Софи Джордан - Строптивый и неукротимый

Пальцы девушки обмякли, и письмо упало на пол, легко, как снежинка. Она посмотрела вниз, на послание, лежавшее там невинно, будто оброненный носовой платок – белое пятно на темно-синих и зеленых завитках старого потертого ковра.

Слова, написанные матерью, поразили ее, словно удар в лицо, лишив дыхания и разорвав сердце.

«Я вышла замуж, моя дорогая девочка. Он чудесный человек, и мы хотим, чтобы ты присоединилась к нам в Афинах».

– Вы уже решили, когда объявлять о нашей помолвке?

Порция открыла рот, но не издала ни звука.

Саймон повторил вопрос.

Столкнувшись с необходимостью по-настоящему задуматься о том, чтобы стать его женой, и о близости с этим человеком, которую до сих пор испытывала только с Хитом, она невольно произнесла лишь одно слово:

– Нет.

Порция нахмурилась. Как это могло слететь с ее губ? Она ведь не собиралась отказывать ему. Она и не вспоминала о Саймоне, пока он не явился сегодня к чаю. Мысли девушки были слишком полны Хитом и матерью, которая вышла замуж… и наконец вспомнила, что у нее есть дочь.

Годами Порция жила в ожидании такого письма, мечтая о дне, когда мама захочет видеть ее рядом с собой, превратит свое обещание в действительность. И мать позвала ее. Наконец-то. Именно в минуту утраты Порцией последней надежды. Только это ничего не меняло. Ей теперь все равно. Она забыла о собственной жизни, о долге, об ответственности – все ради мечты. И теперь, когда мечта замаячила совсем рядом, только руку протяни, Порция перестала ее хотеть. Это была греза девушки, маленькой девочки, которой нужна мать. Той девушки больше не существовало.

Сейчас Порции нужно что-то другое. В голове у нее возникло лицо Хита. Это было неприятно, учитывая то, как он унизил ее в Йоркшире, но тем не менее оно появилось. Оно всегда было там. И она начала подозревать, что всегда будет.

Саймон покачал головой, на лице его появилось такое же замешательство, какое испытывала она в душе.

– Я думал, вы хотите замуж.

– Хотела… Хочу. – Порция, умолкнув, приложила пальцы между бровями, где начинала пульсировать боль. Неожиданно ее охватило такое ощущение, будто она поняла простую истину. Опустив руку, девушка посмотрела ему прямо в глаза. – Я не могу выйти за вас, мистер Оливер. Прошу прощения за то, что у вас сложилось обратное впечатление.

Он долго смотрел на нее с какой-то странной полуулыбкой на устах. Очевидно, не расслышал ее.

– Я не могу выйти за вас, – повторила она как можно мягче. – Думала, что смогу, но нет.

– Не можете? – спросил он, быстро вставая.

– Вы же видите, мы не подходим друг другу.

Наливаясь краской, он посмотрел на нее сверху вниз.

– Ваша невестка заверила меня, что вы согласны на брак.

Кивнув, она опустила взгляд на руки.

– Не вините ее. Я думала…

– Думали, что сможете, – прорычал он, а потом, на удивление проворно наклонившись, обхватил ее шею пальцами и, слегка сжав их, произнес: – Я не позволю вам одурачить меня, миледи. Никто не сделает из Оливера Саймона дурака.

С этими словами он отпустил ее шею и, рывком распахнув дверь, стремительно вышел вон. Дверь ударилась о стену с такой силой, что гул стоял в комнате несколько секунд. Порция долго сидела, держась рукой за горло и заставляя себя унять дрожь.

– Порция? – с тревогой в голосе воскликнула вбежавшая в комнату Астрид. – Что случилось?

– Я, я… – Порция оглянулась на дверь, думая, сможет ли вернуть его каким-то образом и понимая, что не сможет. Тем более от мысли об этом у нее кольнуло в сердце и появилось ощущение, что она предает не только Хита, но и саму себя.

– Порция? – с напором повторила Астрид.

– Я отказалась выходить за него, – выпалила она на одном дыхании.

Астрид слегка потрясла головой, как будто не поняла. Потом взялась за висок и наклонила голову на бок.

– Астрид? – Порция попыталась поймать взглядом глаза невестки.

Только женщина продолжала смотреть в сторону, словно вид Порции был ей противен.

