Джайлс бросил на брата недовольный взгляд.

— И ты туда же?

— Ты же никогда прежде не проявлял ни малейшего интереса к семейной жизни, — заметил Дэвид. — А сегодня я впервые от тебя услышал, что ты заинтересовался леди Минервой.

Едва сдерживая раздражение, Джайлс бросил в ответ:

— Но это вовсе не означает, что я никогда не задумывался о женитьбе.

Дэвид вздохнул.

— Послушай, Джайлс, я лучше других знаю, что женитьба на женщине с деньгами — вещь соблазнительная.

— Я не собираюсь жениться на Минерве из-за ее денег, черт возьми! Твой пример меня кое-чему научил.

Первая жена Дэвида, Сара, была богатой наследницей. Ее деньги спасли семью Мастерс, когда неудачные капиталовложения их отца серьезно повлияли на их финансовое состояние, однако эта женщина едва не погубила Дэвида. Слава Богу, у Минервы нет ничего общего с Сарой.

Несколько минут они шли молча. Джайлсу очень хотелось все рассказать брату, но он не мог этого сделать. Рейвенсвуд просил его помалкивать об их делах, но Джайлс и сам не хотел вовлекать в них семью и сообщать родным о своих связях с министерством внутренних дел. Не то чтобы Дэвид недостаточно благоразумен, но чем меньше ему известно, тем меньше вероятность того, что какая-то информация просочится туда, куда не следует. И тем меньше шансов на то, что кто-нибудь догадается, что на самом деле на пэров доносил Джайлс.

— Эй, подожди!

Погруженный в собственные размышления, Джайлс не заметил, что намного обогнал брата. Оглянувшись, он подождал, пока тот не подойдет к нему, слегка прихрамывая.

— Опять нога болит? — спросил Джайлс.

Дэвид кивнул.

— Я ездил сегодня верхом, — сказал он. — А после верховых прогулок нога всегда ноет.

В прошлом году Дэвид получил удар ножом, когда пытался спасти свою вторую жену от похитителя. Воспоминания о том, как близок к смерти был его брат, до сих пор бередили душу Джайлса. Это еще один пример того, почему человек не должен допускать, чтобы нелепые эмоции омрачали его мнение о других. Если бы Дэвид не бросился на помощь Шарлотте, а позволил полиции сделать свое дело, с ним бы ничего не случилось.

Джайлс фыркнул. Для мужчины жениться — это нормально, а вот влюбляться... каждый человек, который влюбляется, по сути, отдает себя в распоряжение женщины. И Джайлс скорее застрелится, чем полюбит.

Придя на следующее утро в Холстед-Холл, Джайлс, к собственному удивлению, увидел, что вокруг особняка все еще толпятся джентльмены, жаждущие прорваться на интервью к Минерве. Слуги не пускали их в дом, но почему-то их присутствие раздражало Мастерса. У него, по крайней мере, есть шанс заполучить ее. А у этих парней — ни единого.

Подойдя к массивным воротам, ведущим в первый внутренний двор, Джайлс подумал, что братья вполне могли запретить слугам пускать в дом и его. И нельзя их за это винить. Они же сказали, что обязательно потолкуют с ней, только вот интересно, что она им сказала? Наверняка правды от Минервы братья не услышали, но, и, не раскрывая всей правды, она могла наговорить им про него немало. К тому же после вчерашнего поцелуя Минерва могла и отменить их сделку.

Однако Минерва ждала его. На ней была широкополая шляпа с огромным количеством зеленых шелковых бантов и цветов, которые так хорошо гармонировали с ее мантильей цвета изумрудов.

Но пока Минерва шла к нему по персидскому ковру, Джайлс по выражению ее лица понял, что она чем-то обеспокоена. Миссис Пламтри сидела на стуле у камина — ей явно доставлял удовольствие тот факт, что Джайлс везет ее внучку на прогулку.

Мастерс поклонился обеим женщинам.

— Доброе утро, леди, — поздоровался он.

Минерва сердито взглянула на него.

— Не слишком-то хорошее начало, мистер Мастерс, — заявила она. — Я сказала: «В девять часов». А сейчас уже четверть десятого.

— Не груби, Минерва, — проворчала бабушка.

— Мистер. Мастерс опоздал, — стояла на своем Минерва. — А муж должен быть пунктуальным.

Странно, что она возмущается из-за небольшого опоздания, ведь они всего лишь отправляются на прогулку за город.

— Прошу прощения, — извинился Джайлс. — У меня были срочные дела.

— Не обращайте на нее внимания, — сказала миссис Пламтри. — Брат расспрашивал ее вчера вечером о вас, вот она и нервничает с тех пор. — Она посмотрела ему в глаза. — Братья считают, что вы уже некоторое время поддерживаете дружеские отношения.

