Роль хозяйки выполняла, конечно, Мод Мэри Уэстфолл, жена командира форта, хотя она сама не сделала ничего, чтобы приготовить напитки или даже как-то украсить комнату. Гроздья можжевельника и разноцветные банты, развешанные на ветках ели, принесли жены других офицеров, а Рут Драммонд сделала из маленькой фарфоровой куклы ангела с белыми картонными крыльями и повесила его на верхушку дерева.

У жены полковника Уэстфолла была тяжелая болезнь позвоночника. Лихорадочный блеск ее глаз, неотрывно следивших за танцующими, был результатом повышенной температуры, которая никогда не спадала. Эти глубоко посаженные глаза замечали все, что происходило между полковником и его подчиненными, но особенно внимательно они следили за его отношениями с женами офицеров.

Сегодня Мод Мэри не могла оторвать взгляд от своего мужа, когда тот танцевал с Рут Драммонд. Она недовольно поджала губы, увидев, как он улыбается женщине, бывшей на десять лет ее моложе, здоровой, красивой женщине с пышными белокурыми волосами и большими голубыми глазами.

Сидя в кресле с высокой спинкой, обложенная подушками и укрытая несколькими пледами и шерстяными шалями, Мод Мэри могла только беспомощно наблюдать за окружающими. Она чуть подвинула свои слабые ноги, и острая боль сразу же пронзила спину. Чтобы не вскрикнуть, Мод Мэри сжала руки так, что ногти вонзились ей в ладони.

– Позвольте принести вам чашку пунша, миссис Уэстфолл?

Она со вздохом подняла голову. Рядом с ней стоял подполковник Роберт Кларендон, чью улыбку скрывали черные свисающие, как у моржа, усы, переходившие в густые бакенбарды. Он был недавно переведен сюда из восточного форта.

– Вы очень любезны, подполковник Кларендон.

Он учтиво поклонился и отошел. Она опять обратила свой взгляд на несколько пар, вальсировавших на свободном пространстве гостиной дома, в котором жили холостые офицеры.

Вальс кончился, и все зааплодировали. Бенджамин Уэстфолл, однако, не сделал попытки проводить Рут к ее мужу. Вместо этого он велел музыкантам повторить танец. Он улыбался своей партнерше, хотя та и нервно оглядывалась на мужа.

Мод Мэри нахмурилась. Она невольно затаила дыхание, когда ее муж уверенным жестом привлек Рут Драммонд к себе и закружился с ней по комнате. Пышные юбки молодой женщины взлетали в такт вальса. Тела танцующих соприкасались.

Мод Мэри печально вздохнула. Бенджамин любил танцевать. Он раньше часто танцевал с ней, но после очередного выкидыша у нее отказали ноги.

Кларендон с поклоном подал ей чашку пунша и еще одну оставил себе.

– Замечательный вечер, миссис Уэстфолл. Именно такой, чтобы перед Рождеством поднять настроение здесь, на дальней границе.

Она слабо улыбнулась. Ее взгляд неотрывно следил за мужем и молодой красивой женщиной в его объятиях.

– Благодарю.

Кларендон продолжал говорить, пока Уэстфолл кружился по комнате с очаровательной женой капитана Драммонда.

– Жаль, что я не участвовал в доставке воды и дров, – вдруг громко произнес он. – Там были упущены такие большие возможности.

– Прошу прощения. – Мод Мэри была больна телом, но не разумом. Поскольку она выросла в Вашингтоне в доме своего отца, конгрессмена Хью Смита Батлера, то о присущих политической жизни конфликтах и интригах, соперничествах и непомерных амбициях, она знала все. Прикованная к больничному креслу, она могла заниматься только тем, что очень много читала и писала. Почти ежедневно ей приходилось читать донесения офицеров мужа и составлять отчеты, что сам Уэстфолл делать ненавидел.

И она и полковник считали форт Галлатин на дальней границе лишь первой ступенью на пути в большую политику. Она без устали составляла отчеты для командования и посылала письма коллегам своего отца, давая в них самые лестные оценки работе своего мужа. Присвоение ему звания генерала и перевод на хорошую должность в столицу был следующим шагом для них обоих.

Раздумывая над словами Кларендона, она пристально посмотрела ему в лицо, стараясь понять, каковы были мотивы такого заявления.

Приняв ее задумчивость за неосведомленность, Роберт Кларендон сделал глоток весьма крепкого пунша и без всякого смущения продолжил:

– Я сказал, что там были упущены большие возможности.

