– Есть что пожрать? – спросила Зинон, не оборачиваясь.

– Только бутерброды.

– Годится.

Подруга ела, пила и молчала. Алиса тоже молчала, не хотела мешать.

– Он умер от инфаркта, – заговорила Зинон, когда бутылка с виски опустела наполовину. – Представляешь, каждое утро совершал десятикилометровые пробежки – и умер от инфаркта!

– Когда? – спросила Алиса.

Подруга горько усмехнулась:

– Мы с тобой в это время как раз делали заказ в ресторане.

Помолчали. Зинон налила себе еще виски, а потом заговорила:

– А они обвинили меня в его смерти.

– Кто – «они»?

– Они все: родственнички, прихлебатели, друзья. Они сказали, что это я довела Бориса до инфаркта, что я – черная вдова и охотница за чужими деньгами.

– Но мы же знаем, что это неправда. – Алиса погладила подругу по плечу.

– Неважно. – Зинон посмотрела ей в глаза. Взгляд у нее был, как у старой больной собаки. Алисе стало страшно. – Как думаешь, я это переживу?

– Ты это уже пережила, ты сильная женщина.

– Да, я сильная женщина. – Зинон взъерошила волосы. – И я пойду на похороны Бориса, что бы там ни говорили всякие уроды.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Не надо, красотуля. – Зинон улыбнулась. – Я сама. Иди спать, а я еще посижу…

Утром Зинон была уже самой собой. О том, что ночь она провела без сна, свидетельствовали лишь пустая бутылка из-под виски и несмятая постель.

– Ты как? – спросила Алиса.

– Все в порядке, красотуля.

– Сварить кофе?

– Свари. Я сегодня на работу не пойду, мобильник отключу. Будут искать – отвечай, что я умерла.

Алиса кивнула, не стала задавать никаких вопросов, знала – Зинон все равно их проигнорирует…


В офисе кипели страсти, бурлили подводные течения. Алиса почувствовала это уже в приемной, по испуганно-любопытному взгляду Леночки.

– Что-то случилось? – спросила она резко.

Секретарша покачала головой, уткнулась в компьютер. Алиса пожала плечами: может, подводные течения ей просто примерещились?

Она разбиралась с электронной почтой, когда в дверь тихо постучали.

– Войдите, – сказала она, не отрываясь от монитора.

– Алиса Марковна, разрешите? – В кабинет вошел Александр. Вид у него был какой-то пришибленный: узел галстука, обычно идеально завязанный, сейчас сполз набок, верхняя пуговица сорочки расстегнута. В руках секретарь Зинон мял какую-то газету.

– Что случилось? – Алиса откинулась на спинку кресла, удивленно посмотрела на парня. – Александр, с вами все в порядке? Вы не заболели?

– Я не заболел. – Александр переступил с ноги на ногу, потом решительно подошел к столу, положил на него измятую газету. – Я просто прочел вот это!..

Газета являла собой классический образчик желтой прессы. Неужели рафинированный Александр читает такое?

– Это не мое, это Елены, – сказал парень смущенно. – Алиса Марковна, там статья на развороте. Посмотрите.

Алиса развернула газету.

Статья называлась «Смертельная любовь банкира». Некий И. К. Веселов не пожалел красок, описывая историю любви банкира Ремизова и женщины с темным прошлым – некой Зинон Минаевой. Журналист недвусмысленно намекал, что в смерти Ремизова виноваты «бурный нрав и неуемная алчность» последней.

– Черт! – Алиса отшвырнула газету. – Как они посмели?!

– Это правда? – упавшим голосом спросил Александр. – Я звоню мадам Зинон каждые десять минут, но она недоступна.

– Это клевета, – твердо сказала Алиса. – И кто-то очень дорого за это заплатит!

– А что с ней?

– Ничего, она просто отключила телефон, хочет побыть одна. Идите, Александр, работайте.

– Я могу сообщить остальным, что все это, – он брезгливо покосился на газету, – неправда?

Алиса потерла виски, сказала после недолгих раздумий:

– Александр, я не хочу, чтобы эта грязная статейка стала темой номер один для обсуждения в курилке.

– Сделаю все, что от меня зависит. – Он попятился к двери. – Алиса Марковна, а она и на ваши звонки не отвечает?

– Она ни на чьи звонки не отвечает. Она сказала, что включит мобильник ближе к вечеру.

Едва за Александром закрылась дверь, как в кабинет Алисы влетел Ольгерд.

– Алиса, это правда? – спросил он с порога. – Что вообще происходит? Зинон не вышла на работу, не отвечает на телефонные звонки, а тут еще какая-то дурацкая статья.

