— Ваэль, а куда делся мой муж? Он что ещё спит? — удивился я.

— Нет, он ушёл гулять. Сказал, что не хочет есть, — ответил ребенок, не переставая жевать, — Он только соку выпил и всё.

Пф, только этого не хватало. Я развернулся и пошёл на выход.

— Не убирай тарелки, Ютан, мы с Максианом поедим чуть позже.

Максим

Его не было долго, и я волновался. Сидел на балконе библиотеки с книгой в руках. Сильный ветер, как обещал Ютан, не дул. Он сказал, что это означает, смерч остановили на границе и гонят в другую сторону. Смутно представлял, как это можно было сделать. Это же такая природная стихия, которую не победить. У нас, по крайней мере, ещё не научились этого делать. Здесь есть магия, может в этом всё дело? А может смерч не такой как у нас. Я чувствовал, что волновался не только из-за призрачной невозможности уйти назад, в случае гибели Ямиля. Мне в принципе не хотелось, чтобы он погиб. Ямиль хороший, добрый, ласковый. Если бы я был геем, как и он, наверное, был бы счастлив. Но я не был счастлив. Всего второй день здесь, и жутко тоскую по дому. Что-то тянет меня туда и не отпускает. Ночью приснился Ямиль, он смотрел на меня грустными глазами. Потом вдруг стал сражаться с огненным драконом прилетевшим неведомо откуда. «Вернись живой, Ямиль, пожалуйста», — прошептал я и отбежал в сторону. Вдруг оказался у пропасти. Она разверзлась в земле длинным провалом, которому не видно начала и конца. В ширину пропасть была большая, так просто не перепрыгнешь. На другой её стороне я увидел Катю, в том самом платье, в котором она уехала домой.

— Максим, почему ты меня не ищешь?! Найди меня, Максим, умоляю тебя?! — кричала она, и плакала, — Максим, я прошу тебя, найди меня, ты мне нужен! Вернись домой, Максим!

— Зачем ты меня ищешь? Зачем зовёшь, Катя? Не нужно меня мучить? Ты вышла замуж! Оставь меня в покое!

— Мой единственный любимый мужчина это ты, Максим! Найди меня, и ты это поймёшь!

Она тянула ко мне руки и растворялась в воздухе. Но вдруг в уши врезался пронзительный детский плач и крик: «ПАПА! ПАПА!» Этот крик ураганом ворвался в уши, и я проснулся в холодном поту. В голове продолжало звенеть эхом: «ПАПА!» Такого в моих снах ещё не было. Я встал и быстро умывшись, пошёл на улицу. По дороге встретил домоуправа и озвучил, что не буду есть. Хочу прогуляться. Впрочем, зашёл в столовую и только попил. Потом отправился в парк. Стал бродить по аллеям. На душе было тяжело. Я вдруг понял, что не нужно было тогда звонить Кате. Надо было ехать её искать, как она и просила. Если бы я её увидел и поговорил, то эти сны отпустили бы меня. Но я закидал её письмами в контакте и всего лишь. Она не ответила ни на одно. Тогда я снова прекратил писать ей. Озлобился, думал, что она не хочет со мной общаться. Меня не смутило даже то, что последний раз Катя выходила на сайт несколько лет назад. «Подумаешь, включила невидимку или другую страницу открыла, чтобы не надоедал. А возможно у неё муж ревнивый, и она не общается со старыми любовниками», — мелькнуло тогда злое в голове. Но сны не отпускали. Они снились мне с периодичностью раз в два три месяца. Вот так как сегодня, но чтобы ещё и ребёнок присутствовал, такого не было. Точно помню, что у малыша был тонкий девчачий голосок. Он звал меня папа. Какой я к чёрту папа?! Возможно, мне никогда не суждено стать отцом, если Ямиль меня не отпустит. А я бы хотел на самом деле иметь маленькую принцессу, заплетать ей косички. Да, вот так, многие мечтают о наследнике, продолжателе фамилии, а я о лапочке дочке.

Услышал громкие шаги сзади. Обернулся и увидел Ямиля. Он хмуро смотрел на меня и чеканил шаг, стуча туфлями по камням.

— Доброе утро, Максиан. Что за новости? Почему ты отказался от завтрака? — спросил строго.

— Доброе утро. Я не хочу, есть, Ямиль, правда.

— Ты такой грустный, миа амо. Что случилось? — спросил он ласково.

Протянув руку, Ямиль попытался погладить меня по щеке. Я отпрянул в сторону. Сейчас мне меньше всего хотелось, чтобы он касался меня своими руками. Потому что я ненавидел его. Ненавидел за то, что он приволок меня сюда и заставил с собой жить.

— Я что, чем-то испачкался, или может быть заразный?! — рявкнул он гневно.

