Неловко кивнув Констанции, поспешно вышла с балкона и бросилась в свою комнату, убеждая себя, что сестра Хита не прервала ничего особенного. Она и Хит не испытали некую связь, которая выходила за рамки приличествующего для двух убежденных противников брака. Порция определенно не хотела продолжения… не хотела знать, что произошло бы дальше, если бы не вмешательство Констанции.

* * *

Хит смотрел на дверь балкона, дивясь боли в груди… почти такой же отчетливой, как напряжение в бриджах.

– Хит? – произнесла Констанция угрожающе низким голосом. – Чем это ты тут занимаешься?

– Ничем, – ответил он, все еще глядя вслед Порции.

Сестра подошла ближе.

– Тогда что ты здесь делаешь? С ней? Это неразумно. Совсем неразумно. Тебе меньше всего надо, чтобы кто-нибудь застал тебя наедине с внучкой вдовствующей герцогини Дерринг. Бабушка вцепится в тебя, и тогда ты уже не сможешь увильнуть от женитьбы.

– Я знаю.

О да, он прекрасно это знал. Однако никак не мог удержаться на расстоянии, во всяком случае хоть какое-то продолжительное время. Два дня он провел вне дома, но мысли его были полны ею.

– Я просто… – Голос Хита дрогнул, он потер затылок.

– Что?

Опустив руку, решился высказаться прямо:

– Невероятно, однако она утверждает, что не хочет выходить за меня. И кажется, я ей верю.

Констанция язвительно рассмеялась.

– Конечно же хочет. Что, по-твоему, она здесь делает? Дерринги отчаянно нуждаются в деньгах. Иначе зачем бы они хотели породниться с Мортонами?

Хит кивнул. Но он не был в этом так уж уверен. Порция не вела себя подобно нацеленной на замужество девице. Взять хотя бы то, как она смущалась в его присутствии. Она сторонилась его. Женщина, которая намерена заполучить его, так себя не вела бы. Хотя, с другой стороны, возможно, это уловка.

Может ли она быть такой искусной соблазнительницей? Возможно ли, что она затеяла большую игру, с тем чтобы распалить его аппетит? Если это уловка, то, черт побери, она сработала. Теперь его внимание всецело было отдано ей. И это еще одна причина избегать леди Порции. Но вот он стоит и глядит ей вслед, словно какой-нибудь влюбленный молокосос.

– Ее семья испытывает нужду, – вновь напомнила Констанция. – Она здесь с одной целью, и эта цель – брак. Не попадись в ее ловушку.

– Не попадусь.

Констанция внимательно всмотрелась в лицо брата.

– Хит, я знаю, тебе будет неприятно это услышать, но я вижу, как ты на нее смотришь…

– Констанция, – перебил он ее, утомленный этим разговором. – Не беспокойся. Нет женщины настолько соблазнительной, чтобы я забыл о том яде, который течет в нашей крови.

Не проходило и дня, чтобы он об этом не вспоминал. Да и не так-то просто было выбросить из памяти воспоминание об отце в припадке безумия.

– И даже если бы я мог, то все равно не женился бы.

Его сестра медленно кивнула.

– Конечно. Ты понимаешь это как никто. Жаль только, что Мина не понимает.

– Она слишком молода для этого, – вздохнул Хит, думая: вероятно, таким и является счастье. Жить без воспоминаний о горьких жарких спорах, о криках и обидных словах, разносящихся по всему дому. Жить, не помня звонкого звука пощечины и тихого вскрика матери. Какое же это блаженство! – Будь она постарше, может, для нее это было бы так же важно, как для нас.

– Я почти завидую ей из-за того, что она ничего этого не помнит, – пробормотала Констанция, повторив его мысли.

Неведение. Благословенное неведение. Да, поэтому Хит завидовал своей младшей сестре. Испытывал зависть к ее снам, не окрашенным ни прошлым, ни ужасающим осознанием того, что их ждет в будущем. Если бы только он мог быть таким же спокойным! Тогда, возможно, попробовал бы на вкус губы женщины, мысль о которой не давала ему заснуть по ночам.

Глава 11

Делла вздохнула и с глухим стуком закрыла бухгалтерскую книгу. Обычно женщина работала дольше. Как правило, ей нравились однородные ряды чисел и она находила успокоение в монотонной работе. Так могли незаметно проходить часы. Вот только сегодня ей никак не удавалось сосредоточиться.

