Герцог пожал плечами.

— Приходится. Иначе вы, пожалуй, и вправду сбежите в Ирландию. А я не хочу губить многообещающую военную карьеру молодого человека.

— Дядя Серджиус! — воскликнула Черил. Никакими словами нельзя было передать торжество и благодарность, звучавшие в ее голосе.

В порыве чувств она подбежала к дядюшке и бросилась ему на шею.

Мелисса заметила, что герцог напрягся, как будто ему было неприятно прикосновение девушки. Но мгновение спустя он улыбнулся, потрепал Черил по плечу и подставил ей щеку для поцелуя.

— А мы сможем обвенчаться до отъезда? — тревожно спросила Черил.

— Вообще-то говоря, — ответил герцог, — следовало бы подождать со свадьбой до окончания траура. И, в любом случае, она должна быть очень скромной.

Черил скорчила гримаску.

— Папа всегда говорил, что терпеть не может траура! Да мы и не собирались справлять пышной свадьбы.

— Церемония будет очень скромной, — повторил герцог, — и произойдет она здесь.

Да хоть на Луне! — воскликнула Черил. — Какая разница? Дядя, милый дядя, как я вам благодарна! Вы такой добрый! Я невероятно счастлива!

Она обернулась к жениху.

— Это чудесно, правда, Чарльз?

Юноша улыбнулся.

— Мы от всей души благодарны вам, ваша светлость, — сказал он.

— А теперь, — произнес герцог, — думаю, вы хотите остаться наедине. В Голубой гостиной вас ждет закуска. О свадьбе поговорим за обедом.

Черил подняла взгляд на Чарльза. Глаза ее светились обожанием.

— Мне столько всего надо тебе рассказать! — воскликнула она.

Чарльз молчал и не сводил с нее глаз. Мелисса почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы, когда она смотрит на счастливых влюбленных.

— Пойдем, я покажу тебе дворец! — Черил взяла Чарльза за руку и потянула к двери.

— Спасибо вам, ваша светлость, — еще раз повторил Чарльз, и влюбленные скрылись за дверью.

Герцог взглянул на Мелиссу.

— Ну, мисс Уэлдон, — произнес он после продолжительного молчания, — вы довольны?

Как я могу быть недовольна? — ответила Мелисса. — Вы сделали счастливой мою лучшую подругу!

— Я отблагодарил вас, — добавил герцог.

— Так вот почему…

— Если бы не вы, — продолжал герцог, — эти двое не нуждались бы в моем согласии.

Об этом же говорила Черил сегодня утром. Но Мелисса не ожидала подобных слов от самого герцога.

— Вы могли услышать шорох и проснуться, — тихо сказала она.

— Едва ли, я обычно сплю крепко, — покачал головой герцог. — Но скажите, как вы узнали, что мне грозит опасность?

— Я проснулась от духоты, решила открыть окно и увидела внизу двоих мужчин, — объяснила Мелисса.

— И решили, что один из них хочет убить меня? — недоуменно взглянул на нее герцог.

Мелисса помолчала, затем ответила:

— Когда мы останавливались в «Летучей лисице» по дороге сюда, я случайно услышала разговор двоих людей в общей зале. Один из них хотел нанять верхолаза. Тогда я не придала этому значения и больше об этом не думала…

Затем Мелисса рассказала герцогу, как увидела из окна приемной слугу Жерве и узнала в нем человека из гостиницы.

— Так вы были в приемной? — задумчиво спросил герцог.

Мелисса покраснела.

— Тогда вы должны были слышать мой разговор с Жерве, — продолжал герцог. — Дверь между комнатами не запирается.

— Я не хотела подслушивать, — ответила Мелисса, — но вы правы, я все слышала. В голосе Жерве мне послышалась угроза. Поэтому, когда тот человек полез по стене прямо к вашему окну, я решила, что он собирается вас убить.

Герцог молчал, задумчиво глядя на нее.

— Не всякая женщина решилась бы войти ночью ко мне в спальню и разбудить меня, — сказал он наконец тихо, словно про себя.

— Я боялась опоздать, — просто ответила Мелисса.

— Как и Черил, я могу сказать только: «Благодарю вас!»

— Вы уже отблагодарили меня! — ответила девушка. — Вы устроили счастье Черил, и я благодарна вам до глубины души.

К удивлению Мелиссы, герцог взял ее руку и поднес к губам.

— Я обязан вам жизнью, — произнес он. Губы его коснулись ее руки — и странное, неизведанное прежде чувство охватило Мелиссу.

Герцог отпустил ее руку, и лицо его вновь приняло холодное, циничное выражение.

