Софи Джордан - Строптивый и неукротимый

– Неужели вы говорите это серьезно? – пробормотал он, обводя ее взглядом всю с головы до ног, будто впервые увидел.

– Вообще-то да. – Порция быстрее начала ходить взад-вперед. – Мужья диктуют женам, какие места посещать, как одеваться, что им читать, есть, на какие темы разговаривать. – Она остановилась и передернула плечами. – Нет уж, спасибо.

Лорд рассмеялся, звук этого смеха отчетливо дал ей понять, что он глумится над ее самым большим страхом.

– Никогда не видел, чтобы в браке жилось именно так.

Порция остановилась и уперла руки в бока.

– Да? Ну а я видела.

– Видели? – Его смех стих. – Вы полагаете, найдется мужчина, который сумеет помыкать вами? Не может быть, чтобы вы так плохо себя знали. – Его повеселевшие глаза скользнули по ней оценивающе. – Да вы скорее задушите бедолагу.

Она фыркнула, разглаживая несуществующую складку на юбке и не зная, стоит ли воспринимать это как комплимент.

– Я просто не собираюсь ставить себя в положение, когда мне придется отстаивать свою свободу в спорах с мужем.

Он долго рассматривал ее изучающим взглядом.

– Все дело в браке ваших родителей, как я понимаю?

Она пожала плечами, как будто это не имело большого значения.

– Моя мать вздохнуть не могла без его разрешения.

Хит в задумчивости побарабанил пальцами по колену.

Не давая ему возможности продолжить допрос, она выпалила:

– А почему вы не женитесь? Джентльмену брак жизнь не усложняет. Никто не заставляет вас иметь детей.

– Жениться ради того, чтобы вынудить замолчать мою бабушку? Вы это предлагаете? – спросил он, и в его глазах загорелись холодные огоньки.

– Совершенно верно.

– Не знаю, много ли женщин согласилось бы на такого рода брак.

Порция взмахнула рукой.

– О, я уверена, они существуют.

– Вы бы согласились на подобное положение?

Рука Порции упала. Их взгляды встретились. В воздухе что-то сдвинулось, сгустилось. Повисла напряженная тишина. Девушка сложила на груди руки, опустила их, потом сложила снова.

– Конечно же нет, – ответила она и сама не узнала свой голос.

– Хорошо. Потому что это бы не сработало, по крайней мере с вами. – Он снова оценивающе прошелся по ней своими дымчатыми глазами, и от этого взгляда ее ноги превратились в желе.

Подняв голову, она пробормотала:

– Разумеется. Вы были бы деспотичным мужем, как раз таким, какого мне меньше всего хочется.

За время их разговора свет потускнел и тени на его лице сгустились. Порция, посмотрев на свечу, прикусила губу, не без тревоги заметив, что она догорает.

Его хрипловатый голос прокатился по ней, как гладкий шелк по коже.

– Вы же не боитесь темноты?

– Нет, – ответила она. Короткое слово это быстро и тяжело сорвалось с ее уст. Нет, темноты она не боялась. Она боялась остаться во тьме наедине с ним.

Он постучал по полу костяшками пальцев, этот звук отвлек ее от мыслей.

– Твердый как камень и холодный как лед. Я бы не отказался от чего-нибудь помягче.

Жар опалил ее, обжег лицо до самой линии волос, и она подумала: намек ли это, намеренно ли он вгоняет ее в краску? Он смотрел на нее, и под его всепроникающим взглядом она чувствовала себя голой.

Конечно, он сделал это специально, бессердечный человек.

Ее пальцы принялись нервно теребить крошечные розочки, окаймляющие глубокий вырез платья.

Его серые глаза проследили за ее жестом, потемнели и сделались аспидными, именно такого цвета они были прошлой ночью, за мгновение до того, как он накинулся ртом на ее губы и стал их целовать. Уши у нее загорелись, рука соскользнула с лифа и сжалась на юбке, словно на спасательном круге, способном оградить ее от всего, что он разбередил у нее внутри.

Хит отвел взгляд на лестницу, и на лице его отразилось отчаянье, наполнившее сердце. Он запрокинул голову на стойку у него за спиной, звякнув бутылками.

В мерцающем свете Порция посмотрела на него.

– Лучше бы вам сесть, – обронил он. – Свет сейчас погаснет.