— Они сказали, что вы сами говорили им об этом, — добавила Минерва, выразительно вскинув бровь. — Понятия не имею, с чего вдруг это пришло вам в голову. Я им сообщила, что мы лишь однажды танцевали вместе, но им уже было это известно.

— Стало быть, ты не рассказала им о наших многолетних тайных встречах? — с усмешкой спросил Джайлс. — О замке в Инвернессе, куда я тебя возил, чтобы там тебя домогаться? О ночах в Венеции? О нашем тайном бегстве в Испанию?

— Очень интересно, мистер Мастерс, — улыбнулась миссис Пламтри. — Полагаю, моя внучка даже не догадывается, что вы намекаете на эпизоды из ее собственных книг.

Минерва оторопело посмотрела, на бабушку.

— А как вы-то догадались, что это эпизоды из моих книг, бабушка?

Миссис Пламтри засопела.

— Я же умею читать, девочка моя. И похоже, мистер Мастерс — тоже, несмотря на то, что твои братья не проявляют интереса к твоим книгам. Кстати, раз уж речь зашла о твоих братьях... Странно, что они отправились в манеж, а не остались дома, чтобы помешать вашей поездке.

Заморгав, Минерва произнесла:

— Меня это тоже удивило. — И, взяв Мастерса под руку, она потянула его за собой. — А это означает, что мы должны поскорее уйти, прежде чем они вернутся и помешают нам.

— Я вас провожу, — сказала бабушка.

Как только они вышли на дорогу, стало понятно, почему миссис Пламтри отправилась с ними.

— Отличная у вас карета, мистер Мастерс, — промолвила она, окинув взглядом его сверкающий двухколесный парный экипаж черного цвета. — И пара таких великолепных лошадей. Должно быть, все это стоило немалых денег.

Услышав этот намек на его финансовое состояние, Мастерс улыбнулся.

— Вы удивлены тем, что я его купил, — сказал он. — А откуда вам известно, что я не выиграл его в карты?

— Внуки говорили мне, что вы очень редко выигрываете, — объяснила миссис Пламтри.

— Но я все-таки обзавелся этим чудесным экипажем и лошадьми, — спокойно произнес Джайлс. — Стало быть, либо я мог приобрести все это на собственные заработки, либо я проигрываю не так часто, как считают ваши внуки.

— Либо ты французский шпион, — с неприятной улыбкой договорила Минерва.

Миссис Пламтри засмеялась.

— В нашей семье никогда не было шпионов, — сказала она. — Хотя, насколько я помню, твой отец как-то говорил, что к нам в гости захаживает один — сэр Фрэнсис Уолсингем, который каких только предательств не совершал ради королевы Елизаветы. — Она нахмурилась. — Боже мой, кажется, я спутала его с вице-адмиралом, который останавливался в Холстед-Холле, когда бежал от Кромвеля. Его звали Мейн-как-то-там... Господи, или я думаю об известном генерале? Как его звали?

— Бабуля! — укоризненно проговорила Минерва.

— Ох, простите меня! Я вовсе не хочу вас задерживать. — Она махнула рукой в сторону экипажа. — Поезжайте! Развлекайтесь!

— Так мы и сделаем.

Сказав это, Минерва поставила ногу на ступеньку.

Джайлс поспешил подсадить ее. Она чуть не споткнулась, торопясь поскорее сесть. И ему бы это даже польстило, если бы не странное выражение лица Минервы — казалось, она заранее рассчитала каждое движение, каждый шаг. Скорее всего, она что-то задумала, и это «что-то» ему не понравится. Уж слишком Минерва напоминает кошку, охотящуюся на канарейку.

Минерва похлопала ладонью по сиденью рядом с собой.

— Ну что, мы едем или нет? — спросила она нетерпеливо.

Усевшись на место, Джайлс забрал поводья у своего кучера, дождался, пока молодой человек запрыгнет на запятки, и пустил лошадей вперед. Миссис Пламтри помахала им вслед, а затем вернулась в дом.

Когда экипаж катил по подъездной аллее, Джайлс бросил на Минерву вопросительный взгляд. Казалось, ее платье придумано специально для того, чтобы он сошел с ума от страсти. Все эти мелкие завязочки лягушачьего цвета — ему так хотелось развязать их. А лиф платья был словно нарочно скроен таким образом, чтобы он думал только о том, как бы заглянуть под корсет и увидеть скрытые под ним сокровища.

Как только экипаж выехал на дорогу, Джайлс хотел было свернуть налево, но Минерва остановила его, положив ладонь ему на руку.

— Нет, давай поедем другим путем, хорошо?

