Галина Шкавронская - Стремнина

— А где там мой папулька? — но не услышав ответа, пока переобувалась, осведомилась, пришёл ли отец. Узнав, что его нет, обеспокоенно удивилась:

— Как, не пришёл ещё?! Может, его что-то на работе задержало?. Подождём! Полились разговоры с Костей, которого Яна уже давно не видела. Как и Яна он был вечно занят на работе и приходил домой фактически только спать. Марина с нетерпением без конца поглядывала на часы: рабочий день уже час как закончился! Когда прошёл ещё полчаса, она вдруг сказала:

— Ну… вот… как я и думала, не пришёл ваш отец!

— Нет, мамулька, не может быть, он обещал мне точно.

Минут через двадцать Яна взяла телефонную трубку и набрала номер телефона квартиры, где жил в последние месяцы Евгений Иванович. После нескольких долгих гудков, трубку подняла квартирная хозяйка:

— Алло?

— Здравствуйте, Мария Николаевна! Это Яна. А папа может взять трубку?

— Так ведь нету его, милая. Его ведь вчера вечером «скорая» увезла. Я бы вам позвонила, да не спросила ведь сдуру-то телефон, ан видишь что стряслось.

— Как «скорая, Марина Николаевна?! А что с ним случилось?

— Ой, милая, доктор сказал, что у него инсульт! Я вечером-то сидела, телевизор смотрела, а потом начались «Последние известия», ну, которая «Время» сейчас называется. А он ведь всегда приходил смотреть эту передачу, а тут что-то его нет и нет. Думаю, может уснул или что? Пошла позвала, молчок, дверь приоткрыла… А он лежит, сердечный, и молчит! Ну вот я тут и вызвала бригаду скорой помощи.

— Боже мой! Да что же такое? А куда увезли его, сказали?

— Конечно. — И старушка назвала больницу.

Позвонив в приёмный покой, выяснили, куда положили прибывшего больного, и Яна с Костей, поймав такси, поехали к отцу в больницу, оставив Марину сидеть с детьми.

Марина ехала к Евгению в больницу. Прошло уже три недели, как он «загремел» туда с инсультом. За это время его состояние немного улучшилось, однако до выздоровления было ещё далеко. Марина бывала у него каждый день, оставляя Марьяшку с родственницей, вызвавшейся ей помочь. После удара у Евгения парализовало руку и ногу. Врачи уверяли, что они способны восстановиться, кроме лекарств, необходимы были воля и огромное терпение.

В палате она кормила, умывала мужа, расчёсывала ему волосы, следила за гигиеной. И… почти не закрывала рот. Говорила в основном о семейных делах. Евгений только мычал в ответ. Видя его беспомощность, она тайком утирала слёзы. Лечащий врач обещал выписать Петренко буквально на днях, курс больничных процедур был закончен. Дома, считала Марина, Евгению будет намного спокойнее, комфортнее, да и она перестанет так нервничать.

В этот раз придя в палату, она увидела его лечащего врача. Он назвал конкретный срок — конец недели. В пятницу Евгения выпишут, поручив заботам участкового терапевта.

— Есть обнадеживающие сдвиги, — сказал врач. — Появилась чувствительность в парализованных конечностях. Если будет в меру нагружать их, упражняться, нога и рука постепенно восстановят свои функции. Как известно, дома и стены помогают, — сказал он напоследок.

Так впервые после всех своих передряг Евгений вновь обрёл домашний очаг. Конечно, он переживал, оказавшись в положении инвалида, за которым требовался постоянный уход. Марина самоотверженно взялась выхаживать его. Отныне на её руках было двое внучат и больной муж. На помощь Яны рассчитывать не приходилось — она, как всегда, допоздна пропадала на работе, придя домой, наскоро ужинала и валилась спать.

Потянулись дни, недели… месяцы. Марина осунулась и, казалось, лишилась всех сил. Но она видела результаты своих усилий: Евгений медленно, но верно выздоравливал. Гимнастика, которой она занималась с ним, сделала своё дело. К тому же, она постоянно ободряла его, внушая, что всё будет хорошо. А он, не стесняясь, плакал и ласково оглаживал её здоровой рукой. Понемногу возвращалась к нему и речь, правда, была ещё путаной и малоразборчивой.

Марьяшка постоянно играла возле деда, ворковала с ним. Марина видела, что ему очень приятен лепет ребёнка. Незаметно настал момент, когда Марина стала усаживать мужа в кровати.

