– Доверься мне. – Он смотрел на нее с тем отчаянием, которое чувствовала и она сама. Его лицо… оно как-то изменилось. Это было лицо Джона Галло, но не того Джона Галло, которого она знала. – Я найду ее. Я не дам тебе умереть. Доверься мне.

– С какой стати? Когда это мы доверяли друг другу? – Она выдернула руку и снова побежала.

Мгновением позже другая пуля просвистела над головой и вонзилась в землю чуть впереди.

Топот бегущих ног. Сердце колотилось так, как будто могло вот-вот выпрыгнуть из груди. Придумай что-то или умрешь.

Доверься мне.

Никогда.

Боль… боль в спине…

Она даже не слышала этой пули.

Смерть?


Ева вскинулась и села. Взгляд заметался по темной комнате.

Сердце скакало, как испуганный заяц, но ладони были холодные. Прошло, должно быть, не меньше минуты, прежде чем до нее дошло, что она дома, а не там, в прибрежных кустах.

Сон?

Да, сон, но такой яркий, словно еще минуту назад она была в другой действительности. Джон Галло уехал три недели назад, но она видела его как будто наяву. Да, это был он, но только другой, незнакомый. Не чувственный, не сексуальный, а пугающе страшный, преследующий ее, чтобы… убить. И эта погоня неизменно заканчивалась смертью. Ее, Евы, смертью. А что было наяву? Секс, страсть, безумное наслаждение и бурное, окрашенное отчаянием и вселившее в нее страх, расставание.

Может быть, поэтому во сне он видится ей преследователем, врагом. Может быть, ночной ужас со смертельной схваткой – это отражение, увеличенное и искаженное, ее подсознательного восприятия Джона Галло?

Или, может быть, все это копание в себе из-за обычного кошмара есть чушь и вздор?

Ева опустила ноги на пол, поднялась и прошла в ванную. Выпила стакан воды. Вернулась на диван.

«Ложись-ка спать. Это только сон, и ничего больше».

Вообще-то, все было не так уж и плохо. Жизнь вернулась в привычную колею – школа, закусочная, дом, – и думать о Джоне просто не оставалось времени. Иногда казалось, что те недели с ним тоже были сном. Наверное, оно и к лучшему, что она пережила это сейчас, а не позже. Теперь все можно оставить в прошлом и сосредоточиться на работе.

И это тоже чушь и вздор. Не стоит искать объяснений и оправданий. В том, как она вела себя и что делала, не было никакого расчета.

Но что было, закончилось, и теперь у нее все в порядке.


– Что-то ты неважно выглядишь, – заметила Тереза, окинув подругу критическим взглядом. – Уж не загрипповала ли?

– Может быть. – Закончив с очередным заказом, Ева поставила тарелку на поднос.

– Бледная, как тот бумажный пакет. Не дыши на меня. В этом году с меня микробов хватит.

– Я к тебе и не подхожу. – Ну почему бы Терезе не помолчать? Ева и без того чувствовала себя ужасно: мало того, что раскалывалось голова, так ей еще то и дело приходилось сдерживать позывы к рвоте. Желудок скручивало от запаха жарящихся гамбургеров.

– Тебе надо пойти домой. Поедешь на автобусе?

– А как еще?

– Просто подумала, что, может, Джон вернулся в город. Его ведь месяца два уже нет? Ничего не слышно?

– Ничего. Да я и не жду.

– Порезвились, и прощай? – Тереза состроила гримасу. – Да, обычно так и бывает. Но иногда оно того стоит.

– Может быть.

– А он крепко на тебя запал. На меня, как я ни старалась, даже не посмотрел ни разу и… Ты куда?

Тошнота подкатила к горлу. Как же плохо…

Ева едва успела добежать до туалета, прежде чем ее вырвало.

Потом еще.

Господи…

Она бессильно опустилась на пол возле унитаза.

Посидела. Кое-как поднялась, не зная даже, сможет ли удержаться на ногах.

– Ева?

Тереза.

– Я в порядке. Иди… работай…

– В порядке? Я же вижу. – Тереза открыла дверцу шкафчика. – Дать полотенце или что-нибудь еще?

– Не надо. Просто оставь меня… – Ева снова согнулась над унитазом. – Все нормально. Сейчас пройдет.

– Да уж, конечно. – Тереза смочила под краном бумажное полотенце. – С моей соседкой по комнате, Линдой, было то же самое. Думаешь, я не понимаю. Сколько у тебя? Месяца два? Три?

– Ты о чем?