– Ты уже тоже читал? – Алиса смяла газету, зашвырнула в мусорку.

– Нет, но мне ее пересказали в деталях. Это правда? – Ольгерд уселся в кресло, строго посмотрел на Алису.

– Смотря что. – Она выключила компьютер. – То, что Ремизов вчера умер от инфаркта, правда. То, что к его смерти причастна Зинон, – ложь.

– Ясно. – Ольгерд кивнул. – Где она сейчас?

– Не знаю. – Алиса сжала кулаки. – Она просила не беспокоить ее до вечера.

– Есть еще один очень неприятный момент. В той статье упоминается, что Зинон – владелица «Ализи». Это удар по нашей репутации.

– К черту репутацию, – отмахнулась Алиса. – Меня намного больше волнует, что какая-то сволочь… – Она достала газету из мусорки, развернула, красным маркером подчеркнула фамилию журналиста. – Что какой-то И. К. Веселов поливает грязью мою лучшую подругу.

– И нашу фирму заодно. Тебе не кажется, что статейка заказная? Опорочили доброе имя Зинон, рикошетом задели «Ализи». И это в то самое время, когда мы собрались покупать новый магазин.

– Покупка отменяется, – тихо сказала Алиса. – Ольгерд, это Ремизов обещал нам кредит, а Ремизов мертв.

– Это окончательное решение? – Ольгерд смахнул с рукава пиджака несуществующую пылинку.

– Не знаю, – устало сказала она. – Мне нужно посоветоваться с Зинон.

– Хорошо. – финансовый директор встал. – Когда посоветуетесь, сообщи мне о вашем решении.

– Сообщу. – Она с отвращением посмотрела на газету, проводила Ольгерда долгим взглядом. А вдруг он прав, и эта статейка кем-то ангажирована? Кем? Кому выгодно, чтобы репутации «Ализи» был нанесен ущерб?

Выходило, что заинтересованных хватает. Вот хотя бы конкуренты. Конкуренция в их бизнесе высока. Если сбросить со счетов дилетантов, скучающих жен олигархов и их капризных дочурок, открывающих бутики исключительно для собственного удовольствия; остаются профессионалы, опытные и матерые. В принципе, статью мог заказать любой из них. За последние пару лет «Ализи» резко пошла в гору, и этот факт многим не нравился. Эх, обсудить бы все это с Зинон…

День тянулся и тянулся. Мало того что Алисе приходилось ежечасно призывать к порядку шушукающихся по углам сотрудников, так еще и требовалось отвечать на бесконечные телефонные звонки. Звонили «сочувствующие», спрашивали, как бедняжка Зинон переносит «весь этот кошмар», сетовали на нечистоплотность некоторых журналистов. Пару раз звонили сами журналисты, братья по перу того самого И. К. Веселова, спрашивали телефончик госпожи Минаевой, просили согласия на интервью. С этими Алиса не церемонилась, сразу посылала куда подальше.

Телефонные атаки прекратились ближе к вечеру. Собственный мобильник Алиса отключила еще в обед – устала от сочувствующих и любопытствующих. В семь вечера к ней в кабинет заглянул Ольгерд.

– Ты уже закончила?

– Да.

– Тогда, может быть, поужинаем сегодня где-нибудь?

Ей не хотелось где-нибудь ужинать, но еще больше не хотелось оставаться этим вечером одной. Зинон до сих пор не включила мобильник, и можно было предположить, что подруга останется «недоступной» до самого утра.

– Хорошо, дай мне пять минут и…

Она не успела договорить – зазвонил телефон. В тишине кабинета этот звук показался оглушительным и почему-то зловещим. Алиса испуганно посмотрела на Ольгерда.

– Мне взять трубку? – спросил он.

Она кивнула. Ольгерд подошел к телефону.

Это был очень важный разговор. Алиса сразу это поняла по тому, как он напрягся, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих трубку. На том конце провода все говорили, говорили, а Ольгерд лишь кивал.

– Кто это? – Алиса попыталась забрать трубку, но он нетерпеливо махнул рукой, развернулся к ней спиной.

Она запаниковала. Что же там такое случилось? Что заставило невозмутимого и галантного Ольгерда вести себя так некорректно?..

– Я все понял, мы уже выезжаем. – Он отложил трубку, нерешительно посмотрел на Алису.

– Что? Кто это был? Куда мы выезжаем?! – спросила она, чувствуя, как ноги наливаются свинцом и колени начинают мелко дрожать.

– Ты только не волнуйся. – Ольгерд взял ее под руку.

Все самые страшные новости начинаются с фразы «ты только не волнуйся» – Алиса была в этом уверена.

– Кто?!

– Зинон. С ней произошел несчастный случай. Она выпала из окна.