– Большие возможности? – Мод Мэри позволила себе улыбнуться, распознав в его словах зависть. Френсис Драммонд был храбрым человеком и хорошим офицером. Хотя несколько человек были ранены, а двое из них тяжело, в отряде капитана погиб только один человек. Она сама переписывала его рапорт.

– Вот именно. Он мог бы выиграть этот бой, но упустил такую возможность. Это была бы хорошая схватка. А пресса сразу же раструбила бы об этой победе. – Кларендон, тоскливо посмотрев на танцующих, улыбнулся своей собеседнице. – Он мог бы очень быстро получить повышение.

Выражение лица Мод Мэри не изменилось, когда она поняла, что Кларендон был не только завистливым, но и очень честолюбивым человеком. Эти два качества неплохо уживались друг с другом, и вместе могли быть опаснее гремучей змеи.

– Но противник имел численный перевес. Наш отряд мог быть разбит, а сам капитан мог погибнуть.

– Конечно, такая опасность всегда есть. – Кларендон пожал плечами. – Но маленькая. Мало вероятно, чтобы наш отряд был уничтожен. Прекрасно обученные кавалеристы против дикарей. Да один эскадрон регулярных войск может уничтожить тысячу индейцев.

– Но у него не было эскадрона.

– Он упустил свой шанс, – упрямо повторил подполковник. – С восьмьюдесятью всадниками я бы уничтожил все племя сиу под корень.

– Вы считаете, что он допустил ошибку? – Карие глаза Мод Мэри проницательно посмотрели на него.

Внезапно Кларендон осознал, что разговаривает с женой полковника, а он был уже немало наслышан о ее проницательности и не заурядных способностях. Он даже слышал, что она неплохо помогает Уэстфоллу в его служебных делах, а ее отец крупный политик в столице. Кларендон несколько умерил свой пыл.

– Ну, меня там, конечно, не было. Я уверен, что он сделал все, как ему было приказано.

– А что сделали бы вы, подполковник Кларендон?

Танец кончился. Музыканты перестали играть и о чем-то перешептывались. В комнате стало тихо, и в этой тишине вопрос Мод Мэри услышали все. Кларендон набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

– Я бы обязательно атаковал их. Индейцы получили бы урок, который не скоро бы забыли. Атаковать! Только атаковать. Загнать их назад в горы. – Его глаза возбужденно засверкали. – Этим дикарям не место среди цивилизованных людей. Чем быстрее они усвоят это и уберутся подальше, тем лучше.

Уэстфолл медленно подошел к жене. Его взгляд был задумчивым и странным.

– Вы, несомненно, выражаете мнение многих наших конгрессменов, мистер Кларендон.

Подполковник гордо кивнул.

– Это моя собственная точка зрения, сэр. Народ Соединенных Штатов имеет право на свою землю. Если враждебные племена не хотят спокойно уйти, их надо прогнать силой.


Рут Драммонд налила мужу вторую чашку кофе.

– Мод Мэри опять заболела. Она проснулась среди ночи от острой боли в горле.

– Бедняжка.

Рут повернулась к печи, чтобы помешать целебный отвар, который она готовила.

– Она прислала за мной, но мне не хочется идти.

Френсис посмотрел на жену, вопросительно подняв бровь, но промолчал.

Рут излишне резко постучала ложкой по краю горшка.

– Мне не нравится, как ее муж танцует со мной.

Френсис помешал напиток в своей чашке. Рут готовила превосходный кофе, в меру крепкий, ароматный. Он допил его и отставил чашку в сторону.

– Мне тоже не нравится.

Она повернулась к мужу. Они молча посмотрели друг на друга. Френсис служил в армии уже четырнадцать лет, и все эти годы Рут постоянно была с ним. Они поженились, как только он закончил Уэст-Пойнт. Их дочь родилась следующей весной. Любя мужа всем сердцем, Рут преданно следовала за ним из одного гарнизона в другой, никогда не жалуясь на трудности, лишения и опасности.

И все это осложнялось тем, что она была красивой, молодой женой младшего офицера. Мало того что холостые офицеры постоянно увивались за ней, так еще – что гораздо хуже – ей не давали проходу женатые: и те, кого оставили жены, вернувшиеся с маленькими детьми к родителям, и – самые отвратительные – те, кто пытался флиртовать с ней под осуждающими взглядами собственных жен, живших здесь же в гарнизоне. Рут все это время должна была вести себя очень тактично, потому что часто от тех, кого ей приходилось отваживать, зависели служебные обязанности мужа, его назначения, повышения по службе и вся его военная карьера.

Френсис поморщился.

– У него хороший вкус.

