынула пригласительный билет, увидела золоченые узоры и буквы, номер, а также пустую строчку, в которую могла смело вписать имя Бриля. Счастливая улыбка коснулась моих губ, я расслабилась и превратилась в беззаботную птичку.

«Плевать, что кольцо от Шелаева, я надену его всего один раз. Лев Александрович, пожалуйста, умоляю вас, пригласите мою тетю хотя бы на один танец…»

– Ты же понимаешь, я все равно узнаю, для кого ты хлопочешь. Может, назовешь этого человека сразу?

– Нет, – покачала я головой.

– Почему?

– Мне сейчас так хорошо, – искренне ответила я, вздохнула и посмотрела на Шелаева. – Очень хорошо, правда…

Наши глаза встретились, Клим сделал короткий шаг, сократив и без того маленькое расстояние, убрал прядь волос, съехавшую на мою щеку, и со значением сказал:

– Я рад, что тебе хорошо, когда я рядом.

В который раз он все вывернул шиворот-навыворот!

Вздрогнув от слов и взгляда, от силы, которая исходила от этого человека, я выпалила «до свидания» и устремилась к метро.

Дома, усевшись за стол, я взяла ручку и старательно вписала имя Бриля в нужную строку, а на конверте указала адрес клиники. Теперь оставалось только отправить, но этот вопрос решался просто: утром должен был прийти бабушкин курьер, я собиралась окликнуть его уже перед уходом и всучить конверт.

Два дня пролетели довольно быстро. Тим позвонил три раза, а я ему – всего один (тренировала силу воли, боялась показаться приставучей и смущалась). Наши разговоры были короткими, в них настойчиво звучала недосказанность, и от этого хотелось то плакать, то смеяться. Насочиняв про нас почти пятьдесят романов и тридцать три повести, к субботе я успокоилась – фантазия истощилась, а воспаленному мозгу явно требовалась передышка. Но письмо Тима, зачитанное до дыр, я все же переложила из сумки под подушку. Он обещал вернуться в понедельник или среду, и я очень надеялась, что так и случится.

Наши отношения по-прежнему находились на границе между «да» и «нет», точно судьба давала время хорошенько подумать. А может, это я слишком торопилась, и все шло нормально, своим чередом, как и положено.

До Москвы Тиму ехать было не так уж и долго, около часа, и он мог бы вечером меня навестить (хотя заговорить об этом я бы не решилась ни за что на свете, но вдруг бы он сам?), но бабушка не доверяла рабочим, которые оставались в доме на ночь, и такой вариант даже не рассматривался.

«Несколько дней – это же не месяц», – успокаивала я себя, и в миллионный раз вспоминала, как Тим навещал меня в частной школе и потрясал девчонок своей внешностью.

А еще мне позвонила Симка и обрадовала, что учиться в университете мы с ней все же будем вместе.

– Я заявила так, – важно пересказывала она разговор со своими родителями. – Мама, папа, пришел тот великий день, когда у вашей дочери появилось собственное мнение. То есть, – она отошла от роли и пояснила для меня, – он пришел давным-давно, но их я расстраивать не стала, пусть думают, что я повзрослела буквально вчера. Так… на чем мы остановились?.. А! У вашей дочери появилось собственное мнение. Не нужна мне ваша дипломатия, Европа и Америка, я хочу сидеть на лекциях рядом с Настей Ланье, и уж вы постарайтесь…

И они постарались! Симка так растрогалась, что даже пообещала родителям получить красный диплом и стать лучшим финансистом столетия. Моей радости тоже не было предела. Чужой мир, в котором мне предстояло оказаться, из серого превращался в яркий, впервые мне по-настоящему захотелось в университет, и тоже получить красный диплом, и стать лучшим (ну, ладно, вторым после Симки) финансистом столетия.

Я кратко пересказала подруге последние события своей жизни, сообщила о предстоящей поездке на «Браво-Бис», но умолчала о сделке с Шелаевым. Во-первых, я не могла выдать тайну Нины Филипповны, а пришлось бы многое объяснять, во-вторых, чем ближе была расплата, тем меньше хотелось думать о кольце. Скоро предстояло его надеть, и от этой мысли холодело внутри.