Ноги ее больше не держали, Алиса рухнула в кресло, спросила шепотом:

– Она жива?

– Жива. – Ольгерд налил ей воды. – Но состояние очень тяжелое. Нас просили приехать.

– Куда? – Алиса оттолкнула стакан. – Куда ее увезли?

– В Склиф.


К Зинон их не пустили, не помогли ни уговоры, ни деньги. Состояние крайне тяжелое. Пациентка прооперирована и находится в отделении интенсивной терапии. Прогнозы пока делать рано. Вот и все, что им с Ольгердом удалось узнать у врачей. Чуть более разговорчивыми оказались служители правопорядка. С их слов картина вырисовывалась страшная, просто немыслимая. Зинон выпала или выбросилась – это еще предстояло выяснить – из окна своей квартиры. Зинон жила на пятом этаже, у нее почти не было шансов, но ей повезло, если это можно назвать везением: она упала на «козырек» подъезда и осталась жива.

– От нее за версту несло алкоголем, – сказал мальчишка-милиционер. – В таком состоянии выпасть из окна – раз плюнуть. Влезла на подоконник шторки поправить или еще что – и тю-тю, прямо через окно.

– Окно было открыто? – Алиса заставляла себя не думать о лежащей в реанимации подруге, она пыталась понять, что произошло. – Зинон никогда не открывала окон, у нее кондиционеры.

– Может, в трезвом состоянии и не открывала. – Мальчишка-милиционер почесал затылок. – А по пьяни открыла.

– Зинон не пьет! – сказала она с нажимом. – Не пьет и не открывает окон.

– Да? Тогда, может, это не она лежит сейчас в реанимации? – спросил мальчишка ехидно, и Алисе захотелось его ударить – сильно, наотмашь. Чтобы он перестал язвить, чтобы на собственной шкуре почувствовал, что значит – больно. Она сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Надо держаться, ради Зинон.

– А что это за история с помершим банкиром? – вдруг спросил мальчишка. Серые, с прищуром глаза смотрели на Алису в упор, и ей стало ясно, что он не так прост и не так бездушен, как кажется, просто у него такая работа, сволочная.

– Не понимаю, о чем вы, – сказала она холодно.

– Я о Ремизове. Ходят слухи, что ваша подруга довела его до ручки.

– Ходят слухи?! – Алиса презрительно улыбнулась. – Не знала, что в обязанности милиции входит сбор городских сплетен.

– В наши обязанности много чего входит. – Парнишка тоже улыбнулся. – Такие, как вы, заваривают кашу, а такие, как я, ее расхлебывают.

Это заявление попахивало классовой враждой. Оно о многом говорило. Парнишка небось вырос в рабочем квартале, скорее всего, в неполной семье. Чтобы вырваться из окружающей его серости, стал ментом. Мог бы поступить в какой-нибудь вуз, но на вуз у его мамы не было денег, а у него самого не хватало знаний, и он нашел единственно правильный выход. Мальчик вырвался из серости и грязи, стал профессионалом, научился уважать в себе человека, но так и не научился мириться с теми, кто «по другую сторону баррикад», с теми, кого он теперь должен был защищать. Алиса его понимала – сама когда-то была такой, – но не одобряла.

– Мы вам еще нужны? – спросила она устало.

– Нет, – буркнул мальчишка, – пока нет. Если понадобитесь, вас вызовут.

– Как скажете. – Алиса отвернулась, взяла Ольгерда под руку. – Поезжай домой.

– А ты?

– Я вернусь к Зинон.

– Но врачи говорят, что до утра ничего не изменится.

– Я помню их слова. Ольгерд, спасибо тебе за поддержку, но будет лучше, если я побуду рядом с ней.

– Я с тобой. – Ольгерд решительно тряхнул снежно-белыми волосами.

– Езжай домой, – сказала она мягко и убрала свою руку. – Извини, мне нужно побыть одной.

Он хотел было возразить, но передумал, проводил ее до крыльца больницы. Поцеловал в щеку, шепнул:

– Не приезжай завтра на работу, отдохни.

– Зинон никогда не открывала окна. – Она всхлипнула. – Ты мне веришь?

– Да, я тебе верю. Держись, Алиса.

Ночь прошла в метаниях и мучительных ожиданиях. Наступивший день не принес облегчения. Операция не помогла. В состоянии Зинон ничего не изменилось, она так и не вышла из комы.

– Сколько еще ждать? – спросила Алиса у врача.

– Я не знаю. – Тот развел руками. – Мы сделали и делаем все, что в наших силах. Мы удалили субдуральную гематому, прооперировали разорванную селезенку, удалили кровь из брюшной полости. Остальное не в нашей власти.