Сабрина Джеффрис - Строптивая наследница

Давний гнев подкатывал к горлу Джайлса.

— И у вас хватает наглости шантажировать меня после того, что вы сделали с моим отцом...

— Ваш отец сам сделал это с собой, — перебил его Ньюмарш. — Ему следовало быть осторожнее. Но он никогда не мог отказаться от рискованных капиталовложений, не так ли?

Джайлс весь кипел, но ответить ему на это было нечего: барон говорил правду. И хотя именно Ньюмарш предложил его отцу вступить в рискованное дело, которое состряпал Салли, отец сам принял решение о том, чтобы вложить туда деньги.

— Не знаю, сумею ли я убедить Рейвенсвуда, — произнес Джайлс. — И даже если он сам согласится, его начальство может не дать разрешения. Британское правительство строго придерживается правила никогда не идти на поводу у шантажистов.

— В таком случае вам остается надеяться лишь на то, что ради вас они изменят своим принципам, — заявил Ньюмарш. — Если они этого не сделают, в каждой английской газете появится рассказ о том, что же на самом деле случилось с сэром Джоном Салли. Полагаю, вам этого не захочется.

Джайлс бросил на него ледяной взгляд.

Ньюмарш продолжал:

— Вы это устроите, потому что перед вами будущее, которое вы захотите обезопасить. У меня будущего нет. И то, о чем я прошу, — это всего лишь некоторое неудобство по сравнению с тем, что вы со мной сделали.

— Я сделал?! Вы хотите сказать, что я не дал вам погубить еще чью-то жизнь ради того, чтобы получить свою долю пирога из преступных доходов Салли? — Его голос зазвенел от гнева. — Убедился в том, что этого сукиного сына повесили за то, что он обманул сотни людей и вытянул у них все их деньги?! Без этих документов его не удалось бы привлечь к ответственности, а уж вы точно не донесли бы на него.

На лице Ньюмарша не было и следа раскаяния.

— Верно, — кивнул он. — Но я сожалею лишь о том, что не спрятал его подальше от таких, как вы. — Барон откинулся на стуле. — Скажите, как, по-вашему, адвокатура отреагирует на обвинение в том, что один из ее адвокатов помогал правительству, незаконно добыв доказательства?

При одной мысли об этом Джайлса затошнило. Он встал.

— Я сделаю все, что смогу, — промолвил Джайлс. — Это все, что я могу вам обещать.

Когда он уже повернулся, чтобы уйти, за его спиной вновь раздался голос Ньюмарша:

— Насколько я понял, у вас молодая жена.

Шею Джайлса словно льдом сковало. Он медленно оглянулся на барона.

— Она к этому никакого отношения не имеет, — сказал он.

— Должен заметить, что ее отношение к вам изменится, если она увидит в газетах сообщение о том, что на самом деле представляет собой ее супруг.

Ньюмарш прав. Как Минерва переживет то, что его репутацию поставят под сомнение, что все усомнятся в его адвокатских достижениях и что каждое его движение будет тщательнейшим образом отслеживаться прессой? Однажды она уже пережила подобный скандал. И он не сможет попросить ее сделать это во второй раз.

— Вы уже все мне сказали, Ньюмарш, — кивнул Джайлс. — Я сделаю все, что смогу.

Только выйдя из отеля, Джайлс понял, насколько ненадежна его позиция. Он выкрал бумаги еще до того, как начал работать на министерство внутренних дел. Изнывая от желания отомстить — и найти способ хоть как-то наладить собственную пропащую жизнь, — он действовал слишком быстро. Для него цель оправдывала средства.

К сожалению, далеко не все могут его понять. Джайлс не солгал Ньюмаршу о политике правительства, касающейся шантажа: вполне возможно, что члены кабинета не захотят выполнить требования барона. И тогда Джайлсу придется дать им что-то в обмен на их сговорчивость.

А они хотят от него одного — чтобы он продолжил работать информатором.

Всю дорогу в гостиницу он ругался последними словами. Он не хочет возвращаться к этому, черт побери! Он хочет сам распоряжаться своей жизнью. Хочет иметь будущее!

Если Минерве станет известно о том, что рискованные действия, которые он совершил восемь лет назад, могут погубить их жизнь, она перестанет ему доверять. Да и его семья — тоже. Все перестанут ему доверять. И он снова превратится в неудачника, непутевого второго сына. Но он не хотел этого. Слишком много Джайлс работал для того, чтобы все это осталось в прошлом.

Впрочем, возможно, ему повезет и правительство проявит гибкость.

