Эйдриан смотрел на нее воспаленными глазами. Леклер прав. Никакой радости. Никакого триумфа. Просто сознание того, что случилось, и того, что могло случиться.

Ее сердце сжалось от боли, любви и облегчения. Она не сводила с него глаз, боялась дышать, дабы явь не оказалась сном.

Никогда он не выглядел менее похожим на англичанина. Черные глаза обжигали ее. Темные волосы спадали на лоб. Тонкий узорчатый платок перехватывал его талию на восточный манер.

Он осторожно подошел к ней. И невольно поморщился. Каждый шаг доставлял ему боль. Плохая рана. Ему надо было бы поехать домой, но она знала, почему вместо дома он приехал сюда. Причина крылась в его глазах, в жестких складках вокруг рта.

Наступивший день предназначался для заключительных действий. Она молила Бога, чтобы все кончилось удачно.

— Леклер рассказал тебе?

— Я уже знала.

— Я надеялся, что ты не узнаешь, пока все не закончится.

— Но ты поступил несправедливо. Есть вещи, от которых ты не должен оберегать меня. — Она сделала несколько шагов, преодолев пространство, которое разделяло их, чтобы обнять и поцеловать его. Он вздрогнул, и она нащупала повязку на его плече. Значит, не только нога задета. Он переоделся, чтобы она не видела крови.

Положив голову ему на грудь, она слушала, как бьется его сердце. Он нагнулся и поцеловал ее в макушку.

— Давай присядем?

Она подняла конец его импровизированного пояса:

— Что это?

— Мой отец дал мне. Он все еще в Англии.

— Он приехал?

— Он присутствовал там. Он оставался в карете, но я узнал лакея и подошел к нему. Он дал мне платок на счастье. Он думал, что я засуну его в рубашку. Но я решил, что так будет лучше. — Он посмотрел на цветной платок. — У него тринадцать других сыновей, но он оставался в карете до конца и молился, чтобы я остался жив.

София провела пальцем по узорчатой ткани платка, который он показал всему свету. День для заявлений, как и для подведения итогов, наступил.

— Почему ты вызвал Джеральда?

— Он бросил мне вызов. Пятьдесят мужчин готовы поклясться, что все шло от него. Я не провоцировал Стидолфа.

Может быть, и нет, но он принял вызов. Все произошло именно так, как он хотел.

— Но зачем, Эйдриан? Зачем так рисковать? Почему ты просто не арестовал его?

Он нежно погладил ее щеку.

— Ты веришь мне? Ты доверяешь мне настолько, чтобы поверить, что дуэль — лучший способ закончить дело?

Она заглянула ему в глаза и поняла, что больше он ничего не скажет. Ни сейчас, ни потом. Может быть, никогда. Веллингтон прав: причина — в ней. Эйдриан пошел на дуэль, чтобы защитить ее, и она могла никогда не узнать почему.

— Да. Я доверяю тебе. Полностью. Я верю тебе. И верю в тебя.

Она снова хотела обнять его, но он отошел. Глубокие, темные чувства одолели его.

— Я убивал и прежде. Но не так. Тогда больше походило на военные переделки. Страна против страны. Леклер предупреждал меня, что сейчас будет по-другому. Он пережил подобную историю и признался, что воспоминания очень тяжелые.

Сердце Софии сжималось от боли за него. Он прекрасно знал, что другого выбора нет, но сомнения все равно терзали его.

— Леклер тебе хороший друг. Я рада, что он оставался с тобой.

Эйдриан рассеянно кивнул и зашагал из угла в угол.

— Я обедал с ним накануне того памятного дня, когда произнес речь. Его дети обедали с нами. Я прежде никогда не видел их. Он балует их. Говорят, это американское влияние Бьянки, но он ни в чем не может отказать им. Все воспитание идет от нее, не от него. Наблюдая за проявлениями искренней семейной радости, впитывая в себя удивительную атмосферу любви, я чуть не прослезился. — Даже сейчас, когда он говорил, его голос предательски дрогнул. — Я бы хотел иметь такую семью, дорогая.

— Я уверена, что все в наших руках. Мы, может быть, не знаем, что делать, но мы знаем, что не надо делать.