Истекали последние дни декабря 2001-го года. Неумолимо приближался срок исполнения обещания, данного Яной президенту компании Lilia Chemical Сунилу Малхотре. До обещанной суммы годового оборота в два миллиона долларов оставалось всего ничего — сто тысяч долларов. На календаре было 30-е число. Было немало фирм-должников, но вытрясти с них платежи в самом конце года было почти безнадёжно. Яна поставила на ноги всех менеджеров представительства. Велено было штурмовать кабинеты первых лиц и всеми правдами и неправдами добиться оплаты долгов. «Хоть ночуйте там, — наказывала Петренко коллегам, — но без денег не возвращайтесь!»

Генеральный директор и сама не выпускала телефонной трубки из рук — уговаривала, умоляла, обещала в будущем заметные скидки, требуя одного — расплатиться до тридцать первого декабря. На словах все с пониманием относились к её озабоченности, а на деле… скоро сказка сказывается… И только во второй половине дня 31-го декабря необходимая сумма была наконец собрана и переведена на счет головного офиса в Ахмедабаде.

Пока её сотрудники накрывали стол, чтобы отметить успех и наступающий Новый год, Яна вспоминала, как нелегко ей дался этот успех. Сколько было неприятных столкновений с Винодом Гукта, сколько доносов он настрочил на неё президенту компании. Каждый день требовал отчёта, сколько этикеток со «свежими» датами изготовления переклеено. Приходилось врать, что работа по переклейке движется. Для проверяющих была организована переклейка нескольких коробок с препаратами, которые она не выпускала в продажу. Не раз Яной овладевало отчаяние, что взяла на себя невыполнимые обязательства. Мысли об увольнении сразу после того, как только она отчитается в конце года об обещанном годовом доходе, не выходили из головы, но она пока молчала о своих метаниях, ведь не гарантировано, что всё получится, как намечено. В таком случае увольняться придётся с позором. Правда, глава корпорации успокаивал её, уверяя, что верит в неё, что она обязательно справится. Гукта засылал к ней ревизоров, но ни одна комиссия не могла найти нарушений в работе представительства, однако нервы эти «проверяльщики» потрепали изрядно. Она превратилась в сплошной комок нервов, которые, впрочем, как могла, сдерживала.

И вот он — выстраданный успех! Она теперь уйдёт победителем! И не стыдно будет смотреть в глаза главному боссу.

В её кабинете раздался телефонный звонок, на проводе был сам Сунил Малхотра:

— Здравствуйте, госпожа Яна! Вы сдержали слово. Я поздравляю вас! Вы очень талантливый руководитель. Надеюсь, что не подведёте меня и в следующем году, когда предстоит достигнуть ещё более внушительных финансовых результатов.

— Сэр, благодарю вас за поздравления! Правда, боюсь, что на следующий год вы делаете поспешные прогнозы. По крайней мере, в отношении меня. Дело в том, что я, честно выполнив свои обязательства, хочу с чистой совестью уволиться из компании.

— О, мисс Яна, для меня совершенно неожиданно такое ваше решение. Я надеюсь, что вы просто устали и, отдохнув в течение новогодних праздников, измените свой взгляд на это. Такой работой не разбрасываются, вы же понимаете…

— Нет, сэр, решение моё окончательное.

Президент помолчал, потом сказал уже другим, более сухим, бесстрастным голосом:

— Я, всё же, надеюсь, что вы передумаете. Я не могу отпустить вас так сразу. С такой должности быстро не увольняются. Не раньше, чем… месяца через два… А пока поздравляю вас с наступающим новым годом! Спасибо за хорошую работу! И… я всё-таки уверен, что вы приняли поспешное решение. Отдохните несколько дней, и вы посмотрите на всё другими глазами. Поздравьте от моего имени весь ваш коллектив. Я созвонюсь с вами позже.

Недолго попировав с сотрудниками и выдав всем премиальные, Яна отправила всех по домам. Поехала домой и сама, впервые за долгое время совершенно умиротворённая и расслабленная. На душе у неё было непривычно пусто, что казалось противоестественным.

Мать и дети наряжали ёлку, украшали гирляндами гостиную. Появившись на пороге, Яна радостно завопила:

— Дорогие мои! Я победила! Мы сделали все-таки эти два миллиона!..

Все кинулись с поздравлениями. Дети, не понимая сути происходящего, но почувствовав, что есть повод повеселиться, затеяли возню вокруг матери, визжа от восторга, а Евгений и Марина по очереди обняли её:

— Мы не сомневались в тебе, дорогая! — сказала Марина. Евгения усадили в кресло-каталку и привезли в гостиную.