Та наклонилась вперед и быстро заговорила:

– Астрид, я выйду замуж. Я обещала тебе и бабушке, что выйду. Только не за Оливера Саймона. – В голове у нее возник образ Оливера – красное от гнева лицо, гигантская рука, сжимающая стальным ошейником ее горло, – и она с трудом сдержала дрожь. Правильно это или неправильно, Порция не могла выйти за него. – Дай мне чуть-чуть времени. Я найду кого-то другого.

Астрид рассмеялась. От этого резкого звука у Порции по спине пробежал холодок.

– Да кто еще на тебе женится? Что ты можешь предложить, кроме родовой фамилии, которая, благодаря твоему брату, теперь тоже под вопросом.

– Астрид…

– Разве ты не слышала, о чем сейчас говорят? – Она снова устремила на Порцию взгляд, полный убийственного яда.

Девушка покачала было головой, но потом замерла. Да, она заметила несколько косых взглядов, однако списала их на счет своего нового платья и на то, что ее по городу сопровождал Оливер Саймон, не самый воспитанный из джентльменов. Она не задумывалась о том, что у нее за спиной люди шепчутся про то, как жалкие женщины из семейства Деррингов, брошенные, никому не нужные, собирают последние крохи, чтобы, не имея за душой ни гроша, выжить в высших кругах.

– Всем известно, что Бертрам сбежал, спасаясь от суда. О нас весь город судачит. Несчастные Дерринги. – Темные глаза Астрид подозрительно заблестели.

– Я найду кого-нибудь другого, – настойчиво повторила Порция, уже думая о Хите и взвешивая, насколько унизительно будет спрашивать у него, хочет ли он все еще на ней жениться… после всех ее возражений. Будет ли она выглядеть полной дурой? – Мне просто нужно немного времени, – окончательным тоном промолвила она.

Время на то, чтобы найти Хита. На то, чтобы поступиться последними остатками гордости и сказать ему, что выйдет за него замуж. Из-за долга, а не вследствие любви.

* * *

Порция невидящим взглядом смотрела вслепую в темноту, прямая и неподвижная, как щепка, пальцы крепко сплетены на животе. Два дня, а Хит так и не появился. Она не видела его с того момента, когда в театре он лишил ее воли и превратил в безмозглое существо, живущее и дышащее только ради него одного и вызванной им страсти.

Она отправила Нэтти на его поиски, поручила обойти все гостиницы и поспрашивать у слуг. Ничего. Неужели он выполнил ее просьбу и вернулся в Йоркшир?

Порция, опустив руку, провела ладонью по холмику живота под гладкой тканью ночной рубашки. Она снова подумала о них в той залитой лунным светом комнатке, о том, как дико они предавались любви, и что-то подсказало ей, что с Хитом так будет всегда. Безумен он или в здравом уме, его неукротимая дикость никогда не исчезнет. А она и не хотела, чтобы он был другим.

Дуновение легкого ветерка пошевелило занавески на открытой балконной двери.

Астрид ничего ей не говорила, но бабушка, хоть и могла уже сидеть в кровати и кое-как есть, по-прежнему нуждалась в медицинской помощи. У Порции не было времени на ухаживания. Где Хит? Он не мог передумать. Не мог сдаться. Или мог?

Вздохнув, она повернулась на бок, продолжая думать о нем, о своем отчаянном желании найти его и выйти за него замуж.

Выйти замуж за Хита. Тепло разлилось по ее телу от одной мысли о ночах, которые они будут проводить вместе, о том, как они станут неторопливо исследовать телá друг друга. Нахмурившись, она быстро попыталась избавиться от этого тепла, вылив на себя ушат холодной действительности. Он по-прежнему оставался тем человеком, который причинил ей боль, тем, кто размазал ее гордость в Йоркшире. Ничто не изменит этого. Любовь не соединит их. Она не даст ему в руки такую власть над ней, не позволит себе полюбить его.

«Но ты любила его в Йоркшире. И не остановилась».

– Нет, – вслух отрубила она и ударила кулаком в матрас. – Не было этого… И не будет!

– Так-таки и не будет?

