Черил издала короткий смешок:

— Надеюсь, я не страдаю морской болезнью. Это очень непривлекательное зрелище!

— А может, от счастья ты даже не заметишь волнения на море, — предположила Мелисса.

Черил рассмеялась, но в холл, где их ожидал герцог, она спускалась с серьезным выражением лица.

Церемония должна была состояться в часовне герцога; венчать молодых предстояло капеллану его светлости. Герцог решил не сообщать о свадьбе никому из родственников.

— Ты и сама прекрасно понимаешь, они будут удивлены, если не шокированы тем, что ты выходишь замуж почти сразу после смерти родителей, — сказал он племяннице. — Большинство людей, к числу которых я не отношусь, считают обязательным долгий и строгий траур.

— Папа всегда считал это глупостью, — заметила Черил.

— Я знаю и совершенно с ним согласен, — отозвался герцог, — Но думаю, что после возвращения из Индии ты с удовольствием познакомишься со многими нашими родственниками. А посему не стоит настраивать их против себя с первых же дней твоего замужества.

Черил была настроена весьма воинственно. Ее ничуть не волнует, что подумают и чего не подумают ее родичи после того, как они обошлись с ее отцом и матерью, объявила она. Однако Мелисса и Чарльз уговорили ее не продолжать вражду, которая началась без ее участия.

— Черил, дорогая, — сказала Мелисса, — не забывай: Чарльз не откажется погостить у кое-кого из твоих кузенов и кузин, если они могут предложить ему превосходную охоту, рыбную ловлю и великолепных лошадей.

Поразмыслив, Черил капитулировала.

— Да, Мелисса, ты права. Я вполне могу вести себя с ними по-дружески. Но пройдет еще столько времени, прежде чем мы вернемся из Индии!

— А пока ты там, сюда будут прибывать твои свадебные подарки, — улыбнулась Мелисса.

Стоя в часовне позади невесты, она слушала прекрасные слова обряда венчания и думала: до чего же повезло Чарльзу и Черил. Они встретили свою любовь; они нашли друг друга. В будущем у них не будет никаких особых проблем. Если же встретятся какие-то трудности, они справятся с ними, потому что будут преодолевать их вместе, не испытывая чувства страха или одиночества.

Под звуки органа, гулко раздававшегося среди прекрасно расписанных стен, Мелисса взглянула на позолоченный резной экран из алебастра позади алтаря и начала молиться о том, чтобы однажды и ей удалось обрести счастье с любимым человеком.

После возвращения в салон, где Черил разрезала великолепный свадебный торт, Мелисса по-прежнему не могла забыть о собственных страхах, хоть и старалась за внешней веселостью скрыть их от Черил и Чарльза.

Кроме них, в салоне не было никого, зато в часовне толпилось множество слуг и нынешних, и прежних, тех, кто помнил отца Черил. Теперь они ушли на покой и жили в поместье, получая от герцога пенсию. Мелисса понимала: присутствие на венчании доставило им огромную радость, тем более что стояли они впереди, где все прекрасно видно и где обычно располагаются аристократы, прибывшие ради такого торжественного события.

Когда герцог провозгласил тост за здоровье жениха и невесты, поддержать его могла только Мелисса. Чарльз же смущенно сказал:

— Надеюсь, вы не хотите, чтобы я произнес речь?

— А мне очень хочется! — быстро проговорила Черил.

— Милая, со временем ты услышишь от меня множество речей, — ответил Чарльз.

Они поглядели друг другу в глаза и совершенно забыли о том, что рядом с ними герцог и Мелисса.

Мелисса кинула взгляд на часы, стоящие на каминной полочке, и сказала:

— Черил, дорогая, по-моему, тебе пора переодеваться. Вам предстоит долгий путь.

Неделю после свадьбы они должны были провести в Лондоне: герцог предоставил им свой особняк на Беркли-сквер. В пути им предстояло делать остановки, и герцог распорядился выслать вперед своих лошадей, дабы не нанимать тех плохоньких, что найдутся на постоялых дворах.

Мелисса и Черил поднялись наверх. Горничные уже приготовили очаровательное дорожное платье, только что присланное из Лондона. Надевая ею, Черил сказала Мелиссе:

— Я оставила тебе все вещи, которые не беру в Индию. Думаю, они тебе где-нибудь да пригодятся.

— Но, Черил, они тебе наверняка понадобятся самой, — запротестовал а Мелисса.