– Может, стоит постучать в дверь?

– Никто не придет. – Он указал на ступеньки. – Но если хотите попробовать, то милости прошу.

Глубоко вздохнув, она опустилась на пол в нескольких дюймах от него. В темном подземелье, наверняка кишащем неведомыми чудищами, ей не хотелось от него отдаляться.

Устроившись рядом с ним, она стала молча смотреть на суматошное свечное пламя, боясь и одновременно жаждая предстоящей темноты. Ей хотелось, чтобы ее взгляд наконец перестал стремиться к его длинным мускулистым ногам, вытянутым перед ними на полу, к широкой руке с длинными тупыми пальцами, которая покоилась на поджаром бедре. По крайней мере, она избавится от его вида, от соблазна повернуться и вкусить губ, которые только вчера вечером пожирали ее уста.

Огонь погас с тихим коротким шипением, погрузив их во тьму так внезапно, что Порция невольно ахнула.

Темнота окутала их, они словно оказались запертыми в гробнице, отрезанными от всего остального мира. Порция наполнила легкие спертым воздухом, и ее охватило странное чувство отрешенности. Она будто увязла во сне, в темном, лишенном сновидений забытье.

– Порция? Как вы себя чувствуете? – бестелесный голос Хита прорезал черноту, завибрировал в воздухе, словно сыгранная на клавесине нота.

Голос, прозвучавший у самого ее уха, мгновенно привел ее чувства в болезненное, звенящее напряжение.

– Хорошо, – не сказала, прохрипела она сдавленно и закрыла глаза. Во всяком случае, она решила, что закрыла их. Вокруг нее кружилась такая густая, почти осязаемая темнота, что Порция даже не понимала, открыты ее глаза или закрыты.

Сильнейшая дрожь прокатилась по всему ее телу, на коже выступили мурашки. Она подняла руки, чтобы потереть голые предплечья. Пальцы ее зацепили одну из бутылок на стойке позади нее, та громко звякнула, отчего и без того взвинченные нервы Порции натянулись как струны.

– Извините, – пробормотала девушка. – Просто немножко замерзла.

Он придвинулся к ней. Тишина усиливала каждый издаваемый им звук: шуршание одежды, скольжение его большого тела по грязному полу, теплый порыв его дыхания, качнувший пряди ее волос, которые свободно свисали и щекотали ей шею.

Тело Хита излучало тепло. Как же близко оно находилось! Ее так и подмывало дотянуться до него пальцами, чтобы проверить насколько. Его запах заполнил ее ноздри – земля, ветер и мужчина. Этот мужской дух насыщал спертый воздух энергией, будил в Порции какие-то потаенные силы, которые заставляли ее сжимать бедра.

Шуршание одежды Хита сделалось громче.

– Вот. Возьмите мой сюртук. – Глухой урчащий голос прозвучал прямо у нее над ухом, заставил ее дернуться от неожиданности.

Она помедлила, не желая протягивать руку. Кто знает, на что наткнешься в темноте?

Он нетерпеливо вздохнул.

– Возьмите.

Она протянула руку и стала водить по воздуху пальцами.

Их ладони соприкоснулись, столкнулись в воздухе, и ее сердце сжалось.

Она отпрянула как ужаленная. Грубые подушечки его пальцев скользнули по ее неуклюжим перстам. Его прикосновение было теплым, уверенным… и благоговейным, будто касание любовника.

Время остановилось. Во рту у нее пересохло. Груди напряглись. Она не могла вздохнуть, пока он держался за ее руку. Его сталь на ее шелке. Наконец он отпустил ее и сунул ей сюртук.

Воздух прорезал его голос, грубый, напряженный:

– Наденьте!

Она чуть наклонилась вперед и накинула сюртук на плечи. Ноздри Порции расширились, ловя его запах, окутавший ее. Прислонившись спиной к стойке, она сделала попытку приказать своему напряженному телу расслабиться.

От занятия этого ее отвлек неожиданно раздавшийся тихий царапающий звук.

– Что это было? – напряглась Порция.

– Ничего.

Ответ его прозвучал не очень убедительно. Звук стал приближаться, пока она наконец не поняла, что же это такое, – скрежет маленьких коготков по полу.

– Крысы, – взвизгнула девушка и бросилась на него так, что он крякнул.

Смущение обожгло ее щеки. И все же она не собиралась лишать себя защиты его тела, пока поблизости копошились грызуны. И ей было все равно, что она казалась трусихой.

Его ладони легли на ее плечи, опалили кожу сквозь воланы рукавов платья. Она обвила руками его шею и прильнула к нему. Над ней раздался тот самый бестелесный голос, прерывистый шепот, от которого происходящее стало казаться еще более неестественным:

– Порция.

Она облизала губы, открыла рот и… не произнесла ни звука. Вместо этого прижалась к нему еще крепче, ее рука обвила его широкие плечи, задев длинные пряди. Она уже не помнила, что толкнуло ее в его объятия, да и теперь это перестало иметь значение. Не в силах бороться с искушением, Порция погладила шелковистые волны. Мысленным взором увидела, как темные волосы рассыпаются в ее бледных пальцах.

Тихо выругавшись, он схватил ее за талию, приподнял и посадил на себя. Ее юбки разлетелись вокруг колен. Ошеломленная неоднозначностью позы, она опустила руки и уперлась ладонями в твердую грудь, готовая оттолкнуть его от себя.

А потом он произнес ее имя.

– Порция. – Хриплая мольба… благословение, которое она не могла отвергнуть. И не хотела.

Ее руки перестали отталкивать.

Темнота сбивала с толку, искушала забыть о действительности. О том, кто он такой. Кто такая она. И почему им не следует вот так прикасаться друг к другу. Да-да, наверняка это все из-за темноты. Ведь не может же, в самом деле, мужчина иметь такую власть над ней.

Сглотнув, она сжала пальцы на гладкой рубашке Хита, ладони наполнились ощущением твердости его широкой груди. Под ее ладонями заходили его мышцы, и в животе у нее затрепетало.

Она ахнула, когда его руки спустились на ее ноги и сдвинули юбки на бедра. Грубым рывком он развязал ее подвязки и стащил чулки ниже колен. Холодный воздух ударил в оголившиеся ноги.

Она изо всех сил старалась успокоить дыхание. Но это было невозможно, когда его широкие ладони лежали на ее голых бедрах, сжимали, ласкали их, царапая нежную плоть твердыми мозолями. Его большие пальцы опустились ниже, приближаясь дюйм за дюймом к ее изнывающему центру.

Твердая грудь, его грудь, надавила на ее груди, и соски Порции напряглись, окаменели. Охваченная ужасом, она надеялась только, что он не заметит этого, не почувствует доказательства ее страсти.

Хит стащил с нее свой сюртук, и он с тихим шорохом упал позади нее. На миг ее ухо почувствовало дыхание мужчины, а затем он сомкнул губы у нее на мочке, легонько укусил ее, отчего сердце Порции бешено заколотилось.

Отпустив мочку, он переместил голову так, что тепло его щеки упало на ее щеку. Тем временем его большие руки не знали покоя. Прошлись по ее плечам. Опустились вниз по спине. Его пальцы скользнули по позвоночнику, заставив ее извиваться и проклинать муслин, ставший преградой между ним и ее кожей.

Удушающая тьма усиливала ощущения от его прикосновений. Предвкушение того, каких мест он будет касаться дальше, превращало каждый нерв Порции в звенящую струну. Почувствовав на устах его горячее дыхание, она подалась вперед, чтобы насытиться его губами, снова почувствовать вкус поцелуя прошлой ночи.

Его язык скользнул по ее нижней губе. Один раз. Второй. Она застонала и приоткрыла рот еще шире. Хит впился в ее губы, протолкнул язык внутрь. Его руки сжали ее бедра. Давление пальцев на мягкую плоть наполнило ее глубинным, первобытным восторгом, и она прижалась к нему крепче, жаждая продолжения, желая его.

Держась за ее бедра, он стал водить по ее языку своим. Выпуклое мужское достоинство прижалось к ее горящему центру, толкнуло его через подобранные юбки. Она надвинулась на сей твердый предмет, чтобы унять болезненное томление.

– Хит? – неожиданно раздалось откуда-то со стороны.

От этого сварливого голоса их словно окатило холодной водой.

Хит высвободился, и Порция застонала, внезапно лишившись его губ, его близости… его твердого тела, раскачивающегося под ней.