– А в чьей? – спросила она с надеждой.

Врач грустно улыбнулся, поднял глаза к потолку.

Алиса расплакалась…

* * *

– Уф! – Виктор опрокинул в себя рюмку коньяка. – Терпеть не могу такие мероприятия. Столько никому не нужного пафоса и официоза! Значит, так, Клим, слушай мою волю! Если я умру раньше тебя, хочу, чтобы ты присмотрел за моими похоронами. Никаких чертовых катафалков, никаких гробов с кондиционерами, никакой прессы. И еще, проследи, чтобы крышка гроба была закрыта, а музыка играла какая-нибудь жизнеутверждающая. В следующей реинкарнации я собираюсь стать рок-музыкантом.

– Отвали. – Клим сбросил пиджак, ослабил узел галстука. – Ты переживешь нас всех.

– Ремизов тоже так думал – и где он сейчас? Закатил пир горой, повеселился напоследок – и отдал богу душу. Клим, там точно не было никакого криминала? В наше время быть банкиром опасно для жизни, отстреливать начали нашего брата.

– Не было криминала. – Клим сел в свое рабочее кресло. – Инфаркт миокарда со всяким может случиться.

– Видать, не подрассчитал старик силенок, переусердствовал ночью со своей дамой сердца. – Виктор невесело усмехнулся. – Кстати, о даме сердца. Что-то я не заметил среди скорбящих госпожу Волкову! Не пришла даже цветочки на могилку возлюбленного положить. Вот она, типичная женщина – пока ты ей нужен, она вся твоя, а стоит только откинуть коньки – и все, некому пыль смахнуть с твоего эксклюзивного гроба за двадцать тысяч евро.

– Заткнись, – устало сказал Клим. – Человек умер.

– Так и я о том же. Человек умер – и мгновенно стал никому не нужен. Интересно, кому достанутся капиталы Ремизова? Будет весело, если нашей общей знакомой.

Клим ничего не сказал, посмотрел в окно. Виктор прав, странно, что Волкова не пришла на похороны. Это даже как-то неприлично. Могла бы хоть для проформы постоять у гроба, пустить скупую слезу. А она не пришла, и подружка ее инфернальная тоже не явилась. Чем, интересно, они таким важным заняты? Так не об этом сейчас нужно думать, есть дела и поважнее.

– Что с помещением на Кутузовском? – спросил он.

– Пока ничего. Я же вместе с тобой в ритуальные игры играл, когда мне было делами заниматься? – возмутился Виктор.

– Займись сегодня.

– Клим, а ты это серьезно, с Кутузовским?

– Серьезнее не бывает.

– И с чего бы вдруг?

– Нам нужно помещение под головной офис, я подумал и решил, что на имидже экономить не стоит.

– Ты решил это после того, как площади на Кутузовском намерилась заграбастать одна наша общая знакомая? – Виктор неодобрительно покачал головой.

– Этот кусок пирога госпоже Волковой не достанется, особенно принимая во внимание тот факт, что она осталась без финансовой поддержки. – Клим раздраженно потер подбородок.

– Долго ли найти нового кредитора? Я навел кое-какие справки об «Ализи». Стабильное, прибыльное предприятие, хороший рынок сбыта, крепкие связи. Им не откажут в кредите. Да я и сам бы им не отказал.

– Вот именно поэтому мы и должны поторопиться! – рявкнул Клим.

Друг посмотрел на него долгим взглядом, поцокал языком, сказал сочувственно:

– Значит, это все-таки из-за нее.

– Из-за кого? – буркнул Клим.

– Из-за Алисы. До сих пор не угомонился?

– Она украла у меня двадцать тысяч баксов.

– Она не украла, ты ей сам их отдал.

– Отдал, потому что она меня шантажировала! – взорвался Клим.

– Это было десять лет назад. Что тебе сейчас-то нужно? Живи себе, наслаждайся жизнью.

– Мне нужно помещение на Кутузовском! – Клим врезал кулаком по столу.

Виктор кивнул:

– Как скажешь, босс. – Друг очень редко называл его боссом, только в состоянии крайнего раздражения.

Клим удивленно нахмурился, сказал виновато:

– Прости, старик. Сам не знаю, что на меня нашло. Понимаю, что проблема яйца выеденного не стоит, и все равно кипячусь. И с Дашей у меня не все гладко…

– С Дашей у тебя никогда не было гладко, – сказал Виктор сухо. – Расставайтесь, не трепите друг другу нервы.

Клим не нашелся что ответить – слишком все было сложно в его личной жизни…

* * *

– Что нужно для того, чтобы она поправилась? – Алиса погладила худую руку подруги, посмотрела на лечащего врача. – Она уже две недели в коме.

