Доусон начинает отвечать, но останавливается, когда видит, что я отвечаю.

— Была ли я удивлена? Да, конечно. Я имею в виду, вы видели мою реакцию. Чувствовала ли я давление? Нет, совсем нет. Я знала, он собирается сделать мне предложение — я просто не ожидала, что это будет посреди «Оскара». — Я рассмеялась на это, и толпа репортеров сделала это вместе со мной. — Я ответила «да», потому что люблю его, и хочу выйти за него замуж. Давления совсем не было. Кроме того что, я имею в виду, миллионы людей наблюдают за тобой в этой ситуации, это всегда страшно.

И потом Доусон прекращает вопросы и тянет меня на дорожку к ожидающему нас лимузину. Грег за рулем, и я даже не знаю, откуда он узнал, что нас нужно забрать, но он здесь, и я скольжу на сиденье, настолько изящно, насколько это возможно, чтобы попасть в лимузин с низкой посадкой в вечернем платье.

Это была молчаливая поездка по Лос-Анджелесу, рука Доусона на моей ноге, наши пальцы переплетены. Я почти ожидала, что он сделает свой шаг в лимузине, но он этого не сделал. Я напряглась, думаю, что он собирается со мной делать, но это взволнованное напряжение. Я хочу его. Я хотела позволить ему взять меня на заднем сидении, но я недостаточно храбрая для этого вида всеобщего обозрения. Предложение было достаточно публичным.

Доусон роется в консоли, находит какой-то кабель, и подключает его к своему телефону, а затем нажимает несколько кнопок на консоли. Через некоторое время, в динамиках звучит музыка. Я смеюсь, когда слышу песню «Выходи за меня замуж» группы «Train».

— Серьезно? Мило, Доусон.

— Изначально, я хотел включить эту песню, пока бы мы ехали, и я собирался сделать предложение в машине. Но потом понял, это было недостаточно хорошо. Ты заслуживаешь всё. Целый мир. Конечно, ты заслуживаешь предложение, останавливающее шоу. — Он поднимает мою левую руку и рассматривает кольцо. — Это был риск, делать его публично. Я не был уверен, как ты отреагируешь. Я имею в виду, я был на 99,9 процентов уверен, что ты скажешь «да», но…

— Ты публичный человек, — говорю я. — Так что, если бы я не была готова, что весь мир это увидит, я не смогла бы быть с тобой. Это было страшно, но… Я думаю, предложение - клише в ресторане - это был бы не ты.

— Ты имеешь в виду, кольцо на дне бокала с шампанским? — Я смеюсь, и он пожимает плечами, выглядя почти смущенным. — Я почти сделал это, вообще-то. Я потратил так много месяцев, пытаясь придумать лучший способ спросить тебя, что это превратилось в снежный ком. Я был напуган. Никакой лжи. Потом, когда меня номинировали на «Лучшую Мужскую Роль», я знал, вот оно. Я просто не был уверен, что ты, ну, не упадешь в обморок, или еще что.

Я смеюсь, вспоминая слишком ярко, как близка я была к этому.

— Я чуть не упала!

Его взгляд возвращается к моему.

— Я никогда не позволю тебе упасть.

— Я знаю.

Затем он целует меня, и, как и всегда, и теряюсь в нем, охотно падаю в счастье от его рта на моем.

Затем мы оказываемся под аркой дома Доусона, и Грег открывает для нас дверь. Доусон поднимает меня, я в его руках, и Грег бежит вперед, чтобы отпереть дверь и впустить нас, но он не идет за нами. Я слышу, как закрывается дверь и лимузин уезжает. Мое сердце снова грохочет, потому что он смотрит на меня торфяным-и-темным взглядом, горячими и голодными глазами. Он несет меня по дому, к двери, которая ведет к его — нашему — гаражу. Я не двигаюсь и удивляясь, жду.

Он облизывает губы, когда мы проходим автомобиль за автомобилем. Старый, новый, блестящий, с вмятинами, в различных стадиях завершения. Мы подошли к концу, к «бугатти». Зеркальная отделка отражает мягкое свечение огней на потолке, и наши фигуры, когда мы подходим к ней. Он ставит меня на ноги у капота автомобиля. Я смотрю на него, ожидая, и предполагая.

Я изучила его за прошедший год. Он никогда не удовлетворен, никогда не насыщен. Он всегда хочет меня. Он хочет меня в секунду после того, как кончает внутри меня. Он хочет меня во сне, в душе, в своем исследовании, на съемке.

И он брал меня почти во всех этих местах. В том числе на съемках Тары, во время съемок фильма «Унесенные ветром». Он привел меня туда поздно ночью, на крыльцо полноразмерного плантационного дома, построенного в сельской местности, недалеко от Атланты. Он взял меня прямо там, на крыльце, лежа на одеяле, которое он привез с собой, в теплой осенней ночи сияли звезды и пели лягушки.