А если нет?

Рейвенсвуд говорил, что он нужен им до такой степени, что они готовы дать ему какие-то политические блага. Джайлс точно знал, каких именно благ он хочет, даже если это означает пойти на поводу у шантажа Ньюмарша. Но тогда ему придется снова работать с Рейвенсвудом.

Дьявольщина!

Все еще кипя от гнева, Джайлс ворвался в отель «Бурбон» и не заметил хозяина, который зачем-то попытался привлечь его внимание. Взбежав вверх по лестнице, он сбавил шаг и пошел вперед крадущимися шагами — такими, какими ходил, добывая информацию. Труднее было бесшумно отпереть дверь, но ему удалось и это.

И тут он с ужасом увидел, что Минерва не спит: она сидела в постели и читала. Оставалась лишь слабая надежда на то, что она просто ждет его. Но когда Минерва отложила книгу и с тревогой посмотрела на него, Джайлс понял, что и эта надежда пропала.

— Где, черт возьми, ты пропадал? — спросила она, глядя на него, как на предателя.

Мастерс попал в беду.

У Минервы засосало под ложечкой, когда она смотрела на то, как Джайлс снимает сюртук и вешает его спинку стула.

— Так что ты мне скажешь? — спросила она. — Я спустилась в общую комнату, но тебя там не оказалось.

Руки Джайлса, расстегивающего в этот момент пуговицы на жилете, замерли.

— Вижу, ты по-прежнему мне не доверяешь, — проговорил он.

— Это не имеет никакого отношения к доверию. Я тоже не могла заснуть и подумала, что мы можем вместе выпить вина.

Полуправда застряла у нее в горле. Заставив себя продолжать, Минерва постаралась говорить не таким тоном, каким обычно разговаривают с мужьями сварливые жены.

— Но тебя в гостинице не было.

Сняв жилет, Джайлс с деланной аккуратностью повесил на стул и его.

— Вино не помогло, поэтому я вышел прогуляться, — солгал он.

Хорошее объяснение, если не считать одного...

— Хозяин сказал, что он вообще не видел тебя в общей комнате, — сообщила Минерва. — Он считал, что ты все еще наверху. — Джайлс молчал, и она тихо добавила: — Ты обещал больше не лгать мне.

— Я и не собираюсь этого делать! — воскликнул он. — Только не задавай мне вопросов о тех делах, которые тебя не касаются.

Кинжал обиды вонзился в нее так быстро, что Минерве понадобилось несколько мгновений, чтобы отреагировать на его слова. И лишь потом она ощутила жгучую боль.

— Понятно, — прошептала она.

Повернувшись на бок, она положила книгу на туалетный столик, а затем натянула одеяло до подбородка.

Тихо выругавшись, Джайлс подошел к кровати.

— Черт возьми, Минерва, прости, пожалуйста. Я вовсе не хотел обидеть тебя.

— Так что же ты хотел сказать?

Она пыталась совладать с дрожью в голосе, но Джайлс не отвечал, и попытки Минервы оказались безуспешным. Она повернулась к мужу, чувствуя, что кинжал поворачивается у нее в груди.

— Ты... ты был с женщиной?

— С женщиной?! — оторопев, переспросил Джайлс. — Господи, нет, конечно! Я бы никогда так не поступил с тобой.

Он с такой искренностью промолвил это, что Минерва поверила ему.

И все же, когда он приблизился к кровати, его глаза были полны отчаяния.

— Мне нужно было заняться одним делом, — сказал Джайлс. — Но я не хотел, чтобы ты подумала, что эта поездка... что мы приехали сюда...

— Не только из-за нашего медового месяца, — договорила за него Минерва.

— Да, именно так! — Быстро сбросив с себя остатки одежды, он лег в постель рядом с ней. — Это все. Клянусь тебе.

— И как же зовут это дело? — спросила Минерва, не сводя с него глаз.

На его лице появилось холодное выражение. Все еще пряча от нее глаза, он приподнялся, чтобы задуть свечу.

— Я уже сказал, что к тебе оно не имеет никакого отношения.

— Знаешь что? — сказала Минерва, тщетно пытаясь найти хоть какую-то точку опоры. — Думаю, ты прав. Пожалуй, не стоит вообще задавать тебе каких-то вопросов, так безопаснее. По крайней мере, мне не придется выслушать очередного потока лжи.

— Дорогая, прошу тебя... — начал было Джайлс, обнимая ее за талию.

— Не прикасайся ко мне! — шепотом остановила она. — Только не сейчас.