— Пойдемте обедать, — сухо предложил он. — Нам предстоит услышать немало дифирамбов тому воображаемому чувству, которое вы с Черил так горячо защищаете.

Свадьбу назначили через четыре дня. После краткого медового месяца — точнее медовой недели — Чарльз должен был вернуться в казармы и готовить свой полк к отправке в Индию.

К счастью, Черил не пришлось покупать приданое: платьев и белья у нее было более чем достаточно. Но и без этого девушки сбились с ног: ведь Черил предстояло жить в жаркой Индии, и английские костюмы, рассчитанные на холодный и сырой климат, там не годились.

Каждое утро, наскоро позавтракав, Черил и Мелисса садились в один из экипажей герцога и отправлялись в Мелчестер или в Дерби, чтобы пройтись по модным лавкам. Со дня на день ожидались платья, заказанные в Лондоне. Спальни девушек с каждым днем все больше напоминали склад модного магазина. А ведь предстояло еще все упаковать! Слава Богу, Черил решила не покупать мелочей.

— Шляпки, перчатки, сумочки, накидки, шатти чпнтики от солнца, туфли, ленты — все это есть и в Индии, — сказала она, и Мелисса с ней согласилась.

Каждый вечер девушки возвращались во дворец, нагруженные коробками и свертками, усталые, гордые и счастливые.

— Не боишься, что из-за твоего багажа корабль пойдет ко дну? — поддразнивала подругу Мелисса.

— Я хочу нравиться Чарльзу, — с улыбкой отвечала Черил.

— Чтобы увидеть на тебе все эти платья, ему придется прожить тысячу лет! — засмеялась Мелисса. — И зачем? Ведь он видит только тебя!

— Чарльз говорит, что я прекрасна, — гордо ответила Черил. — Но это пока… Разве можно поручиться за мужчину? Вдруг ему понравится какая-нибудь леди в Бомбее, в Дели — или куда мы там плывем?

— Тебе надо бы почитать что-нибудь об Индии, — заметила Мелисса, — чтобы не путать Бомбей с Дели.

— Чарльз мне все расскажет, — беспечно отозвалась Черил.

«Из нее получится идеальная жена, — с улыбкой подумала Мелисса. — Она уверена, что муж знает все на свете, и заранее согласна с каждым его словом».

А сможет ли сама Мелисса стать послушной женой? Едва ли. Она имеет слишком независимый характер и часто вступает в споры. Если она начнет во всем поддакивать мужу… интересно, кто из них первым умрет от скуки?

В последнее время Мелисса научилась получать от споров особое удовольствие. Черил не думала ни о чем, кроме Чарльза и приданого, и поддерживать застольную беседу приходилось Мелиссе. Каждый ее разговор с герцогом превращался в философский диспут или обмен колкими остротами — упоительное состязание в быстроте и глубине мысли. И однажды Мелисса заметила, что больше не боится герцога. Да, он был все таким же величественным, словно сошел с римской медали, так же цинично отзывался обо всем на свете, а порой Мелиссе казалось, что он нарочно старается ее задеть, — однако она больше его не боялась.

С каждым днем она все больше убеждалась, что герцог очень умен. Он глубоко знал жизнь и порой открывал Мелиссе глаза на то, о чем она прежде и не подозревала. Но, если речь заходила о жизненных принципах, противники сражались на равных.

Порой герцог знакомил ее с историей дворца и славными подвигами своих предков — и такие рассказы были для Мелиссы интереснее книг.

Мелисса узнала, что и сам герцог храбро сражался во время войны с Наполеоном и был награжден медалью «За отличную службу».

— Вы не скучаете по своему полку? — спросила она однажды после обеда, когда сэр Олдвик, как обычно, сидел в своем излюбленном кресле с высокой спинкой, отпивая из бокала красное вино.

— Порой я завидую Чарльзу, — ответил герцог. — Хотел бы я снова стать молодым, отправиться в Индию, подавлять мятежи и сражаться с дикарями на северо-западной границе!

— Все мужчины обожают войну, — вздохнула Мелисса, — а женщины ее ненавидят.

— Потому что женщины больше теряют, — вдруг вступила в разговор Черил. — Если Чарльза убьют, мне незачем будет жить. А если я умру, — добавила она со вздохом, — у него останется еще полк.

— На мой взгляд, Черил очень точно определила разницу между двумя полами, — заметила Мелисса, обращаясь к герцогу.

— Но Черил, как вы мне беспрестанно твердите, влюблена. А мы с вами, мисс Уэлдон, одиноки. Ради чего же нам жить?

— В своем одиночестве вы, ваша светлость, виноваты сами, — ответила Мелисса.

