– Нет. Какое-то время жил во Франции, – уклончиво ответил Джейми, избегая прямого ответа.

Он взял из рук Хоукинса птичье перо, но, сочтя его немного притупившимся, отложил, достал из небольшого стеклянного кувшина на столе одно из длинных гусиных перьев и приготовился обмакнуть его в чернильницу.

– Вот оно как… По одежде сразу видно, что вы настоящий шотландец. Я уж было подумал, что вы сможете дать мне совет относительно разного рода настроений, что существуют в этой стране. Ходят, знаете ли, такие слухи…

Повинуясь жесту Джейми, мистер Хоукинс опустился в кресло и склонил круглое розовое лицо к толстому кожаному кошельку, извлеченному из кармана.

– Что касается слухов, то они в Шотландии явление довольно распространенное, – заметил Джейми, затачивая и без того острое перо. – Но настроения? Вы, наверное, имеете в виду политику? Боюсь, должен разочаровать вас: совершенно не интересуюсь политикой.

Маленький перочинный нож издал резкий щелчок, от толстого перьевого стержня откололась стружка.

Мистер Хоукинс извлек из кошелька несколько серебряных монет и присоединил их к аккуратному столбику, выстроившемуся на столе между двумя мужчинами.

– Вот как? – рассеянно заметил он. – Если это действительно так, тогда вы первый в моей жизни шотландец, который ею не интересуется.

Джейми закончил затачивать перо и поднял его кончиком вверх, оценивая проделанную работу.

– Мм?.. – буркнул он. – По правде сказать, мне просто не до этого. Дела отнимают слишком много времени. Вам это знакомо, уверен.

– Это верно. – Мистер Хоукинс пересчитал монеты в столбике, потом убрал одну и заменил ее двумя помельче. – А я тут слышал, что Карл Стюарт недавно прибыл в Париж.

Мягкое круглое лицо отражало лишь сдержанное любопытство, но маленькие глазки в толстых складках жира смотрели настороженно.

– А-а-а… – протянул Джейми неопределенно.

По тону не было ясно, признает ли он этот факт или проявляет к нему вежливое равнодушие. Перед ним лежали на столе бланки заказа, и он аккуратно подписывал бумаги, любовно вырисовывая каждую буковку, вместо того чтобы расписаться лихим росчерком, как он это обычно делал. Его, прирожденного левшу, с детства учили писать правой рукой, однако до сих пор искусство письма давалось ему с трудом и он крайне редко проявлял такое тщание.

Хоукинс откинулся на спинку стула и, сощурясь, смотрел на склоненную голову Джейми.

– Так вы не разделяете симпатий вашего кузена в этом плане?

– А почему это вас так интересует, сэр?

Подняв голову, Джейми устремил на Хоукинса взгляд пронзительно-синих глаз.

Секунду толстяк его выдержал, но все же отвел глаза и отмахнулся пухлой ручкой.

– Да ничуть не интересует! – ответил он. – Просто предметом изучения вашего кузена всегда были якобиты, он… вовсе не делает из этого секрета. Ну я и подумал: интересно, все ли шотландцы единодушны во мнении, что Стюартам принадлежит право на престол?

– Если уж вас так волнуют шотландские горцы, – сухо заметил Джейми, протягивая ему копию заказа, – тогда вам следовало бы знать, что в тех краях трудно отыскать двух человек, придерживающихся одинаковых взглядов на что-либо, кроме, пожалуй, цвета неба над головой. Да и по этому поводу порой разгораются споры.

Мистер Хоукинс расхохотался – под жилетом мягко заколыхалось круглое брюшко – и сунул свернутый листок во внутренний карман. Видя, что Джейми надоели эти расспросы, я позволила себе вмешаться и предложила гостю мадеры с бисквитами.

Секунду мистер Хоукинс колебался, затем с сожалением покачал головой и, отодвинув кресло, поднялся:

– Нет-нет, благодарю, миледи, но нет. Сегодня в порт приходит «Арабелла», я должен встретить ее в Каласе. А до отъезда еще куча дел.

Он скроил гримасу, глядя на целую кипу бумаг, извлеченных из кармана, присоединил к ней подписанный Джейми бланк и убрал в большой кожаный бумажник.

– Правда, – оживился он, – часть дел можно провернуть и по пути в Калас, заскакивая в таверны и пабы.

– Если заглядывать во все встречающиеся по пути таверны и пабы, то вы попадете в Калас не раньше чем через месяц, – заметил Джейми, достал кожаную сумку, отделанную мехом, и убрал туда столбик серебряных монет.

– Верно, милорд, – согласился Хоукинс и нахмурился. – Думаю, пару-другую придется пропустить, заскочу туда на обратном пути.