— Нет. Я просто не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Не трогай меня! — губы задрожали, а голос сорвался, как будто снова вот-вот заплачу.

Я ненавидел его. За то, что он вызывает во мне желание тепла, объятий, ласки. Испытывал омерзение к себе. За то, что я превратился рядом с ним в бабу, у которой постоянно слёзы на глазах. Я чувствовал себя как в том знаменитом фильме о стокгольмском синдроме. Девушка спит со своим похитителем. Она тянется к его теплу, жаждет его. Она любит своего мучителя и насильника. Вот и мне вдруг захотелось обнять его. Унять боль в его необычных бирюзовых глазах и, одновременно с этим, стукнуть себя по голове тяжёлым камнем. Сильно, больно, чтобы отшибло память, чтобы я не чувствовал, как превращаюсь рядом с ним в чужого для себя человека. Меня ломает и корёжит, перемалывая душу до зияющих дыр, кромсая сердце до состояния полной остановки. Ещё недавно я пел, как мне холодно, как хочу, чтобы меня согрели и обняли. Сейчас было тоже же самое. Только хотел его тепла, чтобы он обнял меня. Поцеловал как тогда, со всей мощью и страстью. Чтобы изнасиловал мои губы, искусал их в кровь. Но разум вопил об обратном, я должен вернуться домой в Россию. Я не знаю зачем, но должен. Опустился прямо на траву, и меня затрясло как в лихорадке. Он подскочил ко мне, но остановился в нескольких шагах. Его зрачки стали чёрными как уголь.

— Ложись на землю! Живо! — скомандовал он ледяным голосом.

Я подчинился. Лёг спиной на траву. Тело, то горело как в огне, то обдавало арктическим холодом. Он наклонился и стал рывками срывать с меня одежду.

— Ты что творишь?! Ямиль не надо! Не здесь, пожалуйста! — заорал я.

— Ты не о том думаешь, Максим! — он неожиданно назвал меня моим настоящим именем, — Не закрывайся, руки и ноги раскинь! Я поставил завесу, нас никто не видит!

И я снова подчинился его жутким чёрным глазам. Он, тем временем, раскинул надо мной руки и начал бормотать.

— Nigra al nigra. Blankulo al blanka. Donanta min mem al li. Nigra al la tero. Blanka en Maxian.

Он проговорил это несколько раз, а с его пальцев срывались маленькие белые капли словно молоко. Я почему-то повторял за ним. Потом он разделся и лёг на меня, вжимая в землю. Его пальцы вцепились с моими в замок. Они буквально утопили ладони в траву.

— А теперь потерпи, маленький, будет очень больно. И повторяй за мной, — сказал он и снова стал бормотать непонятные слова.

Постепенно его шёпот перешёл в крик. Он отдавался эхом от деревьев, и казалось, разносился по всему лесу. Жуткий, пугающий крик.

— Vivas por vivi! Vivo por vivo! Morto al morto! Donanta min mem al li! Li estas mia destino! Venu reen al mi, Maxian!

И на этот раз я ничего не понимал. Но эти слова, как и первые, вбивались в мозг словно гвозди. Я повторял их за ним, как будто под гипнозом. Только вместо моего имени в конце вставлял его. Через какое-то время тело затрясло, а из него стали выползать противные чёрные черви. Они шипели и уходили в землю. Было очень больно, и я кричал в голос. Казалось, что на мне не будет живого места, только дырки. Но вот Ямиль прокусив запястье начал вливать мне в рот свою кровь, не переставая бормотать заклинание. Я невольно глотал её, испытывая жуткую тошноту. Когда я понял, что меня вот-вот вырвет прямо на него, всё прекратилось.

Ямиль слез с меня, а я так и остался лежать на земле, не в силах встать. Краем глаза увидел, как он что-то начертил пальцем в воздухе, и нашу одежду объяло пламя.

— А домой, как идти? — промямлил я слабым голосом.

— Так и идти, — он поднял меня на руки и понёс в направлении дома.

Ямиль.

С каждым шагом приближающим меня к нему, я чувствовал его боль. Он снова вспоминал о своей девушке, которую любил. Она незримо стояла между нами. Она звала его к себе. При других обстоятельствах, я мог бы его отпустить. Но если мы разлучимся, то неминуемо умрём. Неразлучники живут друг без друга всего лишь полгода. Причём оборотень впервые в жизни болеет в это время. У него выламывает кости, скручивает в жгут внутренности. Он харкает кровью и не может летать. Больше того, он не может есть. Теперь для меня существует только его кровь. Кровь моей единственной пары. Я подошёл к Максиану, поздоровавшись, хотел погладить щёку, но он отскочил от меня как от прокажённого. Меня чуть не согнуло пополам от боли. Он тянулся ко мне, взглядом просил обнять, а губы шептали, что я не должен к нему снова прикасаться. Я посмотрел на него пристальнее, стараясь абстрагироваться от собственной душевной боли. Включил астральное зрение. Максиан был в пограничном состоянии. Его снова пожирала чёрная аура. На этот раз она проникла в тело, разъедая его душу изнутри. Кто же тебя так ненавидит, мальчик мой? Ведь это всё не просто так. В прошлый раз я подумал, что он сам притянул чёрную ауру своей депрессией. Но теперь я вижу, что это не так. Пришлось срочно делать ритуал очищения. Давать ему свою кровь, закрепляя результат. Потом я поднял его ослабевшее тело и понёс в дом. Всего один день меня не было рядом и вот результат. Мне не нужно оставлять его одного. А ещё необходимо найти того, кто пытается ему навредить.