Я прошла контроль рождаемости, пока мы были в Мейконе, и полюбила то чувство, когда он обнаженный во мне, нас ничто не разделает.

— Что угодно? — спрашивает он снова.

Я не сомневаюсь.

— Что угодно.

Есть лишь одна вещь, которую мы не делали. Я все еще чувствую себя неуютно с нормальными терминами для вещей, и Доусон думает, что моя чистая и приличная речь - мила. Я готова позволить ему это делать, но не уверена, что он для этого привел меня в гараж.

Он улыбается, хищный, эротический блеск в его глазах. Он откидывает прядь волос с моих глаз, а затем его руки скользят по моим плечам, вокруг моей спины. Я одета в платье от Живанши Кутюр, которым Доусон удивил меня, подарив, для сегодняшнего появления. Оно скромное и чувственное, демонстрирует мои изгибы, и в то же время не открывает слишком много кожи. После того, как я закончила со стриптизом, я нашла свой собственный стиль, собрание сексуальности и вкуса. Я постепенно выясняла, кто я.

Я Грей Амундсен, и я горю желанием.

Его руки передвигаются на молнию между моими лопатками и тянут ее вниз очень медленно, я дрожу, когда костяшки его пальцев касаются моей кожи между увеличивающимся промежутком. Он стягивает тонкие бретельки с моих плеч движением рук, и платье мягкой волной опадает на пол, формируясь в медленную кучу кружева и шифона у моих ног. Мой сюрприз для Доусона раскрывается: под платьем на мне ничего нет. Дыхание покидает его с медленным вздохом, и он грызет свою верхнюю губу, упиваясь моим телом.

Вместо того чтобы прикасаться ко мне, он пятится, поворачиваясь к стене в последнюю секунду, где находится встроенная док станция. Эти доки динамиков находятся в каждой комнате дома, в том числе и в ванной. Он устанавливает свой телефон, прокручивает песни, пока не находит ту, которую хочет. Быстрый электронный бит заполняет гараж, и я сразу узнаю песню. Это «Палладио» в исполнении Silent Nick, одна из любимых песен Доусона для занятий, и одна из моих любимых песен, чтобы танцевать. Он подходит ко мне с вилянием бедер, подскоком в каждом шаге. Конечно, он может танцевать. Он умеет делать почти все.

Он обхватывает мои голые бедра руками, и мое тело движется с его, чувственное извивание наших тел под музыку. В ритме музыки, я достаю до его тонкого черного галстука и развязываю его, обернув вокруг своей шеи, а затем снимаю его пальто. Я расстегиваю пуговицы, одну за одной, освобождая их в такт, пока вместе танцуем, а потом бросаю рубашку на пол поверх пальто. Пока мы двигаемся, его руки скользят по моим бокам, держат мои ребра, прямо под моими качающимися грудями. Его глаза останавливаются там, поэтому я подчеркиваю движение моей верхней части тела, заставляя их еще больше покачиваться и вилять, и его губы растягиваются в улыбку. Я расстегиваю его ремень, вытягиваю из штанов, и отбрасываю в сторону, подальше от автомобиля, а затем медленно расстегиваю его штаны. Его тела движется в такт музыке, его скульптурные абдоминальные мышцы смещаются и напрягаются, когда он танцует со мной, сжимаю руками мой зад, запутываясь пальцами в моих волосах, прослеживая изгиб моего живота к бедрам. Я позволяю его брюкам упасть на пол, и он выходит из них.

Он остается лишь в боксерах-брифах, хлопок темно-бордового цвета обнимает его тугой зад, выпирает там, где его мужественность натягивает хлопок. Там, где его кончик касается ткани, появилась точка влаги. Я провожу пальцами по серой резинке, постепенно спуская ее вниз по его бедрами в такт музыке, покачивая своими бедрами, потираясь о него своей ложбинкой, наклоняясь, чтобы украсть быстрый поцелуй, и тогда я теряю терпение и стягиваю с него нижнее белье, и он выходит из боксеров, откидывая их в сторону.

И теперь мы оба обнажены, в гараже, танцуем, наши тела отражаются в зеркальной отделке его «бугатти», его темная кожа сочетается с моей. Песня сменилась, другое вступление, быстрая песня. Мы продолжаем покачиваться, танцуя, наши тела сближаются. Моя грудь трется о его, и он опускается на колени, чтобы взять в рот сосок. Я задыхаюсь, и он сосет, пока мои колени не сгибаются, а затем он снова выпрямляется, танцуя со мной, грудью к груди. Его рука крадется между нашими телами, и я развожу ноги в стороны, чтобы позволить ему войти. К концу песни моя щека прижимается к его, и я задыхаюсь, пока мы вместе покачиваемся, теряя ритм, когда я распадаюсь на части под его прикосновением.