– О том, что этот красавчик, сукин сын, похоже, не предохранялся. – Влажное полотенце охладило лоб. – Ты же еще ребенок. Ему бы… – Тереза не договорила, заметив недоуменное выражение на лице подруги. – А чего еще ты ждала? Все же видели, что вы друг по другу с ума сходили. Вот голову и потеряла. Надо было ко мне прийти. Я бы помогла.

– Думаешь, я… беременна?

– По времени сходится. Мою соседку, когда она была на третьем месяце, каждое утро тошнило. – Тереза нахмурилась: – А тебя? Неужели не заметила, что месячные прекратились?

– У меня и раньше случались задержки. Думала, может, из-за таблеток… – Ева закрыла глаза. – Нет, я не беременна… мне нельзя… – Она чувствовала, что начинает паниковать, что мысли сбиваются и путаются. Нет, этого не могло случиться, нельзя даже мысли такой допускать. – Я принимала противозачаточные…

Тереза заботливо промокнула ей лоб.

– От глупости, как известно, защиты нет.

– Моя мать ни разу не забеременела, а она пользуется ими уже много лет.

– Ну, не знаю. Может, ты и не беременна. Но я на твоем месте сходила бы к врачу и проверила. – Тереза покачала головой. – А потом позвонила бы Джону Галло и выяснила, стоит ли ждать от него помощи. Как говорится, любишь кататься…

– Ты о чем?

– Тебе шестнадцать. Одна все не устроишь. Я могу отвести тебя к тому врачу, что помог Линде. Срок небольшой, так что с абортом проблем не будет. Линда уже через пару дней была на ногах.

Аборт!

В первый момент ее словно парализовало. Аборт… Какое страшное, какое ужасное слово.

Она упрямо покачала головой:

– Я не беременна. Ты ошибаешься.

– Все так думают. – Тереза потрепала ее по плечу. – Послушай, иди домой. Я поговорю с мистером Кимблом, объясню…

Ева с тревогой посмотрела на подругу.

– Не беспокойся, я не буду говорить, что ты беременна. Если узнает, попытается от тебя избавиться. Боссы не любят заниматься женскими проблемами. – Тереза помогла ей подняться. – Скажу, что у тебя грипп. Оставайся пока здесь. Я принесу твою сумочку.

Остаться здесь? А хватит ли сил дойти до автобусной остановки? Тошнота, шок от ужасного подозрения, страх – враги атаковали со всех сторон. Чтобы не упасть, Ева оперлась о раковину.

– Я все устроила. – Тереза подала сумочку и помогла дойти до двери. – Доберешься?

– Да. – У порога Ева остановилась и оглянулась. Помощь пришла оттуда, откуда она ее и не ждала. – Спасибо тебе.

Тереза пожала плечами.

– Нам, девушкам, надо держаться вместе. Я и сама могу попасть в такой же переплет. На парней положиться можно только в одном – с ними не соскучишься. В остальном рассчитывать приходится на себя. – Она легонько подтолкнула ее в спину: – Поезжай домой. Линде от тошноты помогали крекеры.

И зачем только Тереза постоянно вспоминает Линду! Может быть, у них разные проблемы. Может быть, она ошибается.

Но паника не уходила, и в глубине души крепло чувство, что Тереза все-таки права.


Сандра вернулась домой через три часа после Евы.

– Ева? – Она остановилась у порога, подслеповато всматриваясь в полумрак. – Ты уже дома? Дорогая, ты почему сидишь в темноте?

– Мне нехорошо. – Ева чувствовала себя зверьком, получившим смертельную рану и забившимся в норку, подальше от света и людей. – Иди спать, Сандра.

– Может, принести что-нибудь? Таблетку аспирина?

– Нет, просто болит живот. Иди спать.

– Хорошо, хорошо, но обязательно позови меня, если что-то понадобится. – Сандра направилась в спальню. – Должно быть, дело плохо. Не помню случая, чтобы ты пропускала работу.

– Да, плохо. – Не плохо – ужасно. Ничего хуже не могло и быть.

Сандра скрылась за дверью своей розовой комнатки.

Ева облегченно выдохнула. Сил на пустые препирательства с матерью сегодня не было. Жуткий озноб сменялся приступами тошноты. И за всем этим пугающее своей безысходностью осознание собственной глупости и безответственности. Как там сказал Джон? «Бери, что хочешь». Забудь планы и надежды стать кем-то, вырваться из трущоб, изменить свою жизнь к лучшему. Променяй все на несколько недель секса – оно ведь того стоит, верно? Боже, как же она могла пойти на такой риск?

Ее снова затошнило.

