– Когда Бертрам исчез… – Ее голос сник. – Скажу просто: положение стало отчаянным.

Чувство унижения обожгло ее щеки, как холодный йоркширский ветер. Чтобы сделать такое признание, рассказать о бегстве брата и раскрыть слабые стороны своей семьи, девушке пришлось поступиться гордостью, пусть даже логика и подсказывала ей, что и у членов семьи Мортонов хватает недостатков.

– Порция, – начал он, прикасаясь к ее обнаженным рукам, и его мозоли так царапнули ее кожу, что внутри все затрепетало. – Позвольте мне помочь вам. Выходите за меня и…

– Нет, – произнесла она резко и непреклонно. Не задумываясь.

Мысль о замужестве Порция допускала, но о браке с Хитом не могло быть и речи. «Позвольте мне помочь вам». Значит, теперь он вознамерился жениться на ней не только из долга, но еще из жалости? Возможно ли большее унижение? Не важно, что он заставляет ее чувствовать, как на него откликается ее тело, только из-за этого она теперь не могла выйти за него. «А по каким причинам ты бы могла выйти за него?» Качая головой, Порция сунула этот вопрос в самый темный чулан своего разума.

– Нет? – повторил он. Гулкий гневный голос сотряс замкнутое пространство, глаза мужчины сверкнули в свете луны. – Почему я вам не подхожу? Я думал, глубокие карманы – единственное необходимое условие? Вы сказали, что решили вступить в брак. Вам нужно выйти замуж за того, кто сможет поддерживать вашу семью. Так я готов. Почему не я?

«Почему не я?»

Она утомленно закрыла глаза. На душе у нее стало гадко оттого, как логично прозвучали его слова… Как нелогично из-за них теперь звучали ее слова. Почему не он?

Лицо Хита, такое, каким она видела его в последний день, в библиотеке, – красивые черты перекошены от омерзения – промелькнуло у нее в голове. Он обидел ее, ранил в самое сердце. Она не должна позволять ему сделать это снова. Она больше не может быть такой слабой и глупой, как прежде.

Губы Порции сами собой зашевелились, произнося объяснение, не имевшее ничего общего с тем, что жгло ее сердце:

– Оливер Саймон не просто поддержит нас, он оплатит долги Бертрама.

Его пальцы впились в ее руки, он чуть было не поднял девушку в воздух.

– Я могу сделать это.

– Зачем вам это? – выпалила она. – С Саймоном это честная сделка. У меня что-то есть, у него что-то есть. Простой обмен. Ничего более.

Началось следующее действие оперы. Музыка постепенно набирала силу, пока не загремела в полную мощь, отдаваясь в стены вокруг и пол у них под ногами.

– И что именно он получает? – Тон, которым Хит произнес этот вопрос, был полон едва сдерживаемой злости. Взгляд мужчины скользнул по ней, указывая на то, что у него уже есть мнение на сей счет.

Это был именно тот единственный вопрос, над которым Порция не хотела задумываться, учитывая, что ее ночи проходили в мыслях о Хите, в воспоминаниях о прикосновении его рук, губ.

– Мистер Оливер хочет получить положение в обществе и быть вхожим в свет.

– От него несет, как от портового грузчика.

– Это взаимовыгодный договор. Вы и я…

– Чертовски больше подходим друг другу, чем вы и он.

Она натянуто улыбнулась, охваченная неудержимым желанием повторить ему то же самое. «Нет никакого „вы и я“». Но вместо этого лишь промолвила:

– Мы не подходим друг другу.

– Нет?

Маленькие волоски у нее на затылке вздыбились, и она поняла, что зашла слишком далеко.

Воздух в крошечной комнатке вдруг неуловимо поменялся и, сгустившись, накалился. Хит схватил Порцию за тонкие запястья и поднял их у нее над головой.

– Что вы делаете? – взвизгнула она, когда он прижался к ней большим твердым телом.

Серьезное лицо мужчины обратилось к ней. Пристально всматриваясь в нее, он стал опускать голову. Лицо медленно приблизилось к ней, но она увернулась от его рта.

Глаза Хита сузились, губы сжались в мрачную линию. Отпустив ее запястья, он развернул Порцию и прижал к стене. Потом грубыми руками схватил ее бедра и рывком приблизил их к себе. Она от потрясения вскрикнула – он раздвинул их через платье.