Доусон поворачивает меня в своих руках, когда я кончаю. Он по-прежнему движется в такт музыке и все, что я могу делать, это позволить ему держать меня, пока ударные волны проходят сквозь меня. Он наклоняет меня вперед на капот автомобиля, его эрекция твердая рядом с моим задом. Я ожидаю его внутри себя, но все еще не уверена, каков его план.

— Я хотел сделать это с первого дня, как встретил тебя, — рычит он мне в ухо.

— Сделать что?

— Заняться с тобой любовью на капоте этой машины. — Мое тело прижато к холодной поверхности капота. — Открой глаза, — командует он. — Смотри на нас. Наблюдай за нами.

Вблизи, наши отражения не искажаются. От моего дыхание запотевает зеркальная поверхность, где моя щека прижимается к металлу, но я вижу его позади себя, мускулистая масса, плоский живот, массивные плечи и толстые руки, и у меня захватывает дыхание, как это всегда бывает, от того, насколько он совершенен. Я вижу себя, свое лицо, мои щеки покраснели, волосы выпали из поднятой вверх прически Луизы, моего стилиста, которые она укладывала. Густые пряди обрамляли мои щеки и рот. Мои глаза широко раскрыты, шея выгнута, когда я смотрю на нас, и отражение моей груди сливается с моей плотью, пока я согнута над капотом.

Его руки на моих плечах, а глаза встречаются с моими в отражении. Он ласкает мою спину, позвоночник, плечи, ребра, бедра. Укрепляет хватку на моих бедрах и сильно тянет меня к себе, и я не могу ничего поделать, вдавливаюсь в него, нуждаюсь в нем внутри меня. Мне это нужно. Я такая же ненасытная, как и он. Хотя я никогда не брала на себя инициативу, пока мы не находимся вместе в данный момент. Когда я чувствую, что он близок к оргазму, вот когда я перенимаю руководство и привожу его к кульминации. В противном случае, я позволяю ему брать меня, как хочется ему, позволяю решать ему, как он хочет меня. Я люблю загадку, потому что он всегда изобретательный и творческий, и всегда думает сначала о моем удовольствии, чем о своем. Он никогда не кончает раньше меня, если я не использую на нем свой рот. Так что теперь я по-прежнему не двигаюсь, и жду. Но мне это нужно, так сильно, и это маленькое виляние моих бедер - это мой способ сказать ему поторопиться.

Он отпускает мои бедра и берет внушительное полушарие моей задницы в обе руки, и затем его палец, средний палец правой руки, скользит в расщелину и находит мой задний вход. Я покрываюсь мурашками, задыхаюсь и хочу этого, правда, но не уверена, что готова.

Его палец скользит по мне, там, и я вздрагиваю.

— Я хочу тебя здесь.

— Сейчас? — мой вопрос выходит удушливым звуком.

— Нет, малыш. Еще нет. Ты не готова. — Даже если он говорит это, его палец давит, немного, мягкое применение давления.

— Не готова?

— Нет, — он хихикает, но затем быстро успокаивается, и его глаза сужаются. — Ты звучишь... почти разочарованно. Ты хочешь этого?

Еще немного давления, и я стараюсь не дернуться в сторону, но давление такое мягкое и неустанное, и теперь там появилось небольшое вторжение, и я стала задыхаться.

— Я...о...Боже...я любопытная.

— Ты полюбишь это. Я знаю, так и будет. Ты такая идеальная, такая чувственная. Такая отзывчивая.

— Я громкая. — Даже чересчур, и эти два слова все, что я смогла выдавить. Не могу поверить, что позволяю ему делать это, но потом, да, могу, потому что люблю все, что связанно с ним, и я верю ему. И это ощущается так хорошо.

— Я люблю это в тебе. Я люблю то, что могу заставить тебя кричать. Это игра, в которую я играю сам с собой. Чтобы увидеть, как громко могу заставить тебя кричать. Когда я трахну тебя в задницу, я должен сделать это подальше от людей, потому что, малыш, ты будешь кричать.

Я стону, когда вторжение становится присутствием, и мои бедра отодвигаются, немного, по собственному желанию. Мои глаза закрыты, и я чувствую, другой рукой он нашел мою щель и клитор, и я не в состоянии остановить небольшой крик экстаза, когда он снова подводит меня к кульминации. Мое терпение вышло. Я приподнимаюсь на носочках и трусь своими складочками о его твердость, молча умоляя его.