Минерва снова повернулась к мужу спиной, пытаясь сдержать слезы. Так они и лежали, молча, в темноте. Она ощущала на спине жар его дыхания, чувствовала, как его взор прожигает ее, но не хотела сейчас с ним близости.

Через некоторое время, когда дыхание Джайлса стало ровным, Минерва почувствовала, что гнев вновь закипает в ней. И как только он может спать, когда в их отношениях образовалась трещина? Ее сердце разбито, а ему наплевать. Впрочем, когда Джайлса волновало, что он разбивает ей сердце?

Заснуть она не могла. Оставалось сделать одно. Выскользнув из постели, Минерва зажгла свечу и устроилась на стуле у окна. Затем взяла свою записную книжку и облизнула кончик карандаша. Слова заплясали у нее в голове, складываясь в куски текста — о судебном процессе, о ее утренней прогулке с Джайлсом, о том, как она чувствовала, что сердце разрывается у нее в груди.

Минерва медленно принялась писать.

В первые две ночи с Минервой Джайлс спал как пьяный. Пьяный от удовольствия лежать с ней в одной постели, от тепла ее тела, которое он держал в своих объятиях, — да вообще от того, что они теперь вместе и она чувствует себя спокойно и уютно рядом с ним.

Но не в последнюю ночь. Он проснулся около двух часов ночи и увидел, что в комнате горит свеча. Джайлс помнил слова Минервы о том, что она иногда ночью встает для того, чтобы заняться своей книгой, поэтому старался не шевелиться и молча слушал тихий шорох карандаша, летающего по бумаге.

Джайлс покосился на Минерву, а затем осторожно выбрался из постели. Не будет ничего плохого, если он заглянет в блокнот. По крайней мере, он будет знать, как вести себя дальше.

Джайлс, крадучись, подошел к столу и открыл блокнот. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы разобрать ее ужасный почерк, прежде чем он начал читать.

«Дорогой читатель, в жизни женщины бывают мгновения, когда...»

— Что ты делаешь? — вдруг вскрикнула Минерва, приподнимаясь в постели...

Черт возьми, она так чутко спит! Повернувшись, он встретился взглядом с глазами жены.

— Мне просто было любопытно...

— Отдай тетрадь! — Вскочив с кровати, она отобрала блокнот у Джайлса и прижала к груди, как ребенок — игрушку. — Ты не имеешь права!

— Почему? — проворчал Джайлс. — О чем ты сейчас пишешь?

— К тебе это не имеет никакого отношения, так что не беспокойся. — Она смотрела на него покрасневшими от слез глазами, и Джайлс почувствовал себя виноватым. — Если ты можешь что-то скрывать от меня, то и я могу.

— Я не хотел огорчать тебя. Если ты не хочешь, чтобы я читал то, что ты написала, я не стану этого делать.

Минерва вышла из-за ширмы в сорочке, панталонах, чулках и незашнурованном корсете. Гордо подняв голову, она посмотрела на мужа.

— Ты можешь помочь мне с корсетом? — спросила она. — Платье я, кажется, смогу надеть сама.

Сухо кивнув, он сделал то, о чем она просила. Но находиться с ней в натянутых отношениях было для него сущей пыткой. Джайлсу безумно хотелось поцеловать ее в шею, зарыться лицом в ее волосы, пробежать руками по ее телу, которое он уже успел изучить. Он так хотел заняться с ней любовью, хотя и подозревал, что сейчас для этого не самый лучший момент.

В этом-то и беда. Впервые за много лет он не знал, как себя вести. Может, попробовать развеселить ее? Или соблазнить?

Судя по тому, как Минерва отшатнулась от него, когда он зашнуровал ей корсет, соблазнить ее сейчас ему не удастся… Лучше подождать, пока ее настроение переменится. Не может же она вечно злиться на него.

«Нет? После того как ты в первый раз разозлил ее, она держала тебя на расстоянии целых девять лет».

Джайлс поморщился. Тогда все было по-другому. Тогда они не делили одну постель на двоих. Она успокоится. Должна успокоиться.

Супруги молча оделись, не забывая о том, что должны уже скоро подняться на борт пакетбота. Джайлсу не терпелось вернуться в Лондон и узнать, что Рейвенсвуд скажет по поводу Ньюмарша.

По крайней мере, в Лондоне ему не придется что-то от нее скрывать: он всегда включал встречи с Рейвенсвудом в свое рабочее расписание. Вечером он отправит ему записку, а поутру уже сможет увидеться с ним.