Я совершенно не беспокоилась о том, что Шелаев узнает, кого я пригласила на вечер.

«Пусть думает, будто я по уши втрескалась во Льва Александровича! – Это продолжало казаться забавным. – Клим сообщит мне о своем расследовании, а я пожму плечами и без эмоций скажу: «Ну и что?» И он будет выглядеть глупо, и я потом смогу улыбнуться, глядя ему в глаза».

Но интуиция подсказывала, что Шелаева нельзя выставить в глупом свете, он перевернет все вверх тормашками и обратит в свою пользу.

Бабушка выбрала для меня очень красивое платье, и портниха быстро откорректировала нестыковки с моей тощей фигурой. Эдита Павловна так придирчиво вела себя во время примерки, будто от моего внешнего вида зависела дальнейшая жизнь всего человечества на планете Земля. Но я догадывалась: она теперь складывала в пару меня и Максима Матвеева (а может, еще кого-то) – бабушка больше не видела в Павле Акимове единственного претендента на мою руку и сердце.

Затем она потребовала принести и надеть кольцо, но я отказалась, сославшись на отсутствие настроения и усталость. «Мне кажется, если бы я сказала: «Забудь про кольцо раз и навсегда», ты бы пошла в свою комнату, достала его и надела», – недовольно прокомментировала Эдита Павловна мое поведение. Но она не слишком сердилась, я это чувствовала.

Кора купила Лере умопомрачительные туфли, идеально подходившие к платью, и моя двоюродная сестра по два часа в день ходила по дому в полном «обмундировании»: белое с крупными красными цветами платье, туфли на высоком каблуке, гранатовые серьги и браслет. Она бы ходила и дольше, но боялась сделать зацепку или испачкать струящуюся до пола красоту.

– А еще я боюсь потерять блеск в глазах, – заявила она. – Когда все притирается, надоедает, то блеска уже нет. Исчезает. А мужчинам он нужен.

– Угу, – отвечала я, понятия не имея, что на самом деле необходимо мужчинам. Правда, я все же подошла к зеркалу и внимательно изучила свои зеленые глаза. И мысли опять поскакали прочь от Москвы, за город, к Тиму…

«Интересно, видит он особенный блеск в моих глазах или нет?»

Но этот вопрос остался без ответа.

В субботу в три часа мы разошлись по комнатам, и начались грандиозные приготовления к вечеринке «Браво-Бис». Мне уложили волосы довольно быстро, приподняв и скрутив лишь часть из них на затылке. Они больше не походили на солому, а красиво лежали легкими волнами. Макияж получился не слишком привычный, но, видимо, бордовое платье требовало сочности, насыщенности – и в итоге к моему возрасту можно было смело прибавить года четыре. Но я не собиралась расстраиваться, наоборот, это могло послужить новой дополнительной броней.

Когда мастер ушел, я подошла к окну и немного постояла, вдыхая ароматы парфюма и косметики, пропитавшие воздух. Но момент встречи с кольцом нельзя было оттягивать до бесконечности, и, покосившись на тумбочку, я уныло поплелась выполнять свою часть сделки.

* * *

Я дотронулась до него впервые, и белое золото блеснуло, отозвавшись на осторожное прикосновение. Странно, мои чувства хранили молчание – ни одного всплеска, ни одного скрипа, ни одного «ой» или «ах». Подозрительное затишье.

– Ладно, – настраиваясь, произнесла я, – по сути, ты ни в чем не виновато, просто оказалось не в том месте не в то время.

«Я оказалось в том месте и в то время», – вспыхнул центральный бриллиант.

– А тебя никто не спрашивает, ты вообще непонятно за кого: за черных или за белых! – возмутилась я. – И не надо со мной спорить. Может, Шелаев тебе что-то и наговорил такое, но… Но я не несу ответственности за его слова и вполне могу уронить тебя в суп из шампиньонов или в горячий мясной соус! Кстати, неплохая идея. Ну да, я обещала надеть, но не обещала носить больше минуты.