– Мод Мэри – инвалид, – тихо сказала Рут. – Она уже не поправится – бедняжка. Я искренне восхищаюсь ею. Но ее муж мне неприятен. Она пишет все его донесения, много работает за него, а он постоянно ставит ее в неловкое положение.

Френсис пожал плечами.

– Но в конце концов они оба хотят одного и того же.

Рут прижала руки к животу.

– Только это меня успокаивает. Я не хочу к ним идти.

Френсис вскочил и начал мерить шагами крохотную кухню.

– Боже! Неужели ты думаешь: я хочу, чтобы ты туда шла? Посторонний мужчина флиртует с моей женой, а я позволяю ему это делать. Мне хочется вызвать его на дуэль. – Он обнял жену и заглянул ей в глаза. В его взгляде была печаль. – Ты же знаешь, правда?

– Знаю. – Она опустила голову. Он не мог разглядеть выражение ее глаз.

Френсис тяжело вздохнул.

– Ты не должна туда ходить. Просто пошли записку. Скажи, что Миранда больна.

– Миранда! Ха! Она прыгает как горная козочка. Мод Мэри догадается, почему я не пришла. И она прямо заявит об этом полковнику Уэстфоллу.

– Боже! – пробормотал он. Его руки бессильно повисли. – Какая запутанная ситуация. Может быть, мне подать в отставку, когда эта экспедиция закончится?

Рут пожала плечами.

– Не делай этого из-за меня. Еще шесть лет, и у тебя будет полная выслуга. К тому времени мы можем оказаться уже в Вашингтоне.

– Или в Долине смерти.

Она улыбнулась и подняла голову. Их взгляды встретились, и они оба улыбнулись своей любимой шутке. Пан или пропал.

– По крайней мере, там мы не замерзнем. А здесь замерзает даже ртуть в термометре.

Френсис положил руку на живот жены.

– Я хочу самого лучшего для нашего сына. Она накрыла его руку своей.

– Я тоже. Поэтому я, пожалуй, потеплее оденусь и пойду к Мод Мэри.

– Я приду за тобой часа через два. Если Уэстфолл будет дома, я могу остаться и немножко побеседовать с ним о том, как я люблю тебя и как ты меня любишь. Может быть, он поймет намек.

– Не трудись зря. Он это знает. Все в гарнизоне знают об этом. – Она поцеловала мужа, а он крепче прижал жену к себе, и в его поцелуе Рут почувствовала просыпающуюся страсть. Несколько мгновений они не разжимали объятий, вселяя друг в друга надежду на лучшее.


Ей открыл дверь сам Бенджамин Уэстфолл. Резкий ветер и снег ворвались вслед за ней. Приветливо улыбаясь, он провел Рут в дом.

– Снаружи так ужасно, – заметил он. – Я уже не рассчитывал, что вы придете. Вы истинный друг Мод Мэри. И мой. – Его черные глаза смотрели на раскрасневшееся от ветра лицо Рут. – Моя жена серьезно больна.

– Тогда я лучше пойду к ней. – Рут поспешно прошла в комнату и начала расстегивать пуговицы на пальто и развязывать шаль. Уэстфолл последовал за ней. Когда он подошел ближе, она сунула ему в руки свое пальто.

– Рут…

– Рут? Это ты? – донесся хриплый голос из спальни.

– Да, Мод Мэри. Я сейчас приду. Только сниму шаль.

– О Господи, мое горло… – Как бы в подтверждение этих слов жена полковника начала отчаянно кашлять. Из ее горла вырывались хриплые, лающие звуки. – О Боже! – простонала больная и опять закашляла. – Боже милосердный!

– Ей, кажется, совсем плохо, – прошептала Рут.

– Доктор сказал, что у нее пневмония, – сказал Уэстфолл. – Пневмония с осложнениями. – Произнесенные упавшим голосом слова прозвучали как приговор.

– Рут, – снова раздался слабый зов больной.

Каждый вдох давался Мод Мэри с огромным трудом. У нее была такая высокая температура, что она постоянно впадала в забытье, лишь ненадолго приходя в себя. Рут принесла ведро со снегом и теперь прикладывала холодные компрессы ей на лоб и на запястья. Одновременно она ставила горячие компрессы и горчичники на грудь своей больной, чтобы хоть немного облегчить ей дыхание и снять кашель.

Гарнизонный врач оставил, конечно, хинин, но от него было мало проку. Когда он вновь зашел навестить пациентку и увидел ее в полубреду, то только молча покачал головой. Жестом отозвав Рут к двери, он повернулся спиной к кровати.

– Слишком много болезней в этом хрупком теле. Ее организм ослаблен. Я же не могу лечить все болезни сразу; у меня нет нужных средств.