– Но раз у вас так туго со временем, может быть, стоит послать в Калас кого-нибудь еще? – спросила я.

Он выразительно закатил глаза и попытался сложить губы скорбным бантиком.

– Хотел бы, чтобы такое оказалось возможным, миледи, но – увы! На борту «Арабеллы» груз, который я не могу доверить никому другому. Моя племянница, Мэри, – объяснил он, – направляется, как принято говорить, к берегам Франции. Ей всего пятнадцать, и прежде она никогда не покидала родного дома. А потому разве я могу допустить, чтобы девочка в одиночестве добиралась до Парижа?

– Конечно, нет, – вежливо согласилась я.

Имя показалось мне знакомым, но почему – я никак не могла вспомнить. Мэри Хоукинс… Достаточно простое, незамысловатое имя, оно никак не ассоциировалось у меня ни с кем. Я все еще размышляла над этим, когда Джейми поднялся – проводить Хоукинса до дверей.

– Надеюсь, путешествие вашей племянницы будет прияным, – говорил он. – Она, вероятно, приезжает сюда учиться? Или просто навестить родственников?

– Нет, выйти замуж, – гордо ответил торговец. – Моему брату удалось найти для девочки блестящую партию, французского аристократа.

Казалось, он вот-вот лопнет от гордости, а золотые пуговицы на туго натянувшемся жилете отлетят.

– Видите ли, мой старший брат – баронет.

– А ваша племянница, она… э-э-э… давно знакома со своим женихом? – спросила я.

– Вообще в глаза не видела. Суть в том, – тут мистер Хоукинс придвинулся поближе и понизил голос, – что она пока даже не знает о свадьбе. Переговоры еще не завершены.

Я удивилась и приоткрыла было рот, но Джейми предостерегающе дернул меня за рукав.

– Ну, раз жених ее принадлежит к знатному сословию, мы наверняка увидим вашу племянницу при дворе, – заметил он, подталкивая меня к двери, словно бульдозер.

Мистер Хоукинс, продолжая болтать, посторонился и пропустил меня вперед.

– Конечно, увидите, милорд Брох-Туарах! Сочту за честь познакомить племянницу с вами и вашей супругой! Уверен, она будет счастлива обрести здесь друга в лице соотечественницы, – добавил он и улыбнулся мне. – Я, знаете ли, не слишком полагаюсь в этом плане на чисто деловые знакомства.

Черта с два ты не полагаешься, раздраженно подумала я. Да ты на все пойдешь, лишь бы приобщиться к французской знати. Ты даже готов выдать свою племянницу за… за…

– Э-э… а кто же жених вашей племянницы? – без обиняков спросила я.

Лицо мистера Хоукинса приобрело хитрющее выражение, и, придвинувшись еще ближе, он прошептал мне на ухо:

– Не следовало бы говорить, пока брачный контракт не подписан, но, зная вас как даму благородную… могу сказать одно: этот человек – член дома гасконцев. И очень высокопоставленное лицо, заметьте!

– Заметила, – ответила я.

Мистер Хоукинс ушел, потирая ручки в радостном предвкушении, а я обернулась к Джейми:

– Гасконцев!.. Но не имеет же он в виду… Нет, это просто невозможно! Неужели это та старая отвратительная обезьяна, тот тип с крошками жевательного табака на подбородке, который приходил к нам на обед на прошлой неделе?

– Виконт Мариньи? – сказал Джейми, улыбнувшись моему описанию. – Да, вполне возможно. Он, насколько мне известно, вдовец и единственный наследник состояния. Впрочем, не думаю, чтобы то были табачные крошки, просто это борода так у него растет. Слегка трачен молью, – признал он, – но если его побрить и свести бородавки…

– Но как же можно выдавать пятнадцатилетнюю девочку за… за это!.. И даже не спросив ее согласия!

– Почему нет? Очень даже можно, – ответил Джейми с подчеркнутым спокойствием. – Как бы там ни было, англичаночка, это не твое дело.

Он взял меня за обе руки и легонько встряхнул.

– Ты слышишь? Знаю, тебе это кажется диким, но именно так обстоят дела. В конечном счете, – длинный рот его слегка искривился, – ты ведь тоже вышла замуж против своей воли. И, как видишь, смирилась с судьбой. Или нет?

– Иногда мне кажется, что нет! – огрызнулась я и попыталась вырваться, но он удержал меня и, смеясь, поцеловал.

Через мгновение я прекратила сопротивление и затихла в его объятиях, признавая поражение, пусть и временное. Я еще встречусь с Мэри Хоукинс, подумала я, тогда и узнаем, что она думает об этом своем браке. И если девушка не захочет видеть в брачном контракте свое имя рядом с именем виконта Мариньи, то… Внезапно я замерла, потом вдруг резко вырвалась из объятий Джейми.