— Там не очень удобно ехать, — прищурившись, промолвил Джайлс.

— Да нет же, все в порядке, — заверила его Минерва, кокетливо потупив взор.

Джайлс ждал, что будет дальше. Она хорошо понимала, как на него действуют подобные уловки. Минерва явно намеревается обольстить его и даже воспользоваться этим.

— Ты хочешь поехать в какое-то определенное место, Минерва? — спросил он.

— Вообще-то нет... Просто я... предпочитаю другую дорогу, — ответила она.

Мастерс ей не поверил, но направил лошадей туда, куда ей хочется. Он будет слушать ее некоторое время — до тех пор, пока не поймёт, что за игру затеяла Минерва. Они свернули направо.

Удовлетворенно улыбнувшись, Минерва откинулась на спинку сиденья.

— А теперь объясни-ка мне, Джайлс, что заставило моих братьев задавать мне вчера вечером вопросы, причем произошло это после разговора с тобой?

— Я им сказал, что нас связывает гораздо больше, чем они предполагают, — ответил он.

Оглянувшись на лакея, Минерва тихо продолжила:

— Разве ты не боишься, что я расскажу им правду о ночи на маскараде?

— Нет.

— Это почему же?

Мастерс пожал плечами.

— Потому что это будет расходиться с твоей целью, а ты — человек практичный, — заявил он.

— Практичный?! Знаешь что, если ты вздумал польстить мне, то нашел не самый лучший способ!

Джайлс продолжал все так же тихо. Конечно, грум едва ли услышит их разговор за стуком колес, но рисковать ни к чему:

— Ты сказала, что это будет притворная помолвка. Но ты ни словом не обмолвилась о том, что я должен буду прилагать какие-то усилия, чтобы льстить тебе.

Она засмеялась.

— Неужели это так трудно?

— Разумеется. — Он обвел лошадей вокруг резкого поворота. — Ты же писательница и наверняка ждешь от меня изысканных комплиментов. Но вчера мне пришлось разбираться с членами твоей семьи, а сегодня чуть ли не с самого рассвета готовиться к предстоящему суду, чтобы выполнить твое желание и вовремя успеть к тебе, так что у меня просто не было возможности подготовиться к тому, чтобы говорить приятные слова.

Минерва внимательно смотрела на дорогу, словно высматривая там что-то.

— Мне казалось, что все барристеры обладают врожденной способностью произносить витиеватые речи, — заметила она.

— Очень хорошо. — Джайлс откашлялся. — Леди Минерва, вы обвиняетесь в попытке нарушить мирную жизнь уважаемого барристера. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Минерва лукаво покосилась на него.

— Это едва ли можно назвать речью, — сказала она.

— Однако это единственный способ произнесения витиеватых речей, который известен нам, барристерам.

— Я не виновата.

— Но у меня есть огромное количество доказательств, позволяющих утверждать обратное. Прежде всего, вы пишете обо мне книги.

— В вашем случае это доказательство неуместно, сэр. Я писала их не для того, чтобы нарушить ваш покой, мне и в голову не приходило, что вы будете читать мои книги. Я писала их только для того, чтобы удовлетворить собственную прихоть. А вы мне подсовываете свои доказательства. — Она наклонилась вперед. — Мы не можем ехать быстрее?

Джайлс не стал делать ничего, чтобы увеличить скорость. Если она хочет получить от него что-то, то должна попросить об этом.

— У меня есть и другое доказательство, — сказал он. — Ты использовала меня для того, чтобы бороться с собственной бабушкой.

— Но я делаю это не для того, чтобы нарушить твой покой. — Ее глаза замерцали, когда она устремила на Мастерса негодующий взгляд. — Просто так уж случилось, что я воспользовалась подходящим случаем. Не имея истинных доказательств моего намерения совершить преступление, ты очень быстро проиграешь дело.

— Вижу, ты неплохо знаешь юриспруденцию, — проговорил Джайлс. — Но тебе следовало бы знать, что я никогда не берусь за дело, если не уверен, что выиграю его. — Он наклонился к ней и произнес: — Мое первое доказательство состоит в том, что ты нарочно так оделась сегодня утром, чтобы соблазнить меня, ведь это платье удачно подчеркивает все достоинства твоей соблазнительной фигуры. Ты нарумянилась, хотя обычно этого не делаешь. Я никогда не видел на тебе украшений, а сегодня в ушах у тебя поблескивают жемчужные серьги, которые так чудесно гармонируют с кремовым оттенком твоей кожи, а золотые браслеты заставляют обратить внимание на твои хрупкие запястья. Все это вместе служит весомым доказательством того, что ты намеренно нарушаешь мой душевный покой.