Зазвенел телефон. Марина сняла трубку и, услышав голос Саида, позвала Яну. Они о чём-то довольно долго говорили на урду. Закончив разговор, Яна принялась помогать в подготовке праздника. Марина Михайловна ушла на кухню, чтобы фаршировать утку яблоками. В доме воцарилось радостное возбуждение. Вскоре пришли Костя с Машей, вкатив в прихожую коляску с маленьким Андрюшкой. С порога раздалось шумное:

— С новым годом, с новым счастьем! Ура!..

Подарки, радостные возгласы, объятия, поцелуи… Елка мигала разноцветными гирляндами. Стол накрыли со свечами у каждого прибора, быстро наполнили его разносолами. Посередине возвышался букет из еловых веток с настоящими шишками. На экране телевизора Андрей Мягков в роли Жени прыгал возле дома, приговаривая: «Надо меньше пить! Надо меньше пить!», но на него никто особо не обращал внимания. Всех поглотила предпраздничная кутерьма.

Кто-то позвонил в дверь. Яна поспешила открыть. На пороге стоял Саид, держа в руках двух огромных синтетических мишек. Стоял, не решаясь войти. Яна взяла его за руку и втянула внутрь. Все решили взглянуть, кто пришёл — и замерли от удивления.

— Что же вы, дар речи потеряли? — весело проговорила Яна. Первой с криком: «Папа! Папа!» подбежала к отцу Зарочка. Следом за ней — Марьяша. Получив по мягкой игрушке, девочки растерянно молчали.

— Что надо сказать папе, а?

— Спасибо!

— Ну вот, молодцы! А теперь дайте папе вашему раздеться спокойно.

— Мамочка и папуля, — произнесла Яна торжественно, — Саид пришёл просить моей руки. Давайте, все присядем. Проходите все в гостиную. — Все расселись, ожидая, что скажет Саид. Он немного помолчал, собираясь с духом, наконец, решительно произнёс:

— О-о… папа и мама, я вас очень уважаю. Я знаю, что вы удивлены. Но вы, как никто другой, знаете цену семейному счастью. И я думаю, сможете меня понять. Во всех семьях случаются ссоры. Так случилось и у нас с Яной. Я виноват. Три года прошло со времени нашей ссоры. Я осознал свою вину не сразу, к сожалению. Я прошу у Яны и у всех вас прощения. Я буду стараться больше не повторить таких ошибок. Я очень люблю вашу дочь. Обожаю своих девочек. Без них я не представляю своей жизни. — Смуглые щёки у Саида горели, сделавшись пунцовыми, — я пришёл, надеясь получить ваше прощение и согласие, на то, чтобы мы с Яной снова были вместе. Вот… это я и хотел сказать. Жду вашего решения — и Саид виновато опустил голову, видимо, ожидая длинных речей от тестя и тёщи. Но Марина Михайловна сказала просто:

— Совет вам да любовь. Если Яна нашла в себе силы простить тебя, Саид, то будьте счастливы.

— Мама, я поставила Саиду условие, что он должен прожить вместе со всеми нами единой семьёй хотя бы год, чтобы привыкнуть к нашим семейным традициям. Я также хочу, чтобы и вы его лучше узнали. Я очень надеюсь, Саид, что ты и мои родители станете друзьями. Очень многое зависит от тебя. И окончательное согласие мама скажет через год. Согласен?

— Я понимаю. Я буду стараться.

— Ну, как я вижу, пора кричать горько, что ли? — спросил Костик, — а то уже много времени, скоро Новый год, а у нас в программе ещё детский спектакль.

— Горько! Горько! — поддержали шутливо все присутствующие, и «молодые», немного смутившись, расцеловались.

Тут Маша увела детей и некоторых взрослых в спальню, чтобы надеть им маски персонажей спектакля и прорепетировать. В домашнем варианте предстояло исполнить сказку «Колобок».

Спустя несколько минут все были приглашены в гостиную. Зрители расселись кто куда, роль колобка исполняла Зарочка, медведя играл Костик, лису Маша. Пока шло действие, Яна наряжала в другой комнате Саида Дедом Морозом. Затем вывела его на лестничную площадку и вручила ему мешок с подарками. Когда спектакль закончился, под звук аплодисментов во входную дверь кто-то сильно постучал. Все услышали удивлённый голос Марины Михайловны:

— Ой! Дедушка Мороз! Дети! Дети! Смотрите, кто к нам пришёл! Саид был в маске с белой бородой и в белом кудрявом парике, но голос с акцентом взрослые сразу узнали. Но дети… нет, они смотрели на гостя, как зачарованные полными восторга глазами. А он вдруг подошёл к Яне: