Кэйтлин Битнер Рот - Строптивая красавица

– О, я узнаю вас, молодой человек, – произнесла она.

– Я тоже сразу узнал вас, миссис Гатри, – сдавленным от волнения голосом промолвил Вулф.

Женщина покачала головой.

– Вы очень похожи на отца. Как две капли.

– Только вот рот мне достался от матери, – сглотнув, сказал Вулф, стараясь, чтобы его голос не дрогнул.

– Да, но вы унаследовали от нее больше, чем черты лица. В вас горит тот же огонь, который пылал в ней. Вы превратились в красивого мужчину. Человеку с такой внешностью трудно затеряться в толпе.

Ее взгляд скользнул по серьге с гранатом, висевшей в ухе Вулфа, и она вспыхнула. Вулф понял, что миссис Гатри узнала серьгу, принадлежавшую когда-то ее госпоже.

– Время пощадило вас, миссис Гатри, вы прекрасно выглядите, – промолвил Вулф, не зная, что еще сказать.

Ее губы беззвучно зашевелились. Некоторое время она молча смотрела на Вулфа, а потом широко раскрыла объятия. Вулф устремился к ней, забыв, что он уже не шестилетний мальчик, а взрослый мужчина. Вулф был на голову выше миссис Гатри, поэтому не она его, а он ее заключил в объятия. Старая служанка уткнулась лицом в его грудь и забормотала что-то нечленораздельное сквозь приглушенные рыдания.

Вулф думал, что образ Аланы потускнеет со временем в его памяти. Но мирное течение безмятежной жизни в Данмеглассе настраивало его на лирический лад и обостряло память. Он постоянно вспоминал Алану и спрашивал себя, вписалась бы она в окружающую обстановку. Жизнь в замке напоминала жизнь на ферме Старого Китайца. За одним исключением: здесь не было Аланы. И Вулф тосковал по ней.

Много времени он проводил с миссис Гатри. Они говорили о матери Вулфа, размышляли о том, что произошло в день убийства, обсуждали все детали, какие могли вспомнить, однако ни на йоту не приблизились к разгадке роковой тайны.

Вулф начал адаптироваться к высокогорью. Его гнев постепенно поутих, когда он лучше узнал местных жителей, которые с большим уважением отзывались о его деде. Его отношение к Мору изменилось. Вулф стал все чаще заглядывать в комнату деда.

Он говорил с Мором, хотя, конечно, это был монолог. Однако дед, похоже, оценил общительность и остроумие внука. Вулф заметил в его глазах выражение трогательной благодарности за участившиеся визиты.

Однажды Вулф зашел в комнату Мора во второй половине дня и заметил, что сиделка по имени Эдна спит сидя в кресле. Она явно пренебрегала своими обязанностями.

Вулф подкрался к ней и прорычал в ухо:

– Увижу еще раз, что вы спите на дежурстве, пеняйте на себя!

Эдна перепугалась до полусмерти, вскочила и заверещала с таким видом, как будто увидела дьявола.

Вулф отступил от нее. У девушки были глаза размером с блюдце. Она опрометью бросилась вон из комнаты.

– Нерадивую прислугу нужно держать в ежовых рукавицах, – сказал Вулф деду, подойдя к кровати. – Она, наверное, заболтала тут тебя до полусмерти, рассказывая всякие глупости, а ты не в состоянии был заткнуть ей рот.

Плечи деда дрогнули, Вулф наклонился над ним и увидел на его губах подобие улыбки. Вулф положил ладонь на руку деда и пожал ее.

– Думаю, ты на моем месте поступил бы точно так же, – промолвил он, и дед легонько сжал его руку в ответ. – Черт возьми! А мы ведь можем общаться!

Дед снова сжал его руку. Вулфу вдруг захотелось плакать – но теперь от радости. Он опустился в кресло, чтобы немного прийти в себя.

Вскоре дед заснул, а внук долго сидел рядом с ним потрясенный.

Угрюмые черные тучи плыли по небу, на котором уже всходила луна, когда Вулф возвращался в Данмегласс с охоты. Со ствола его ружья свешивалась связка куропаток.

– Вот, держите, – сказал он миссис Гатри, бросив дичь на стол в кухне.

– К вам тут приехали, – промолвила она с суровым видом.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал Вулф.

Миссис Гатри кивнула в сторону коридора.

– Сами посмотрите, но прежде снимите сапоги или, по крайней мере, почистите их.

Вулф недоуменно поднял брови, но подчинился. В глубине души он надеялся, что сейчас увидит Алану, поэтому быстрым шагом направился по коридору в зал. У двери он замешкался. До его слуха доносился приглушенный шум голосов. Пульс Вулфа участился.

Переступив порог, Вулф сначала увидел Медведя (такую кличку дали собаке, которую Вулф подарил Алане на Рождество), а потом Старого Китайца, сидевшего в кожаном кресле у камина. Сердце Вулфа бешено колотилось. Увидев его, пес заскулил. Старый Китаец молча кивнул, и Медведь бросился к Вулфу.

– Ты вырос, – промолвил Вулф, потрепав собаку, и направился к китайцу, который с невозмутимым видом потягивал портвейн.

У камина стоял Эйден с бокалом виски в руке. Остановившись перед наставником, Вулф поклонился.

– Вы привезли ее?

Старый Китаец кивнул.

Вулф налил себе виски и сел напротив, однако через секунду встал и подошел к камину. Он не мог сдержать своего волнения.

– Черт подери, не могли бы мы отложить разговоры до утра? – сказал Вулф и залпом осушил бокал.

Старый Китаец покачал головой.

– Где она? – нетерпеливо спросил Вулф.

– В вашей комнате, – ответил Эйден.

Вулф быстро поставил бокал на каминную полку и опрометью бросился вверх по лестнице.

Войдя в комнату, он замер и сурово посмотрел на Алану.

– Какого дьявола ты здесь делаешь?

Увидев, что на его скулах играют желваки, Алана испугалась. Подойдя к ней, Вулф схватил ее за плечи, и она уловила исходивший от него знакомый мускусный аромат. Ее охватило возбуждение.

Вулф впился в губы Аланы, заглушая ее всхлип, сорвал с нее плащ, а затем крепко обнял. Он сразу же почувствовал, как налилась ее грудь за время разлуки и округлился живот.

Вулф оцепенел.

Прервав поцелуй, он немного отстранился и заглянул Алане в глаза. Выражение его лица было непроницаемым. У Аланы упало сердце. Ее душил страх.

Вулф на мгновение прикрыл глаза. Его руки скользнули по ее груди и животу. Алану била дрожь. Запаниковав, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Но тут ярко-синие глаза Вулфа затопила нежность. Он осторожно смахнул слезу с ее щеки.

– Не плачь…

Вулф поцеловал мокрые ресницы Аланы. Она смотрела на него сквозь пелену слез.

– Я боялась, что ты возненавидишь меня, – пробормотала она.

– Возненавижу тебя? – переспросил Вулф и, подхватив ее на руки, понес на кровать.

Уложив Алану, он лег рядом и обнял ее.

Отчаянье и тоска, которые она испытывала в течение последнего месяца, сменились нежностью и страстью. Вулф провел кончиками пальцев по щеке Аланы и с улыбкой вгляделся в ее глаза. По его неровному дыханию она поняла, что Вулф взволнован. Он взял ее руку и прижался к ладони теплыми губами.

– Один бог знает, как я скучал по тебе.

– О, Вулф, а я думала, что…

– …что умрешь от тоски?

Она рассмеялась.

– Я хочу, чтобы ты чаще смеялась. Тебе это идет.

Их губы слились в жадном поцелуе. Алана растворилась в нем. Вулф распустил ее длинные густые иссиня-черные волосы и стал любоваться ими.

– Боже, какая ты красивая, – промолвил он с искренним восхищением и стал ласкать ее грудь.

Алана ахнула, когда его ладонь легла на округлившийся живот.

– Ты безумно привлекательна.

Вулф осыпал поцелуями ее лицо, шею и грудь. Рука Аланы смело скользнула вниз и стала расстегивать пуговицы на ширинке брюк, которые топорщились в паху.

– Господи, Алана, не делай этого! – испуганно воскликнул Вулф и схватил ее за запястье.

– Почему?

Его окрик привел Алану в смятение.

– Потому что я не контролирую себя сейчас. – Вулф перевернулся на спину и прикрыл глаза рукой. – Я не ожидал, что ты приедешь. Я не готов.

– Что значит не готов? – с недоумением спросила она.

– Я не смогу сдержать себя… Но нам нельзя рисковать здоровьем ребенка. Дай мне время подумать…

Алана приподнялась на локте.

– Все в порядке, Вулф. Для меня и ребенка нет никакого риска! – Она расстегнула рубашку Вулфа и поцеловала грудь. – Я поговорила с Селиной. Она сказала, что заниматься любовью опасно лишь в последний месяц беременности. Кстати, Селина предупреждала меня о том, что ты испугаешься…

– Господи, у вас, женщин, похоже, нет никаких секретов друг от друга, – пробормотал Вулф. – Вы обсуждаете самые сокровенные вещи!

Алана тихо засмеялась и начала расстегивать его брюки.

Вулф легонько прикусил мочку ее уха.

– Значит, ты уверена, что это безопасно?

– Абсолютно уверена.

Алана сняла с него рубашку и положила руку на пах.

– Я хочу доставить тебе удовольствие, – промолвила она и стала ласкать его восставшую плоть.

Вулф застонал. Отстранившись, он сбросил с себя последнюю одежду, а затем стал раздевать Алану, любуясь ее округлившимися формами.

– Господи, – пробормотал он, пытаясь расстегнуть крохотные пуговицы на спине. Но они отрывались одна за другой и падали на постель. – Как сложно устроена женская одежда! Чтобы ее расстегнуть и снять, требуется уйма времени!

Вулф нетерпеливо дернул за ворот, и пуговицы посыпались дождем на постель.

– Черт с ними, я куплю тебе новое платье, – пообещал он.

Алана взвизгнула, вцепившись в его плечо. Раздевшись, она обвила ногами талию Вулфа, и он вошел в нее.

– Как долго я мечтал об этом… – произнес Вулф.

Ее бедра двигались навстречу ему в немой мольбе дать больше огня и страсти. Мир вокруг нее потускнел, она отдалась на волю чувств. Ее тело дрожало, пятки впились в ягодицы Вулфа. Алана вдавливала его глубже в свое лоно. Для нее существовал сейчас только Вулф, его толчки и объятия были для нее единственным смыслом жизни. Сильные эмоции поглощали ее без остатка.

Вулф заснул, крепко обняв Алану, и поначалу ему снились сладкие сны, но потом снова одолели кошмары. На его глазах убили мать. Преступник, смутно отражавшийся в зеркале, задушил ее, а потом стал искать Вулфа. Его сердце бешено билось. Вулф проснулся в холодном поту. Перевернувшись на спину, он со стоном сбросил с себя одеяло.

– Вулф… – сонно пробормотала Алана.

– Тихо, все хорошо, – сказал он и крепко обнял ее. – Ты устала с дороги, спи.

Его рука скользнула по ее округлившемуся животу, и вдруг Вулф оцепенел, что-то вспомнив.

– Черт подери!

Он вскочил с кровати.

– Вулф! – воскликнула Алана и кинулись за ним. – Что с тобой?

Он рывком распахнул дверь, ведущую на балкон, и вышел на воздух. Алана последовала за ним. Он стоял, вцепившись в перила, и смотрел невидящим взглядом на полную луну. У Аланы упало сердце. Она не понимала, что с ним происходит. Приснился ли Вулфу кошмар или он разгадал ее тайну? Алана хотела все ему рассказать, но не успела…

– В ту ночь убили не только мою мать, Алана, – глухо промолвил Вулф.

– Ты уверен? Значит, была еще одна жертва? Кто же это? – спросила она, дрожа всем телом под плащом, который успела накинуть на плечи, прежде чем выйти на балкон.

Кровь гулко стучала у нее в висках.

– Проснувшись, я потянулся к тебе… мне захотелось крепче тебя обнять, – начал Вулф, и по спине Аланы пробежал холодок. – Но когда моя рука скользнула по твоему животу, что-то ожило в моей памяти, и я вспомнил последнюю ночь, которую провел с мамой. – Вулф повернул голову и посмотрел на возлюбленную. – Боже, Алана, моя мать была беременна!

Стон вырвался из ее груди, и она прижалась щекой к плечу Вулфа. Он крепко обнял ее.

– Я вспомнил: мама ждала, что отец вернется в середине февраля, к тому времени, когда должен был родиться мой братик или сестричка.

Алана пришла в ужас, ее била мелкая дрожь. Вулф встревожился, видя, что у нее зуб на зуб не попадает.

– Давай я уложу тебя в постель, дорогая. Ты простудишься.

Слезы текли по щекам Аланы. Вулф заботливо уложил ее в кровать.

– Что случилось? – спросил он, но она не готова была открыть ему правду сегодня.

– Мне так жаль тебя, – промолвила Алана.

Вулф оцепенел.

– Боже, – простонала она. – Я знаю, что ты не выносишь, когда произносят эти слова! Но теперь я понимаю, что чувствовали твои опекуны, когда вынуждены были повторять их. Они чувствовали себя беспомощными и не могли найти других слов.

Вулф поцеловал ее в лоб.

– Все хорошо, спи.

Обняв Алану, он гладил ее по голове до тех пор, пока она не уснула. Однако вскоре Алана проснулась и, не обнаружив рядом с собой Вулфа, встревожилась. Обойдя в темноте комнату, она убедилась, что брюк не было на том месте, где он их оставил, а вот рубашка все еще валялась на полу. Значит, Вулф был где-то неподалеку.