— Чарльз говорит, что в Лондоне я смогу купить себе еще несколько платьев, — ответила Черил. — Тебе я отдаю те, что мне не очень нравятся, и розовое дорожное платье — то, на которое я пролила кофе.

— Но, Черил, на нем не осталось никакого пятна! — воскликнула Мелисса.

— Мне все равно будет казаться, будто оно там по-прежнему, — несговорчиво заявила Черил. — Мелисса, не глупи. Ты сама знаешь не хуже меня, что тебе нужна новая одежда.

— В таком случае мне остается только поблагодарить тебя, — ответила Мелисса, — Ты такая внимательная. — И поцеловала Черил.

Та уже надела новую шляпу и выглядела совершенно очаровательно. Рука об руку подруги спустились по лестнице.

Чарльз и герцог уже ожидали их в холле. Черил подбежала к дяде и обняла его руками за шею.

— Дядя Серджиус, я всегда буду вам благодарна! — воскликнула она. — Как замечательно, что вы разрешили мне выйти замуж за Чарльза. Беру назад все ужасные слова, которые я говорила или думала о вас!

— Отрадно слышать, — заметил герцог; в его глазах мелькнул насмешливый огонек.

— Я тоже могу лишь поблагодарить вас, ваша светлость, — сказал Чарльз и горячо пожал герцогу руку. В искренности его чувств усомниться было невозможно.

Черил и Чарльз расцеловались с Мелиссой, уселись в карету герцога, стоявшую у дверей, и тронулись в путь. Слуга помоложе осыпали их рисом и лепестками роз.

Стоя на ступенях, Мелисса смотрела им вслед. Когда карета проехала по мосту и исчезла из вида, Мелисса чуть слышно вздохнула:

— Счастливые!

— Вы говорите так, словно завидуете им, — заметил герцог.

— Так оно и есть, — отозвалась Мелисса, поворачиваясь, чтобы вернуться во дворец.

Из жилетного кармана герцог вынул часы и посмотрел на циферблат.

— Я должен встретиться с управляющим, — сказал он. — Увидимся за ленчем.

— Да, ваша светлость, — ответила Мелисса и бегом бросилась к себе в комнату.

Еще не было одиннадцати. В ее распоряжении оставалось часа два. За это время нужно покинуть дворец, пока герцог занят и не узнает об этом. Она тщательно обдумала, что делать.

Завтра за ней должен явиться Дан Торп. Мелисса твердо решила исчезнуть, чтобы никто не смог ее отыскать. Герцог избавил ее от приставаний Дана Торпа, когда тот приехал сюда в первый раз и попытался увезти ее с собой. Однако Мелиссе было прекрасно известно, как его светлость относится к женщинам. Во время первой же встречи он ясно выразил свое отношение к ним, сказав, что любовь — иллюзорное чувство, непозволительное для тех, кто вынужден зарабатывать себе на жизнь.

И все-таки независимо от того, одобряет герцог ее замужество или нет, закон, несомненно, на стороне Дана Торпа. Он получил согласие ее отца, — конечно же, к этому его вынудила Хестер. Как бы там ни было, он подписал бумаги, позволившие Дану Торпу получить разрешение на брак.

При одном лишь воспоминании о его багровой распутной физиономии Мелисса содрогнулась.

— Я не могу выйти за него замуж… не могу! — сказала она себе. — Скорее я предпочту кого угодно, но только не его!

Она, конечно, понимала, что вряд ли сможет оказать серьезное сопротивление ему или своей мачехе. Хестер доставит несказанное удовольствие сломить сопротивление падчерицы и заставить поступить так, как она того пожелает.

— Я трусиха, — призналась себе Мелисса. — Если она начнет меня бить, я долго не выдержу.

У себя в спальне она застала горничную, укладывающую в дорожный сундук с круглой крышкой одежду, оставленную ей Черил.

— Мисс Черил велела мне уложить это для вас, мисс, — пояснила горничная. — Я оставила только дорожное платье — вот это розовое. Уж очень оно красивое!

Мелисса собиралась надеть свое собственное, синее, но поскольку она стремилась уехать как можно быстрее, то решила его не распаковывать, это лишь приведет к ненужной задержке.

Розовое платье, на которое Черил пролила кофе, и впрямь было очаровательным.

У Мелиссы никогда не было такого дорогого наряда, да и дополнявшая его шляпа с крохотными страусовыми перьями явно отличалась от простенькой соломенной шляпки, которую она украшала сама.

Взглянув на себя в зеркало, она подумала: «Я выгляжу так, будто отправляюсь с визитом, а не на поиски работы».