Ахнув, она села в кровати, глаза принялись обшаривать темноту в поисках источника этого бархатистого голоса. Сердце быстро забилось от безумного облегчения. Он вернулся. То, что ему хватило смелости вскарабкаться по шпалерам за окном, ничуть ее не удивило. Это же Хит, в конце концов.

– Хит? – тихим, как дуновение ветерка, голосом спросила она в пустоту, продолжая напряженно искать его глазами.

Тишина. Порция откинула покрывало и спустила ноги с кровати. Босые ступни беззвучно коснулись пола. Она потянулась к висевшему на спинке у изножья кровати пеньюару.

Сильная рука вылетела из темноты и схватила ее за запястье.

– Оставьте. Одной вещью меньше снимать придется.

Тайный восторг пронзил ее тело. Он собирался овладеть ею здесь, в ее спальне? На расстоянии трех дверей от комнаты ее невестки? Прямо напротив комнаты бабушки? Порция открыла рот, чтобы звонко осадить его, но слова так и не слетели с уст девушки. Его рот впился в ее уста, и протест Порции умер у нее в горле.

Она запустила пальцы в его волосы, притягивая голову мужчины ближе к себе, углубляя поцелуй и сплетая языки. Он навалился на нее так, что она упала на кровать.

Он прервал поцелуй, и ее глаза широко открылись. Грудь Порции поднималась и опадала с каждым яростным дыханием, которое рвалось из легких. Его глаза блестели над ней в темноте, пара сверкающих ониксов.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, хоть и знала, что вопрос этот бессмысленный, и пока она это произносила, он успел собрать ее ночную рубашку у нее на бедрах.

– Я думаю, сейчас вы это поймете. – Одним быстрым движением он стащил легкую сорочку через ее голову.

Порцию обдало ночным воздухом, и она содрогнулась.

– Скучали по мне? – выдохнул он, шевельнув тонкие волосинки у нее на виске.

Она издала сдавленный, булькающий звук, означавший согласие. Скучала ли она по нему? Всеми фибрами своего существа. Его большая рука легла на ее ягодицы и высоко подняла, вдоль подрагивающего воспламененного орудия любви. Пальцы прошлись по округлым формам, скользнули ниже, дразня, ощупывая сокровенное и вырывая вздох из ее горла.

Потом она упала. Его тело оказалось сверху, окружило ее, прижало к кровати. Ноги инстинктивно раздвинулись шире, помогая ему расположиться удобнее. Их рты слились воедино – горячий, влажный сплав губ и языков, укусов и долгих глотков из уст в уста.

Наконец плотина прорвалась. И Порция перестала себя сдерживать, упиваясь его поцелуями, его руками на своем теле. Она решила выйти за него, решила связать себя с ним… и два дня мучилась мыслью, что упустила свой шанс. Даже без любви она могла иметь его, иметь это.

Невероятное чувство свободы, силы, охватило Порцию, руки девушки потянулись к его брюкам. В мгновение ока она освободила его, и ее ладонь сомкнулась на затвердевшем стержне. Стон Хита придал ей смелости. Дрожь прошла по его телу и передалась ей, когда она стала гладить его, сначала медленно и осторожно, затем длинными, уверенными движениями, от которых он задышал быстрее и тяжелее. Она потерла большим пальцем венец, радуясь услышанному тихому стону и капельке вязкой влаги, которая, выступив, смочила ее палец и его самого.

Отпустив Хита, она с силой толкнула его в грудь. Он упал на кровать. Она какое-то время возвышалась над ним, жалея, что не может видеть его великолепного тела. Придется полагаться на память. Дрожащими от волнения руками Порция сняла с него сюртук, жилет и рубашку, наконец обнажив его для своих блуждающих рук. По крайней мере, она могла его чувствовать. Очертила пальцами бугры мышц живота, контур каждого ребра. И попробовала его на вкус. Опустив голову, коснулась языком его пупка, потом лизнула дорожку волос.

Остановилась в неуверенности. Его хриплое дыхание придало ей уверенности. Взяв его в одну руку, она поцеловала венец.

– Порция, – прохрипел он тоном, поразившим ее. Ранимый. Растерянный. Полностью в ее власти.

Это взволновало, воспламенило и воодушевило ее, как ничто другое. Медленно, словно изысканнейший фрукт, она начала ласкать его.

Тело Хита дернулось, почти как от боли.

Она отпустила его.

– Что? Я сделала вам больно?