– Вам нужно чудо, – устало сказал он. – От нас больше ничего не зависит. Требуется чудо, и еще – очень хороший уход.

– Хотя бы скажите, есть надежда или нет. – Алиса потерла виски, стараясь прогнать вот уже две недели не прекращающуюся головную боль.

– Надежда есть всегда. – Доктор ободряюще улыбнулся. – Существуют документально зарегистрированные случаи, когда такие больные выходили из комы и возвращались к полноценной жизни.

– Как скоро?

– Иногда спустя годы.

Алиса посмотрела сначала на мерно гудевшую аппаратуру для поддержания жизнедеятельности, потом на оплетенную проводами и датчиками Зинон, спросила:

– Вы хотите сказать, что долгие годы она может оставаться… вот такой?

Врач кивнул:

– Может, при надлежащем уходе.

– И где обеспечивают надлежащий уход таким пациентам, как моя подруга?

– Думаю, частные клиники вам не откажут.

– Еще один вопрос. – Алиса поправила подушку Зинон. – Скажите, она может нас слышать?

Врач снова кивнул:

– Некоторые пациенты, вышедшие из комы, рассказывали, что слышали голоса родных и врачей.

– И понимали, что те говорили?

– Да, понимали.

– А были ли какие-нибудь предпосылки… – Алиса задумалась. – Бывали ли случаи, когда люди возвращались после того, как им обещали исполнить что-то очень важное?

Врач понимающе улыбнулся:

– Один десятилетний мальчик вышел из двухмесячной комы, когда родители принесли к нему в палату щенка.

Алиса сделала глубокий вдох, сказала с чувством:

– Спасибо, доктор. Вы нам очень помогли. Можно мне сейчас побыть с ней наедине?

– Вы собираетесь пообещать своей подруге, что купите ей щенка? – пошутил врач.

– Я собираюсь пообещать, что куплю ей магазин. До свидания, доктор.

Врач вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Ты слышала, Зинон? – Алиса сжала ладонь подруги, всмотрелась в ее осунувшееся лицо. – Я куплю магазин на Кутузовском, я выбью кредит, чего бы мне это ни стоило. Но ты мне нужна! Ясно тебе?! Одна я не справлюсь, возвращайся скорее, Зинон! Возвращайся, черт тебя побери…


На перевод Зинон в частную клинику и выполнение необходимых формальностей ушло полдня. Алисе помогал Александр. За возможность побыть рядом с мадам Зинон парень был готов на все. Он даже поспорил с Ольгердом, который считал, что референту не место в больнице, что он должен заниматься своими непосредственными обязанностями, а работу сиделки оставить профессионалам. Да что там поссорился! Он набросился на Ольгерда с кулаками, наплевал на субординацию, не посмотрел на разницу в росте и физической подготовке и, наверное, одержал бы верх, если бы Алиса их не разняла. Алиса считала, что Зинон будет приятно общество Александра, что он сможет присмотреть за ней не хуже медперсонала, и не только присмотреть, а еще и развлечь болящую разговорами. Она разрешила парню сопровождать их с Зинон. А Ольгерд обиделся и в клинику не поехал. По правде говоря, Алиса считала, что так даже лучше.

Вдвоем с Александром они придирчиво осмотрели будущую палату Зинон, поговорили с лечащим врачом, познакомились с персоналом и остались довольны, если в такой ситуации это слово вообще уместно. Зинон будет обеспечен хороший уход и почти домашние условия, а они станут ее навещать так часто, как это только возможно, они не допустят, чтобы она чувствовала себя одиноко.


Уладив все дела в клинике, Алиса вернулась в офис, разбитая и деморализованная. В кабинете ее ждала сестра.

– Привет. – Мелиса поднялась из кресла, обняла ее за плечи. – Твоя секретарша плохо воспитана, она не хотела меня сюда пускать. Пришлось прорываться с боем. Скажи ей, что я твоя родственница и мне можно.

– Скажу. – Алиса устало улыбнулась.

– Где ты была?

– Устраивала Зинон в клинику, потом подписывала кучу бумаг.

– Как она? – Мелиса оставила шутливый тон, теперь она выглядела очень серьезной.

– Врачи говорят, что нужно чудо. Хочешь кофе?

– Хочу, а эта твоя секретарша умеет?

– Умеет, не волнуйся.

Они пили кофе и молчали. Алиса думала о том, как там Зинон, Мелиса с сосредоточенным выражением изучала свой маникюр.

– Тебе тяжело? – спросила она вдруг.

– Что? – Алиса отодвинула чашку.

– Без Зинон тебе, наверное, очень трудно? – повторила сестра.