– Что такое? – встревоженно спросил он. – Тебе плохо, девочка? Ты вся побелела.

И неудивительно. Ибо я вдруг вспомнила, где видела имя Мэри Хоукинс. Джейми ошибался. Это именно мое дело! А имя девушки, выведенное каллиграфическим почерком, я видела в самом верху генеалогической таблицы. Чернила со временем побледнели и приобрели коричневый оттенок. Мэри Хоукинс должна была стать женой вовсе не дряхлого виконта Мариньи. Нет, она должна была выйти замуж за Джонатана Рэндолла в 1745 году от Рождества Христова.

* * *

– Но как она могла? Это же невозможно! – воскликнул Джейми. – Ведь Джек Рэндолл мертв.

Он налил бренди и протянул мне. Рука твердо держала бокал за хрустальную ножку, но уголки рта были опущены, а в тоне, каким он произнес слово «мертв», не угадывалось сомнений насчет судьбы Джека.

– Приляг как следует, англичаночка, – сказал он, – ты все еще такая бледная.

Повинуясь его жесту, я послушно подобрала ноги и вытянулась на диване. Джейми сел в изголовье и положил мне руку на плечо, пальцы, такие сильные и теплые, осторожно массировали ямочку над ключицей.

– Маркус Макраннох говорил мне, что собственными глазами видел, как Рэндолла насмерть затоптал скот в подземной темнице Уэнтуорта, – повторил он, словно убеждая сам себя. – Он походил на тряпичную куклу, плавающую в луже крови. Именно так сказал Маркус. И был в этом вполне уверен.

– Да. – Я потягивала бренди, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу. – И мне он то же самое говорил. Нет, конечно, ты прав! Капитан Рэндолл мертв. И во всем виноваты мои воспоминания о Мэри Хоукинс. Это из-за Фрэнка…

Я взглянула на левую руку, прижатую к животу. В камине пылал огонь, отблески пламени плясали на золоте моего первого обручального кольца. Кольцо Джейми из шотландского серебра я носила на четвертом пальце левой руки.

– О… – Рука Джейми застыла.

Голова его была опущена, но он поднял глаза и встретился со мной взглядом.

С тех пор как я вытащила Джейми из Уэнтуортской тюрьмы, мы с ним ни разу не говорили о Фрэнке, не упоминали и о смерти Джонатана Рэндолла. В то время все это казалось неважным, самое главное, что от него опасность нам уже более не угрожала. И с тех пор мне не очень хотелось напоминать Джейми об Уэнтуорте.

– Ты ведь знаешь, что он мертв, разве нет, mo duinne?[16]

Джейми говорил еле слышно, пальцы крепко сжимали мое запястье, и я поняла, что он имеет в виду Фрэнка, а не Джонатана.

– Может, и нет, – ответила я, не сводя глаз с кольца. Потом подняла руку, чтобы увидеть, как сверкнет металл в угасающем свете дня. – Если он мертв, Джейми, если его не существует больше, да к тому же и Джонатан погиб, тогда к чему мне хранить его кольцо?

Он уставился на кольцо, я заметила, как нервно задергался у него уголок рта. И еще он страшно побледнел. Я не ожидала, что упоминание о Джонатане Рэндолле будет для него столь болезненным.

– Ты уверена, что Рэндолл не оставил детей? – спросил он. – Это бы объяснило все.

– Да, конечно, – согласилась я, – но нет, уверена, что нет. Фрэнк… – Голос у меня дрогнул. – Фрэнку достаточно хорошо известны трагические обстоятельства гибели Джонатана Рэндолла. Он уверял, что он, то есть Джек Рэндолл, погиб в Куллоденской битве, а его сын, прапрапрапрадедушка Фрэнка, родился через несколько месяцев после смерти отца. А через несколько лет вдова снова вышла замуж.

Джейми задумчиво наморщил лоб, между бровей залегла тонкая вертикальная морщинка.

– Тогда, может, это вовсе и не Рэндолла ребенок? А твой Фрэнк мог принадлежать к линии Мэри Хоукинс, она-то, как мы знаем, еще жива?

Я отрицательно покачала головой:

– Не вижу, каким образом. И если б ты знал Фрэнка… Нет, кажется, об этом я еще тебе не говорила. Когда я впервые увидела Джека Рэндолла, мне сперва на секунду показалось, что это Фрэнк. Не то чтобы одно лицо, но… поразительное сходство. Нет, конечно же, предком Фрэнка был именно Джек Рэндолл!

– Понятно. – Пальцы Джейми вспотели, и он убрал руку с моего запястья и вытер ладонь о килт. – Тогда… возможно, это кольцо действительно ничего для тебя не значит, mo duinne?