– Что вы де… – Голос ее оборвался, застрял у нее в горле, когда его руки обхватили ее и легли на груди. Сквозь толщу юбок в ее ягодицы уткнулась твердая выпуклость.

Его пальцы, покатывая, щипали и сжимали ее соски, которые сразу затвердели словно камень. Где-то на самом дне живота затеплилось желание. Стон сорвался с ее уст. Она повернула голову и прижалась к стене щекой, не в состоянии двигаться, не в силах противостоять соблазнительному напору.

Руки Хита опустились. Она застонала от разочарования.

Потом почувствовала, как он задрал ее юбки. Резко стянул нижнее белье. Прохладный воздух коснулся обнаженного тела. Ладони Хита прошлись по бедрам и ниже пояса. Шипящий вскрик вырвался из нее, когда он наклонился и сжал обнаженные ягодицы. Одна ладонь скользнула между ног. Пальцы щупали, пробовали ее, а потом проникли глубоко внутрь.

Она вздрагивала, тихо вскрикивала, пока его рука ласкала ее. Затем ладонь исчезла. Мучительный стон исторгся из горла Порции, растворившись в пульсирующей вокруг них музыке. Она прикусила нижнюю губу, ожидая того, что произойдет дальше, того, что, как она думала, никогда не должно было случиться снова. Тело ее горело огнем, ныло, трепетало, будто лист на ветру.

Сильные руки упали на ее бедра, пальцы впились в мягкую кожу, подняли ее тело, а горячая длинная плоть начала проскальзывать в нее. Он вошел глубоко, и Порция не сдержала крика.

Его руки передвинулись, поворачивая ее удобнее для еще более глубокого вторжения и толчков. Она царапала ногтями стену, пытаясь найти опору. Ее колени словно сделались жидкими, и, если бы не его руки у нее на бедрах, она сползла бы на пол дрожащей бесформенной массой.

Крики вырывались из ее рта с каждым его погружением. Он приподнял ее выше, каблуки туфлей Порции отрывались от пола. Его натужное, быстрое дыхание падало на ее ухо, пока он бился сзади нее.

Одна из рук соскользнула с бедра, принялась властно мять, сжимать ее ягодицы, а потом скользнула вокруг, углубилась, нашла точку наслаждения между дрожащими бедрами, молившую о том, чтобы ее потрогали, погладили, воспламенили. Порция задыхалась, пока его пальцы были заняты магическим действом, выписывая быстрые маленькие круги, а затем она сдалась, задрожала конвульсивно между стеной и человеком у нее за спиной, в котором сосредоточился весь ее мир.

Еще несколько мощных толчков, и он замер, погруженный в нее полностью. Задрожал внутри нее, извергаясь в ее глубины.

Смешанное чувство восторга и ужаса овладело сердцем Порции, крепко сжав его. Той ночью в сторожке он сдержался, сумел вовремя остановиться. Сейчас этого не произошло.

Она повернула голову и посмотрела на руки, упирающиеся в стену растопыренными пальцами. Лунный свет, омывающий стены, придал этим рукам голубоватый оттенок.

Сильные пальцы коснулись ее затылка.

– Порция…

– Нет, – задохнулась она от презрения к себе… к нему. Желчный комок поднялся по ее горлу, оставляя за собой горячий след, когда она наклонилась между ним и стеной и дрожащими руками натянула на себя белье. – Ничего не говорите.

Выпрямившись, отважилась бросить взгляд на его лицо, и ее сердце сжалось от его почти нежного выражения. Если слова Хита будут такими же, как это выражение, она обречена.

Неуверенной рукой Порция коснулась волос и шагнула в сторону двери.

Его рука сжала ее предплечье.

– Теперь-то вы видите, что…

– Я не вижу ничего, кроме двух людей, которые потеряли разум и честь. – Она глубоко вдохнула. – Которые только что совокуплялись в чулане, как животные.

Нежное выражение исчезло, уступив место непроницаемой маске.

– Выходите за меня, и вам не придется об этом волноваться. Мы станем мужем и женой. – Он обвел ее мрачным взглядом, полным похоти и обещания. Тлеющий огонь у нее в животе вспыхнул, ожил, выдав ее. – Вы можете иметь это каждую ночь, не опасаясь за свою честь. – Он произнес слово, как какую-то шутку, словно никакой чести не существовало в природе. Возможно, в ее случае так оно и есть. Когда дело доходило до отношений с ним, вся ее честь куда-то испарялась. Словно она утрачивала способность размышлять здраво, как только он переступал порог комнаты.