– Пока справляюсь, но ты права – мне ее очень не хватает.

– Она вернется.

– Я очень на это надеюсь, спасибо тебе.

– За что?

– За поддержку, для меня это важно.

– А, ерунда! – Мелиса махнула рукой. – Я, вообще-то, хитрая и корыстная. Я ведь не просто так пришла, у меня к тебе деловое предложение.

– Какое? – насторожилась Алиса.

– У меня есть коммерческое образование и опыт работы с людьми. Я могла бы помочь тебе с фирмой, до возвращения Зинон, если ты, конечно, не против. – Мелиса легкомысленно улыбалась, но было видно, что она волнуется. Сестра едва не выплеснула на себя кофе, так дрожали ее руки. – Можешь считать, что я прошу дать мне шанс реабилитироваться в твоих глазах. Я буду работать как ломовая лошадь, и денег мне много не надо…

– Ты не будешь работать как ломовая лошадь, – тихо сказала Алиса.

– Понятно. – Мелиса резко встала, несколько капель кофе все-таки упали ей на платье. – Извини, что отняла время.

– Ты не будешь работать как ломовая лошадь, – повторила Алиса. – В нашей фирме рабский труд не приветствуется.

Сестра замерла, на ее хмуром лице появилась неуверенная улыбка:

– Это значит, что ты берешь меня на работу?

– Да, сейчас мне как никогда нужна помощь.

С радостным визгом Мелиса повисла у нее на шее, заорала в ухо дурным голосом:

– Я тебе помогу, сестричка! Можешь не сомневаться!


Сроки поджимали, Алиса крутилась как белка в колесе. Разрывалась между офисом, клиникой и банками, недоедала, недосыпала, но в итоге добилась-таки своего – нашла приемлемый вариант, выбила кредит.

Предварительное соглашение от владельца магазина на Кутузовском она получила еще неделю назад, осталось оформить документы, а потом можно будет рапортовать Зинон, что ее заветная мечта исполнена. Она отрапортует, и случится чудо – Зинон ни за что не пропустит открытие бутика на Кутузовском, это не в ее характере. Сегодня решающий день: Ольгерд встретится с продавцом, окончательно обо всем договорится, и считай – дело сделано.

Финансовый директор появился в офисе ближе к обеду, зашел в кабинет Алисы, не говоря ни слова, уселся напротив. Вид у него был странный. Совсем не так должен выглядеть человек, стоящий на пороге очень выгодной сделки.

– Что-то случилось? – спросила Алиса упавшим голосом.

– Случилось. – Ольгерд вытер вспотевший лоб рукавом пиджака – невиданное дело для такого педанта. – Продавец отказался от сделки.

– Как?! – Алиса вцепилась в подлокотники кресла. – Мы ведь уже взяли кредит!

– Он сказал, что у него появился другой покупатель и наше предложение его больше не интересует.

– Этого не может быть! Ольгерд, ты хоть понимаешь, что значит для меня эта сделка?! Я зарок дала! Я Зинон пообещала! – Дышать стало тяжело, в груди защемило.

– Алиса, успокойся. – Ольгерд сделал попытку встать из кресла, но она лишь нетерпеливо отмахнулась.

– Кто он? – спросила, сжимая кулаки.

– Ты о ком?

– Кто нас опередил? Я должна знать!

– Я не в курсе.

– А ты спрашивал?

По взгляду Ольгерда, виноватому и смущенному одновременно, было видно, что не спрашивал. Принял отказ как неизбежное, даже не пытался трепыхаться.

– Алиса, это конфиденциальная информация, нас никто не обязан ставить в известность.

– Мне нужно ехать. – Алиса встала.

– Куда? – Ольгерд тоже поднялся.

– К тому уроду! Я хочу знать, кому он собирается продать мой магазин.

– Алиса, это не твой магазин, ты не…

– Он будет моим, – отрезала она и вышла из кабинета.


Это оказалось как удар под дых. Не было никакой тайны в том, кто именно перешел ей дорогу. Клим Панкратов, банкир и негодяй в одном флаконе! И она знала: это не случайное совпадение – не бывает таких совпадений, – это продуманный, просчитанный ход, способ отомстить! На юбилее Ремизова он слышал, что они собираются покупать помещение на Кутузовском, и принял меры. Господи, ну зачем ему магазин?! Он же банкир!

Нет, теперь уже не этот вопрос главный. Теперь главный вопрос – как убедить Панкратова отказаться от сделки. Может, просто поговорить с ним по-человечески, все объяснить? Ну, не сошелся же свет клином на этом чертовом магазине?! Для Клима это всего лишь покупка, а для нее – вопрос жизни и смерти…