Ева вскочила с дивана и бросилась в ванную. В желудке уже ничего не осталось, и ее уже не рвало, а выворачивало наизнанку.

– Вот, милая, возьми. – Сандра протягивала полотенце. – Прополощи рот и утрись – сразу полегчает. – Она отвернулась. – Пойду принесу содовой. Иногда помогает.

Удивительно. Помощь предлагали те, на кого она никогда не рассчитывала. Сначала Тереза. Теперь Сандра.

– Я сама могу сходить.

– Знаю, что можешь, но сейчас схожу я.

И что это на нее нашло? Не хватало только, чтобы мать возилась с ней, как с малым дитем.

Ну да ладно, ей это скоро надоест. Надо только выпить воды, и она уйдет. Ева прополоскала рот, умылась и вернулась в гостиную.

– Садись, доченька. – Сандра протянула ей банку с содовой. – Пей медленно, милая. По глоточку.

– А ты иди спать.

– Пойду, пойду. Но не сейчас. – Сандра опустилась рядом с ней на диван. – Не хочу оставлять тебя одну. – Она нервно сплела и расплела пальцы. – Я, наверно, слишком часто оставляла тебя одну, обделяла вниманием. Но ты всегда обходилась сама. Даже маленькая, ты всегда была сильная. Не то что я. – Сандра помолчала. – Я – плохая мать, Ева. Родители выкинули меня из дома, когда я забеременела, а ребенок был для меня неподъемной ношей.

– Все в порядке. Я прекрасно обходилась без тебя. Могла о себе позаботиться.

– Но сможешь ли сейчас? Я же помню, каково мне было, когда… – Она глубоко вздохнула и еще крепче стиснула пальцы. – У тебя ведь будет ребенок?

Вот так сюрприз! Такой наблюдательности от Сандры Ева никак не ожидала. Но на каком основании мать сделала такой вывод?

– Почему ты так думаешь?

– Я вижу. Тебе плохо. Тебя тошнит. А на прошлой неделе я недосчиталась одного противозачаточного колпачка. Это ведь ты его взяла?

Ева молча кивнула.

– Их выписали мне. Для тебя они могли оказаться недостаточно надежными. Я-то пользуюсь ими уже много лет. Если бы ты подошла ко мне и спросила, я бы сказала, что тебе на них полагаться, может быть, и не стоит.

Обращаться за советом к Сандре? Нет, она ни за что не стала бы это делать. Боже, ей-то казалось, что лучшая защита – не доверять Джону Галло. Ева закрыла глаза и едва слышно прошептала:

– Я думала, что с ними мне опасаться нечего.

– Так у тебя будет ребенок? – снова спросила Сандра.

Как бы ей хотелось сказать «нет». И матери, и себе, и всему свету. Но от этого ничего не изменится, а значит, нужно принять правду. Нельзя вечно прятаться в темноте.

– Да… – Голос ее дрогнул. – Думаю, что да.

– Ох, милая! – В глазах матери блеснули слезы. – Я так надеялась, что ошибаюсь. Это тот приятный молодой человек, который помог мне в отеле?

– Да.

– А что он обо всем этом думает? Может, хочет жениться на тебе?

– Жениться? Нет, как жена я ему не нужна. Жениться из-за того, что я беременна? Нет, у него… Он не знает. В любом случае я ничего ему не скажу. Да его здесь и нет. Скорее всего, я никогда больше не увижу Джона.

– Значит, ты одна, – подвела итог Сандра. – Как и я, когда забеременела тобой.

Ева кивнула или, точнее, дернула головой.

– Да. Забавно, правда? – Она криво усмехнулась и добавила те горькие, злые слова, которые всегда ее огорчали. – Дочка вся в мать. Яблоко от яблони…

Сандра подалась вперед и осторожно погладила дочь по руке.

– Я помогу тебе. Завтра же отвезу в клинику «Планирования семьи» и подпишу все необходимые документы. Тебе не придется рожать.

Аборт. Все думают в первую очередь об аборте.

– Мои родители разрешения не дали, а ведь мне едва исполнилось пятнадцать. Они сказали, что я должна отвечать за свои грехи. Мне было так страшно… Я не хочу, чтобы и тебе было так же страшно и одиноко.

Еве уже было страшно. Страшно не столько из-за того, что у нее будет ребенок, сколько из-за того, что она собственноручно похоронит все свои мечты выбраться когда-нибудь из трущоб. Из-за того, что повторит ошибки матери и всех тех, кто застрял здесь навсегда.

Из-за того, что она уже вступила в этот круг безысходности.

Она думала, что осторожность, упорство и трудолюбие помогут достичь поставленных целей.