«Выходите за меня, и вам не придется об этом волноваться. Мы станем мужем и женой». Да, только она будет вынуждена волноваться о гораздо большем. Большем. Сердце, гордость, самообладание… будущее с человеком, который способен ранить ее, как острейший из кинжалов. Нужно быть полной дурой, чтобы связать себя с ним.

– Вы когда-то сказали, что мне не место в Мортон-холле, – глухо промолвила она. – Так вот, вам не место здесь. Возвращайтесь домой, лорд Мортон. Я уверена, вы без труда подыщете себе невесту, более подходящую…

– О, мы с вами вполне подходим друг другу, – вставил Хит голосом зловещим, как свист хлыста, рассекающего воздух. Он обвел ее оскорбительно пристальным взглядом, как будто снял с нее платье и рассматривал наготу. – В самом что ни на есть полном смысле. Вот только вы слишком упрямы, чтобы понять это.

Покачав головой, Порция повернулась и выскользнула из комнаты. Сжимая и разжимая прижатые к бокам руки, она сказала себе, что он не прав.

* * *

Хит не вернулся в ложу. Он выбежал из театра, остановил кэб и, выкрикнув название своей гостиницы, скрылся в пахнущих плесенью глубинах экипажа.

Быть может, ему следует прислушаться к Порции, уйти… Пусть выходит за своего вонючего докера. Но мысль о том, что она будет лежать под этим детиной, принимая его внутрь своего тела, вторглась в его голову и наполнила неприятным ощущением желудок.

Сколько раз она должна сказать «нет», чтобы он наконец ушел? Хит ударил кулаком по сиденью. У него была масса дел, требующих его вмешательства. Первыми в этом списке были его сестры. Теперь, когда он узнал, что угрозы безумия нет, нужно было выдавать их замуж. Мина будет в восторге. Констанция… На ее счет он не был уверен. Тем не менее у него имелись дела поважнее, чем таскаться за какой-то женщиной, которая указывает ему на его место при каждом удобном случае.

Но тело Порции открывалось, как цветок, при малейшем его прикосновении. Закрыв глаза, он уронил голову на спинку сиденья. Тело Хита до сих пор чувствовало ее тепло и упругость. Упиваясь ею, он излился в нее. Это было сильнейшее ощущение освобождения. Он оставил свою метку прямо внутри нее. Мысль о том, что уже сейчас в чреве Порции растет его ребенок, наполнила его невыразимым счастьем.

Она хотела его так же, как он хотел ее. Они оба знали об этом. И он сделает все необходимое, чтобы доказать это.

* * *

Оставшись одна в своей комнате, Порция разделась, ее руки задерживались на тех местах, к которым Хит прикасался, которые целовал. Рот, шея, груди. Ее кожа все еще горела, все еще жаждала его.

Перед тем как надеть ночную сорочку, она помыла себя губкой. Счистила между ног все доказательства их сношения, стараясь не замечать отклик своей чувствительной кожи на такие действия. Но как же ей хотелось, чтобы это были руки Хита!

Ужаснувшись собственной распущенности, она бросила губку обратно в таз и быстро накрыла предательское тело рубашкой. Скоро он уедет. Как только они с Саймоном объявят о помолвке, Хит поймет, что между ними действительно все кончено.

Она хотела погасить лампу, но остановилась, заметив письмо. Послание от матери.

Глубоко внутри груди Порции родился вздох. Быть может, стоит прочитать. Выдохнув, она взяла послание, собралась с духом и приготовилась читать о приключениях матери за границей: о местах, которые она посетила, о людях, с которыми встречалась, о том, чем занималась. Письмо, как всегда, закончится «сожалением», что Порция не может разделить с ней все прелести путешествия.

Развернув бумагу, девушка пробежала взглядом по написанным красивым почерком строкам. Сердце ее оставалось немым, она не испытала ни прежнего восторга, ни сладкого предвкушения, которые в былые времена охватывали ее, радующуюся возможности заглянуть краешком глаза в жизнь матери.

Однако сердце ее совсем замерло, когда она дошла до самого конца, до слов, что вдруг ожили и спрыгнули со страницы, вмиг нарушив всякое сходство со всеми предыдущими письмами, полученными ею за эти годы.