Закрыв глаза, она поставила локти на стол и потерла лоб. По правде говоря, мысли ее витали в другом месте уже не первый день. С той самой минуты, когда Хит ушел от нее… и от ее постели.

По своему опыту она знала, что это могло означать лишь одно. Ее первый муж был хроническим бабником. Угасание интереса к ней всегда указывало на то, что у него появилась новая женщина. Мужчины – рабы плоти. Возможно, Хит еще и не уложил ту леди Порцию в постель, но это лишь вопрос времени. И не важно, что его разум требовал сопротивляться желаниям, ведь тело жаждало им поддаться. Быть может, этого желало даже его сердце.

Она уронила руки на стол и посмотрела вокруг, на элегантно обставленный кабинет. Вдовий дом был ее любимым местом, пристанищем, о котором дочь обычного рыбака из Скарборо не могла и мечтать. Она подумывала провести в нем остаток своих дней. Делла не хотела снова выйти замуж и похоронить очередного мужа. Во всяком случае, имея этот прекрасный дом. И Хита в постели.

Ее передернуло. Не желая думать о расставании с Хитом, женщина оттолкнулась от большого письменного стола из красного дерева. Из-за ее резкого движения одна из бухгалтерских книг соскользнула и задела стопку книг в дальнем конце стола. Три тома в кожаных переплетах полетели на пол, за ними с глухим стуком последовали латунные подставки.

Делла обошла стол, собираясь поднять их и надеясь, что с книгами ничего не произошло. Они принадлежали отцу Хита и занимали этот угол стола с тех пор, как она поселилась во вдовьем доме.

Наклонившись, женщина подняла тяжелые книгодержатели и поставила их на стол. Потом взяла первые два тома. Последний лежал в нескольких футах, и, похоже, пара страниц вывалилась из переплета.

– Черт, – пробормотала она, подползая к книге на коленях.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не страницы вывалились, а записка, которая лежала между ними. Делла вытащила сложенный лист пергамента. Пожелтевшая от времени бумага захрустела у нее в пальцах. Развернув листок, женщина увидела элегантный женский почерк. Ее взгляд скользнул вниз, к концу послания. Там стояла четкая подпись. Сердце подпрыгнуло в груди Деллы, взгляд метнулся в верхнюю часть письма, к началу. Тяжесть наполнила ее грудь и начала разливаться по всему телу с каждым жадно прочитанным словом. От важности этой записки мысли у нее в голове закружились хороводом.

Она поднялась на ноги, дрожавшие так же, как дрожала рука, что сжимала письмо. Пергамент сморщился, хрупкий, как осенний лист, в ее побелевших пальцах.

Она прошла из одного конца библиотеки в другой и обратно, покусывая нижнюю губу. Наконец остановилась перед камином и долго смотрела на пляшущие языки огня, размышляя о послании двадцатилетней давности, крепко зажатом в ее руке… и о том, чем обернется ее находка для Хита. О том, чем она обернется для нее.

Отчаянно качая головой, Делла движением запястья бросила письмо в огонь.

– Прости меня, Хит, – пробормотала она, глядя, как бумага воспламеняется, сворачивается и наконец исчезает в извивающемся огненном гнезде.

* * *

– Вы сокровище, просто сокровище, – тараторила Мина, чуть ли не волоча Порцию за собой по коридору.

Та ускорила шаг, стараясь не отставать.

– Как вам это удалось, скажите на милость? – спросила Мина. – Обычно я вижу достойных джентльменов в церкви, и Констанция вечно меня утаскивает, прежде чем я успеваю поговорить с ними.

Порция пожала плечами.

– Не так уж трудно было убедить вашу бабушку. Леди не производит впечатления человека, который может отказать себе в удовольствии общения с людьми. Да еще в ее собственном доме. Тем более, когда она идет на поводу у внука. Как бы он ни важничал. Леди Мортон сама кого хочешь поставит на место.

– Верно, хотя гнева Хита лучше избегать, – добавила Мина. – Последний случай это хорошо показал, – пояснила она с содроганием.

– Последний случай?

Мина широко открыла глаза.

– О, это было страшно. Бабушка устроила обед с мистером Хамфри, чтобы свести Хита с его дочерью.

– И что случилось?

– Хит, как всегда, вел себя вызывающе. С порога накинулся на мистера Хамфри… Вы же знаете, мистер Хамфри был у нас приходским священником.

Порция не знала этого, но кивнула, чтобы Мина продолжала.

– Викарий и его дочь сбежали, даже не дождавшись десерта. На следующий день они вообще уехали из Йоркшира.

Порция ошеломленно покачала головой. Хотя удивляться не стоило. Хит показал себя настоящим мерзавцем.

– Поразительно, что вообще находятся такие семьи, которые хотят выдать своих дочерей за него. – Сказав это, она поежилась, сразу же пожалев о своих словах. Конечно же, такие семьи есть. Ее семья – одна из них.

Как будто прочитав ее мысли, Мина ответила:

– Безусловно. Разве ваша семья не этого хотела?

Порция угрюмо кивнула.

Мина покосилась на нее.

Порция сглотнула комок в горле, стараясь ничем не выдать своих чувств. Не имея желания обсуждать отчаянные попытки членов своей семьи избавиться от нее, она заставила себя изобразить веселость, которой на самом деле не чувствовала, и вернулась к предыдущему вопросу Мины:

– Убедить вашу бабушку устроить сегодня небольшой прием, в сущности, было довольно просто. Я всего лишь упомянула, что хотела бы познакомиться с кем-нибудь из ваших соседей.

Мина усмехнулась.

– Ну, бабушка не случайно выбрала для этого вторник. Умный ход. Констанция по вторникам ездит в сиротский приют в Локсли и возвращается поздно. До раннего вечера ее не будет.

Действительно, умный ход. Леди Мортон благоразумно организовала чаепитие втайне от внука и Констанции.

Порция даже не знала, восхищаться ею или бояться еще больше.

Не то чтобы этот чай являлся таким уж серьезным событием. Среди соседей лишь трое подходили по чину и могли быть приглашенными. Когда Мина и Порция вошли в гостиную, вся троица встала: приходской священник Хэтли, тучный и жизнерадостный; сквайр Милтон, вдовец средних лет, моргавший по-совиному, как будто не понимал, где находится; и барон Уитфилд. Порция оценивающе осмотрела последнего, посчитав, что для Мины это самый подходящий вариант. Молодое лицо его обрамляли мягкие соломенно-желтые волосы и бачки чуть более темного оттенка. Выражение глаз указывало на вежливый интерес. Интерес, как она вскоре поняла, направленный только на нее.

– Не хотите ли еще кекса, леди Порция? – спросил он, протягивая тарелку с булочками и кексами.

Порция посмотрела на те три, которые уже занимали почти все ее блюдце.

– Нет, спасибо.

Мина с готовой улыбкой потянулась к тарелке.

– А я с удовольствием… – Голос ее оборвался, когда Уитфилд поставил тарелку обратно на поднос, даже не взглянув на девушку. Рука Мины застыла в воздухе, лицо залилось смущенным румянцем.

Порция посмотрела на барона. Ему явно не приходило в голову, что можно проявить хотя бы благодарность по отношению к представительнице семейства Мортонов.

И у мистера Мильтона манеры были не намного лучше. Если он и переставал моргать, то лишь для того, чтобы вовлечь ее или графиню в разговор. Мину он игнорировал полностью.

Порция же, наоборот, стремилась отвести от себя их внимание, для чего пустила в дело свой запас самых нудных тем для разговоров. Однако ничто не могло отпугнуть барона. Его даже заинтересовало огородничество древних кельтов – тема, которая всегда заставляла потенциальных женихов прятаться в кусты.

– Не могу выразить, как я счастлив, что вы избрали для посещения нашу тихую заводь, миледи, – вставил барон Уитфилд, когда она, произнося диатрибу[7], ненадолго замолчала, чтобы перевести дух, и это был единственный признак того, что он, похоже, не против сменить тему. – Но вам здесь, должно быть, безумно скучно.

– Наоборот. Мортоны – чудесные хозяева. – Порция улыбнулась Мине, и та тоже ответила ей бледной улыбкой. – Леди Мина особенно прелестна. Я даже в городе не встречала таких интересных собеседников.