Впрочем, Мелисса решила, что где-нибудь по дороге переоденется в собственную одежду, не столь бросающуюся в глаза, а наряды Черил придержит для более подходящих случаев.

Взяв кошелек, она положила его себе в сумочку. Кошелек был довольно тяжелым, и это придало ей уверенности.

Девушке пришлось позабыть о гордости и попросить денег у Черил. Уезжая из дома, она с ужасом поняла, что отец ей практически ничего не оставил.

Сделал он это, конечно, без злого умысла. Просто из-за предсвадебной суматохи и оттого, что всю неделю до свадьбы Дензил Уэлдон беспрерывно пил, он как-то не подумал о деньгах для дочери. Ехать же в Лондон без денег было просто невозможно.

Мелисса не сомневалась, что вскоре найдет себе какую-нибудь работу, но нужно было оплатить дорогу и гостиницу, в которой придется провести ночь — а возможно, и несколько ночей, — пока она не поселится в доме, где будет работать.

— Черил, мне очень не хочется беспокоить тебя своими заботами, — застенчиво сказала она. — Обещаю вернуть тебе долг, но только со временем.

— Мелисса, дорогая, конечно, я дам тебе столько, сколько нужно, — ответила Черил, но тут же чуть ли не с ужасом воскликнула: — Только у меня осталось совсем мало денег! Может, попросить у дяди Серджиуса или лучше подождать, пока приедет Чарльз?

— Сколько у тебя есть? — поинтересовалась Мелисса.

Как и следовало ожидать, деньги у Черил лежали в дюжине разных сумочек. Собрав наконец все, что было, они подсчитали, что набирается около десяти фунтов. Для Мелиссы это была огромная сумма.

— Ты можешь отдать мне все деньги? — спросила она.

— Ну конечно, — заулыбалась Черил. — Теперь Чарльз будет распоряжаться моими деньгами, и мне больше не придется о них беспокоиться.

Мелисса чувствовала себя довольно неловко, но понимала, что нельзя отправляться в дорогу с пустыми карманами. Она горячо поблагодарила Черил и убрала деньги в кошелек.

И вот теперь, оглядевшись и удостоверившись, что ничего не забыла, она попросила горничную сходить за лакеем, чтобы он снес ее вещи вниз.

Еще до венчания она попросила после отъезда молодых подать ей экипаж. Мелисса знала, что герцогу сообщать об этом не будут, ибо всю последнюю неделю они с Черил пользовались экипажами для поездок в Дерби и Мелчестер. Мелисса заранее решила, что багаж лучше отнести к боковой входной двери, где его погрузят в экипаж.

В ее распоряжениях никто не усмотрел ничего странного, а посему, спускаясь по боковой лестнице, Мелисса была уверена, что герцог не заметит ее отъезда.

Она жалела, что не может с ним попрощаться, не может еще раз увидеть его в великолепных интерьерах дворца.

«Я навсегда запомню, какой он замечательный», — сказала себе Мелисса. Она чувствовала, что ей будет не хватать бесед с ним во время обеда и после него.

Прежде ей никогда не приходилось вести серьезные разговоры ни с кем из мужчин, кроме отца. На приемах она выслушивала неуклюжие комплименты, длинные бессвязные рассказы о сегодняшней охоте или жалобы на тяготы ведения сельского хозяйства.

Какую огромную радость доставила ей возможность не только слушать герцога, но и разговаривать с ним на равных. Какое это было наслаждение — беседовать с ним на разнообразные темы, узнавать то, что ей давно хотелось знать.

Мелисса села в поданный экипаж. Он оказался открытым, это позволило ей в последний раз полюбоваться красотой парка.

Благодаря теплой погоде распустилась лиловая и белая сирень, расцвел жасмин. На фоне синего неба розовели цветы миндаля, а у самой кромки воды золотились лютики.

Прекрасное обрамление, достойное величественного дворца.

Экипаж отъезжал по подъездной аллее все дальше и дальше. Мелисса оглянулась. Громадное здание, сверкающее в лучах солнца, казалось каким-то нереальным, словно привидившимся во сне.

«Вот таким я и запомню его навсегда», — поняла она.

В следующий момент Мелисса решительно повернулась спиной к дворцу и заставила себя сосредоточиться на том, что ее ждет впереди.

Занимаясь приготовлениями к свадьбе Черил, она отгоняла от себя все тревожные мысли, но теперь они вырвались на свободу, словно черная туча, закрывшая солнце.