— Значит, мужчина в отличие от женщины не должен дожидаться стрелы Купидона? — насмешливо спросил герцог. Помолчав, он добавил: — Поверьте, мисс Уэлдон, я слишком стар, чтобы тешиться иллюзиями. Оставим игрушки детям.

— Вы искушаете судьбу! — лукаво улыбнулась Мелисса. — Купидоны здесь повсюду: в мраморе, в дереве, на холсте. Берегитесь, как бы кто-нибудь из них не прицелился вам прямо в сердце!

— Говорю вам, я для этого слишком стар, — повторил герцог.

— А я говорю вам, что время не властно над любовью, — возразила Мелисса. — Семнадцать или семьдесят — для Афродиты все равно.

— Я не очень понимаю, о чем вы спорите, — снова вмешалась Черил, — но Мелисса права: для любви не существует возраста. Помню, однажды, незадолго до смерти, мама сказала мне: «Черил, я люблю твоего отца сильнее, чем в семнадцать лет, когда мы с ним обвенчались». — «Как же так, мама? — спросила я. — Ты же говорила, что с ума сходила от любви!»

— «Еще как сходила! — ответила она. — Теперь наша любовь стала спокойнее — но при этом прочней и глубже».

— Вот вам и ответ, ваша светлость, — улыбнулась Мелисса.

— Что ж, — улыбнулся герцог, — чего искать в моем возрасте, как не спокойствия и прочности?

Мелисса поднялась из-за стола.

— Берегитесь, — воскликнула она с шутливой угрозой, — я уже слышу пение тетивы и свист пущенной стрелы!

Герцог повернулся к Черил.

— А теперь перейдем к суровой прозе, — сказал он. — Давай-ка посчитаем твой багаж и подумаем, сколько тебе понадобится экипажей.


На следующий день Мелисса и Черил вернулись немного раньше обычного. Они поднялись в спальню и начали распаковывать очередные покупки.

— Зачем тебе столько материи? — удивлялась Мелисса. — Ее хватит на пятьсот платьев!

— Чарльз говорит, что индийские женщины потрясающе шьют, — ответила Черил. — Представляешь, в жаркий день мы сидим на веранде: мы с Чарльзом разговариваем или читаем, а горничная шьет…

— Тогда найми полдюжины индусок и открой швейную мастерскую, — улыбнулась Мелисса. — На первые несколько лет материала хватит.

— А что? — воскликнула Черил. — «Модная лавка миссис Сондерс» — звучит неплохо. Представляешь, что будет с дядюшкой и прочими родственниками, когда они узнают об этом?

Мелисса рассмеялась и хотела ответить — но в этот миг раздался стук в дверь. Одна из горничных, помогавших девушкам разбирать вещи, пошла открывать.

— Мисс, — обратилась она к Мелиссе, — к вам слуга с каким-то поручением.

Мелисса вышла в свою спальню, недоумевая, что бы это могло быть. У дверей стоял слуга в богато отделанной ливрее.

— Мисс, вас хочет видеть джентльмен, — начал он. — Он особенно настаивает, чтобы встреча произошла наедине.

Девушка растерянно смотрела на лакея. «Кто бы это мог быть?» — подумала она. И вдруг ее поразила догадка: это Чарльз! И, должно быть, с дурными вестями, если он боится встречи с Черил.

Но что могло случиться? Может быть, в Индии началась или вот-вот начнется война, и военное министерство запретило офицерам брать с собой в опасный район семьи? Бедная Черил, что же с ней будет! Сколько слез и жалоб придется выслушать Мелиссе. А может быть… Но что толку в догадках?!

— Я иду с вами, — твердо сказала Мелисса.

Слуга провел ее в салон — тот самый, где Мелисса и Черил в первый раз встретились с грозным хозяином дома. Мелисса вошла, но, увидев человека, стоящего в дальнем углу у камина, ахнула и застыла на месте.

Это был не Чарльз, которого она ожидала увидеть. Вовсе не Чарльз. Это был Дэн Торп.

Мелисса медленно приблизилась к нему. Каждый шаг давался ей с величайшим усилием.

— Что, Мелисса, не ожидала меня увидеть? — спросил Дэн Торп.

Слова его звучали еще грубее и фамильярнее, чем тогда, на свадьбе. Внезапно Мелиссе вспомнился герцог: как непохожи были эти двое!

Дэн был одет дорого, но безвкусно. В шейном платке у него сверкала огромная бриллиантовая булавка. От него разило потом, и этот запах — вместе с багровой физиономией и поросячьими глазками — вызывал у Мелиссы тошноту. Дэн протянул к ней пухлую короткопалую руку — и Мелисса невольно отшатнулась. Ей показалось, что ожили ее давние детские страхи.

Мелисса присела в реверансе, словно не замечая протянутой руки, и спросила: