Софи Джордан - Строптивый и неукротимый

– Я не выйду за вас, – повторила девушка больше для себя, чем для него.

Но он продолжал говорить, как будто она ничего не сказала, как будто была недостойна внимания.

– Я не могу просто взять и отмахнуться от того, что мы провели ночь вместе. Я ошибался, когда думал, что смогу. Я свой долг знаю. – Он фыркнул.

– Долг? – Она обернулась, слишком злая, чтобы скрыть покатившиеся из глаз горячие слезы, безмолвные дорожки на щеках. – Только не говорите, что вы и впрямь поверили этой вареной сосиске. Ну и что с того, если он распустит язык? Никто не узнает о случившемся прошлой ночью. Сплетни из глубинки Йоркшира до города не доходят.

– Я не стану так рисковать… О чем вы, несомненно, догадывались, когда столь своевременно расположились в сторожке.

Она рубанула рукой воздух.

– Вы самый неприятный человек из всех, кого я встречала. Неужели вы себя мните таким сокровищем и считаете, что я пошла бы на подобное унижение, лишь бы женить вас на себе?

– Нет, я просто считаю вас отчаянной и неразборчивой в средствах. – Он устремил на нее недоуменный взгляд. – Зачем вы продолжаете притворствовать? Вы же этого хотели. Теперь добились своего. Ваша семья получит деньги.

Она затрясла перед собой сжатыми кулаками.

– Как же я устала оправдываться!

– Прекрасно. – Он сдержанно кивнул. – Тогда прекратите это представление.

Порция топнула ногой, не очень громко, потому что на полу лежал густой ковер.

Хит повернулся к двери.

– Куда вы идете? – спросила она, и ей было все равно, хочет он ее слушать или нет. Это ее жизнь, ее судьба висит на волоске, и он будет ее слушать.

– У меня еще есть дела, – ответил он раздражающе усталым голосом.

Дела. Порции не нужно было просить его дать ей объяснения. Он полагал, будто один будет решать, жениться им или нет. Считал, что ее направили сюда, чтобы заручиться его одобрением, и что ее саму можно ни о чем не спрашивать и с ней не стоит советоваться. Как будто он мог просто объявить о своем решении, и она безропотно подчинится ему. От этого Порцию тошнило. От этого бросало в ярость. От этого она вдруг почувствовала себя… опустошенной.

– Я ни на что не соглашалась, – слабым голосом произнесла она.

Он через плечо окинул ее полным отвращения взглядом.

– В самом деле? А что же тогда было прошлой ночью?

С горящими щеками она бросила в удаляющуюся спину последний вопрос, единственный, который, как считала, мог остановить его:

– А как же проклятие? – Возможно, ему просто надо напомнить о причине, по которой он отказывался жениться. – О нем вы не забыли?

Конечно, не забыл, ведь оно определяло всю его жизнь. Каждое его действие, каждое решение.

Он, остановившись, повернулся. Что-то мелькнуло в его глазах. Боль, которая всегда в них таилась, понимание, какое страшное будущее ожидает его.

– Естественно, наши отношения будут лишь называться браком. Случившееся прошлой ночью никогда не повторится. Вы можете забеременеть. Это слишком опасно.

Брак только по названию. Как она сама предлагала несколько дней назад. С той лишь разницей, что видела не себя в роли несчастной жены. Порция думала, какое-нибудь бедное существо, которое не хочет от жизни многого, согласится на такой брак… и будет радоваться.

– Как ни лестно ваше предложение, однако я должна отказаться.

– Очнитесь, Порция. Вы не можете себе позволить отказаться. После того, что было прошлой ночью.

– Могу и откажусь, – ответила она. Ей было неприятно слышать его высокомерный тон, неприятно из-за того, что он говорит о прошлой ночи так, будто это какая-то ужасная случайность, о которой он уже сожалеет.

– Я уверен, ваша семья не согласится.

Ее семья? Порция мысленно встряхнулась. Нет, она была уверена, что бабушка никогда не сможет заставить ее пойти на это. Угрожать, запугивать, задабривать или сделать жизнь невыносимой – все это она может. Но заставить – никогда. Однако Бертрам – совсем другое дело. Он видел в ней средство достижения определенных целей, нечто лишь немногим более стóящее, чем породистая овца, которую нужно продать за самую высокую цену. Он бы давным-давно заставил ее выйти замуж, если бы позволила бабушка. Ежели до него дойдут слухи, Порцию ждет битва.

– Семья моей судьбой не распоряжается. Это дело касается только вас и меня, – напряженно произнесла она, глядя ему прямо в глаза.

Лорд Мортон покачал головой, невеселая улыбка снова появилась на его лице. У Порции так и зачесались пальцы стереть ее.

– Нет никакого «вы и я», Порция. И никогда не будет. Мы просто поженимся и остаток жизни будем учиться терпеть друг друга.

С тяжелым сердцем, она наблюдала, как он открыл дверь и вышел. Ни разу не обернувшись.

Его слова кружились у нее голове, пока в животе не замутило. «Нет никакого „вы и я“».

Наверное, глупо, но она думала, что есть.

Хит налил себе стакан бренди и осушил его одним глотком. Никогда еще ему так не нужно было выпить, как сейчас. Не дойдя до лестницы, он свернул в кабинет. Специальная лицензия может и подождать. Иногда бывает, что человек не просто хочет выпить, а буквально нуждается в том, чтобы пропустить стаканчик. Или, как в его случае, парочку.

– Я знала, что ты придешь сюда.

Хит быстро развернулся и увидел сестру, чинно сидевшую на диване у камина.

– Долго ждешь? – поинтересовался он.

Она пожала одним плечом.

– С тех пор, как ты закрылся в библиотеке. – Она кивнула на стакан у него в руке. – После такого дня, как у тебя, любой захочет выпить.

– Только не ты, Кон, – ответил Хит. – Тебя ничто не проймет. Ты же у нас всегда такая накрахмаленная.

Боль, жгучая и сияющая, промелькнула в глазах его сестры, и Хит почувствовал себя виноватым. Ей ведь тоже нелегко. Тридцать один год, а все еще не замужем. Детей нет. И жизни нет, кроме посещения сиротского приюта и послеобеденного рукоделия с бабушкой.

– Извини, – пробормотал он себе под нос, а затем повернулся, чтобы снова наполнить стакан.

– Я предупреждала тебя, Хит.

– Пришла напомнить мне обо всех моих ошибках, Констанция?

– Это ни к чему. Ты и сам знаешь, где был неправ.

Губы сжали край стакана, он задумался, пытаясь вспомнить, когда именно впервые допустил ошибку в отношениях с леди Порцией. Хит коротко рассмеялся – издал отрывистый лающий звук. Похоже, все пошло не так с самого начала. Он покачал головой, дивясь собственной глупости. Ему бы следовало отправить ее восвояси, как только он узнал имя этой женщины.

– Как ты с ней поступишь?

Хит пожал плечами, опрокинул в горло стакан и ответил сухо:

– Женюсь на ней.

У Констанции отвисла челюсть.

– Ты шутишь? – Глаза ее широко открылись, когда она увидела мрачное выражение лица брата. – Не хочешь же ты сказать, что рискнешь…

– Я женюсь на ней, но ничем рисковать не буду. – Голос Хита задрожал от гнева. Того самого гнева, который он испытал, когда обнаружил в сторожке Порцию, голую и готовую принять его. Никогда снова он не пойдет на такой риск. Никогда не будет так слаб, чтобы, забыв обо всем на свете, отдаться раю, найденному в ее объятиях. Это прямая дорога в ад.

Констанция разинула рот, прямые темные брови взлетели на лбу.

– Нет, такого болвана, я еще не видела. Думаешь, ты можешь жениться на ней и ни разу к ней не прикоснуться? Я видела, как ты на нее смотришь. Даже я поняла, что ты к этой девушке не равнодушен.

Он с чувством покачал головой.

– Наоборот. Эта девица мне категорически не нравится. Это бессердечная, жадная маленькая ведьма, которая с тех пор, как приехала сюда, только то и делает, что лжет мне. Я легко смогу избегать ее постели. Вот увидишь. Проклятие не продолжится, во всяком случае не через меня.

– Не нужно ее недооценивать. Она, скорее всего, не примет такой брак, как ты предлагаешь. Большинство женщин не приняло бы.

– У нее не будет выбора.

В этот миг дверь распахнулась и в комнату ворвалась Мина – лицо ее горело, из глаз сыпались искры.

– Что вы сделали с Порцией? – закричала она.

Не став заострять внимание на том, что Мина наконец снизошла до разговора с ним, Хит сухо ответил:

– Пришла к тебе плакаться, да?

– Ничего подобного. Она у себя в комнате собирает вещи. – Мина замолчала, словно хотела увидеть, произвело ли ее сообщение на него хоть какое-то впечатление.

– В самом деле? – удивился он, пытаясь сообразить, что на сей раз задумала Порция. Может, ей хотелось красивого предложения? Со словами о вечной любви? Чтобы он встал на колено? Ну уж нет, этого ей не видать. Он не настолько глуп, как родители, которые думали только друг о друге… о взаимной любви и обидах.

– Ее кучер уже подогнал их карету ко входу.

Хит налил себе очередной стакан, изо всех сил стараясь оставаться спокойным. Не может быть, чтобы она собиралась уезжать. Особенно сейчас, когда добилась своего и все-таки принудила его сделать предложение.

– Наверняка она ждет, что я ее остановлю. – Он сделал круговое движение стаканом, не обращая внимания на то, что жидкость расплескалась и потекла по его пальцам. – Ждет, что я, если будет нужно, лягу на дорогу перед каретой.

– Нет! Это я жду! – Мина ударила ладонью в грудь. – Она ничего от тебя не ждет. И никогда не ждала, чертов ты мерзавец.

– Мина! – упрекнула девушку Констанция.

Он сердито сдвинул брови и посмотрел на младшую сестру, от которой слышать подобные грубости было непривычно. Как правило, она не смела так с ним разговаривать. Несомненно, это очередное свидетельство влияния Порции.

– Ты не можешь ее отпустить, Хит, – настаивала Мина голосом, полным мольбы.

– Скатертью дорога, – проворчала Констанция. – Пусть себе уезжает.

– Заткнись! – пронзительно закричала Мина так, что у нее даже руки затряслись. Ее взгляд метнулся на Хита. – Ты не можешь позволить ей уехать. Не можешь. – Маленькие кулачки девушки сжались, и у Хита возникло опасение, что она сейчас на него накинется. – Она моя единственная подруга.

Хит отвернулся – видеть, какой мукой были полны глаза сестры, вдруг сделалось невыносимо. Еще один грех на совести Порции. Мало того, что она окрутила его, так к тому же очень основательно и безраздельно завладела сердцем его сестры. За такое короткое время ей удалось оставить свой след на всех членах его семьи, и это чертовски раздражало.

Когда его сёстры принялись спорить, он отошел к окну. Шторы были раздвинуты, позволяя робкому утреннему свету проникать в кабинет. Взгляд лорда Мортона остановился на карете Порции и неопрятном кучере, который со скучливым видом стоял, прислонившись к повозке плечом.

Что же это за уловка такая? Ведь она не может просто взять и уехать после того, как получила то, что хотела. Его. Или, вернее, его состояние.

Потом он заметил ее, увидел прямую линию спины, когда она спускалась по каменным ступеням. Внизу она остановилась, стоя неподвижно, как оловянный солдатик, быстрыми, решительными движениями натянула перчатки. Глядя на эти бледные руки, он вспомнил их элегантность, их лепестковую мягкость.

Кучер распахнул дверь. Первой в карету забралась ее горничная. Порция двинулась было за ней, но остановилась. Потом медленно повернулась. Их взгляды встретились. Она вскинула подбородок, словно говоря ему: «Попробуйте остановить!» Он не двинулся с места и продолжал смотреть на нее, стараясь не выказать свое недоумение и тщательно маскируя немой вопрос, жгущий его изнутри:

«Почему ты уезжаешь? Чего хочешь от меня?»

Он согласился жениться на ней. Хотя никогда и помыслить не мог, что подобное возможно. И почему, черт возьми, у нее на лице такая обида? Лорд глубоко вдохнул через нос, но его внезапно туго сжавшимся легким этого оказались недостаточно.

Если она вознамерилась уехать, он не станет ее останавливать, не будет гнаться за ней, словно какой-то влюбленный идиот. Он согласился жениться на ней, сделал предложение. Этого вполне достаточно. Большего она не могла от него ждать. Большего он не мог дать. Он не станет вести себя как отец, которого любовный дурман лишил выдержки и здравого рассудка.