— Ютан, срочно согрей воду и уходи! — скомандовал подбежавшему слуге.

Тот без слова побежал в нашу с Максианом уборную. Ваэль видимо увлёкся игрой в своей комнате. Я был рад, что он не видит нас в таком виде. Когда зашёл в уборную, слуга уже уходил оттуда.

— С ним всё будет хорошо? — тихо спросил он.

— Да. Он будет в порядке. Займись Ваэлем. Ещё пошли весточку моей матери. Объясни ей всё. Пусть заберёт мальчика на неделю.

— Всё сделаю, Светлейший, — поклонился Ютан и ушёл.

Я залез в купальню, а потом аккуратно сел. Притянул моего любимого к себе, прижимая к своей груди. Он продолжал дрожать от холода и страха, даже зубы стучали.

— Всё, успокойся, миа амо. Сейчас согреешься, всё будет хорошо, — проворковал я, целуя его светлую макушку.

— Что сейчас такое было? — спросил он заикаясь.

— К тебе снова присосалась чёрная аура. Я её убрал, не волнуйся.

— А нельзя было как с розой? Тогда не было так больно.

— Нельзя. На этот раз всё было по-другому. Ты в мире, заряженном магией. Всё магическое усиливается во много раз. Скажи мне, Максиан, в вашем роду не было ведьм или колдунов?

— Ты об экстрасенсах говоришь? — удивлённо спросил он.

— Меня не интересуют люди, которые в большинстве случаев шарлатаны. Я говорю о настоящих колдунах, которых в своё время на кострах сжигали.

— Нет, бабушка никогда такого не рассказывала. У нас не было родни. Бабуля родилась во время войны. И знает только одно, что её вывезли в детский дом из блокадного Ленинграда. Потом она выросла, выучилась, но долго не могла выйти замуж. Маму она родила, когда ей было тридцать три года. Отец ребёнка был командировочный мужчина, к тому же женатый. Несмотря на пересуды людей, бабушка родила. Потом, так же без свадьбы, родила моя мать. Только в отличие от её отца, мой не бросил меня. Какое-то время жил с нами, пока его не убили. Мне тогда год исполнился. Родню деда и моего отца мы ни разу не видели. Ты думаешь, мне кто-то вредит?

— Я не знаю, но обещаю разобраться, мио амо. Верь мне, пока я рядом с тобой ничего не случится.

Я наклонился, поднял его голову за подбородок и стал целовать. Медленно и нежно лаская его губы, я старался не спугнуть его. Со временем он начал отвечать на мой поцелуй. Но вдруг отстранился.

— Не надо, Ямиль, я не хочу, — простонал тихо.

— Я попросил маму, забрать Ваэля на неделю. Ютан послал ей весточку. Скорее всего, она уже забрала его. Ты не сможешь больше прятаться в его комнате, Максиан.

— Зачем ты заставляешь меня? Мне итак паршиво от того, что мне нравится делать то, что раньше для меня было табу. В кого ты меня превращаешь, Ямиль? Хочешь из меня игрушку для утех сделать. Удобно, тут тебе и секс и еда, — грустно сказал он.

— Я ничего с тобой не делаю. Скорее всего, в тебе заговорила природа неразлучника. Очень слабо, но всё же, — ответил я.

— Я тебе не верю! Не верю! Ты это делаешь специально! — выкрикнул он, пытаясь отстраниться.

— Я тебя вылечил. Магические болезни не шутка. Это твоя благодарность? — в моём голосе никогда не было столько горечи.

— Прости меня. Я тебе благодарен очень. Но я хочу домой, — скульнул он.

— Я обещал тебя отпустить через месяц. Я выполню всё, что сказал. Ты уйдёшь домой. Буду в кабинете. Ты уже восстановился. Сам выйдешь отсюда.

Вылез из купальни и вытеревшись пошёл в гардеробную, надев махровый халат. Когда оделся, то сел в кабинете за очередной книгой. Теперь стояло две задачи, найти способ нас развязать, а ещё отыскать его врага.