Он покачал головой:

— Тебе никогда не простят, если ты выйдешь за меня. И никогда не забудут, кто я, как бы я ни старался. Многие не смогут принять меня.

— Знаешь, а я думаю, что кое-кто из наших друзей никогда не простит мне, если я не выйду за тебя. А ведь они относятся к людям, которых я уважаю.

— Не обольщайся, София. Твой титул не защитит тебя. Половина твоих недавних гостей порвет с тобой, как только будет объявлено о нашей помолвке. Меня терпели, пока я находился в тени. Но никогда не потерпят, окажись я на виду.

— Что ж, тогда мы узнаем, кто наши настоящие друзья, а кто притворялся. Я уже говорила, что есть вещи, от которых тебе не следует защищать меня. Я не позволю тебе разрушить наше счастье во имя ложно понятой добродетели.

Он прекратил нервно шагать по комнате и повернулся к ней. Выражение его лица заставило ее затаить дыхание. Страшная тревога. Страшная и безжалостная.

— Ты знаешь, что я не обращаю внимания на подобные нападки. Я провела восемь лет, игнорируя таких людей. Их мнение не может ранить меня сейчас. Твое происхождение не имеет никакого значения для меня.

— Может быть, нет. Я никогда не думал обсуждать такой вопрос с тобой. Но мне делается не по себе при мысли, что тебя могут обидеть из-за меня.

— Почему мы должны придавать значение какой-то ерунде?

Эйдриан выпрямился. Казалось, что никакой раны у него нет. Он стоял перед ней такой сильный, такой красивый.

— Ты любишь меня, София? Не просто нуждаешься во мне? Не просто хочешь меня или зависишь от меня? Я готов принять твое предложение, но я хочу знать, любишь ли ты меня так же, как я люблю тебя? Мое чувство к тебе безгранично. Оно живое, горячее и совершенное. Все остальное не имеет значения. Ни Эвердон, ни прошлое, ни скандалы и будущее, ни то высокомерие и притворство, с которыми нам наверняка придется столкнуться. Мне все равно, кто ты такая, мне важно, какая ты. Все остальное станет незначительным, если я буду уверен, что ты любишь меня, что у тебя ко мне не просто привязанность или страсть…

— Я люблю тебя. Я любила тебя давно. Люблю так сильно, что чувство пугало меня, поэтому я старалась скрыть его. Кто знает, может быть, я сама не верила, что заслуживаю счастья? Неудивительно, ведь я теряла людей, которых любила.

— Ты заслуживаешь счастья, София. А если ты боишься его, у тебя есть на то основания.

— Дело не в тебе, а во мне. Я сама не доверяла своей любви. Ночью ты дал мне шанс осознать, что я могу любить. Сейчас я знаю, что люблю тебя. Очень люблю. Больше, чем любая женщина б мире. Если бы ты позволил мне дать тебе мою любовь и защищать тебя, как ты защищаешь меня! Если бы ты разделял со мной свою ношу, как сделал прошлой ночью и сделал сегодня.

— Я чувствовал. Я надеялся. И сегодня ты была в моем сердце. Я пришел первым делом сюда, потому что хотел убедиться, что не ошибся.

— Ты всегда понимал меня. Не думаю, что ты сможешь когда-нибудь ошибиться. А я только сейчас все поняла про себя, увидев свое отражение в твоих глазах.

— Отражение красивой женщины, прекрасной и сильной. Я рад, что ты узнала правду.

— Я хочу, чтобы мы заполнили пустоту, которая так долго сопутствовала нам. С одиночеством покончено навсегда. Эйдриан, я хочу, чтобы мы создали счастливую семью, где всегда будет царить любовь.

— Если мы собираемся завести семью, то должны пожениться.

— Вы делаете мне предложение, мистер Берчард? Опираясь одной рукой на палку, он протянул ей свободную руку.

— Мы слишком долго путешествовали в одиночку, дорогая. Ты не составишь мне компанию… на всю оставшуюся жизнь?

Она не успела сделать и шага, как ее счастье уже коснулось его. В следующий миг она уже обнимала его.

— На всю оставшуюся жизнь, любимый!