Ханна Хауэлл - Судьба горца

Когда Балфур наконец развязал сорочку, холодный полуденный воздух, коснувшись ее гладкой кожи, заставил Мэлди задрожать. Но когда Балфур поцеловал нежную кожу между грудей, тепло вернулось. Он стал покрывать ее груди едва уловимыми поцелуями, Мэлди издала стон наслаждения и запустила пальцы в его густые волосы. Балфур втянул в рот затвердевший сосок и, поиграв с ним языком, начал посасывать. Мэлди услышала чей-то стон. Через мгновение до ее сознания дошло, что жадный неясный звук принадлежал ей. А потом она полностью отдалась во власть пробудившегося желания.

Мелодичный звук детского смеха привел Мэлди в чувство. К ней пришло мучительное понимание того, где она находится, что она наполовину раздета, ей холодно... Все это она осознала так быстро, что на мгновение перехватило дыхание. Издав невнятное проклятие, она стала отталкивать Балфура, но поняла, что он уже сам освобождает ее из объятий. Возясь со шнуровкой на сорочке и платье, Мэлди старалась не думать о том, как хорошо он чувствует изменения в ее настроении.

Балфур прижался спиной к холодному сырому камню недостроенной стены, глядя, как Мэлди оправляет платье. Это несколько охладило его кровь. Почувствовав, что она освободилась из плена желания, он приложил всю силу волю, чтобы отпустить ее. Он понимал, что поступает правильно, но неутихающая боль желания словно скручивала внутренности. Балфур не ощущал себя благородным, он лишь чувствовал, что умирает от желания вновь испытать огонь, который только что горел в них. Выражение злости на еще пылающем лице Мэлди подсказало Балфуру, что пройдет очень много времени, прежде чем ему представится еще один шанс изведать эту страсть.

- Я не лучше безмозглой придорожной шлюхи, - проворчала Мэлди, безуспешно стараясь привести хоть в какой-то порядок растрепанные волосы.

- Неправда. Придорожная шлюха ничего не чувствует, - возразил Балфур, скрестив руки на груди, он оперся о стену, борясь с невыносимым желанием подойти к Мэлди, - она просто притворяется, терпит и ждет, пока ты вложишь ей в руку монету.

Она сдержалась от напрашивающегося вопроса, откуда он знает так много о шлюхах.

- По крайней мере, у этого есть хоть какая-то практическая цель. А я готова раздвинуть ноги всего лишь за обворожительную улыбку. - Мэлди почувствовала такое отвращение к себе, такое разочарование из-за собственной слабости, что поняла: у нее нет ни времени, ни желания смущаться из-за случившегося.

- Я не лучше моей бедной матери – спешу повторить ее ошибки.

- Да и я, по-моему, спешу повторить ошибки отца. Или что-то вроде того. Как бы то ни было, раньше я не вел себя так, а ты?

- Конечно, нет. - Мэлди знала, что должна уйти раньше, чем Балфур еще что-нибудь скажет. У него хорошо получалось озвучивать простые и неопровержимые истины.

- Ну, мой отец спал со всеми доступными девицами в округе и заявлял, что любил половину из них. Еще удивительно, что Донкойл не кишит его бастардами. Я всегда прикладывал все усилия, чтобы ясно мыслить и руководствоваться рассудком. А в чем ошибка твоей матери?

- В том, что она родила меня.

- Мне это не кажется ошибкой, - мягко возразил он.

- О, но это так. Я незаконнорожденный ребенок мужчины, который не чувствовал себя связанным брачными клятвами. - Мэлди постаралась прикусить язык и не сказать лишнего о своем отце, удивляясь тому, как под понимающим взглядом Балфура, хотелось рассказать всю правду. - То, что он бросил ее после рождения ребенка, должно было сделать ее более осторожной, но не сделало. Да, она возненавидела его, но, видимо, не лишилась надежды, что следующий мужчина будет другим. В некотором роде так и было. Большинство из них давали ей немного денег или пару подарков. В какой-то момент она перестала переживать и чувствовать, а просто брала деньги.

- Я не могу поверить, что ты когда-нибудь станешь такой. - Балфур выругался про себя, потому что хоть и сочувствовал печальной жизни Мэлди, но понимал, что именно эта незавидная судьба и дала ей силу бороться со вспыхнувшей между ними страстью. - Ты очень сильная.

- Моя мать тоже была сильной женщиной, - произнесла Мэлди уверенным голосом, хотя сама уже не была в этом так уверена. - Но мужчина унизил ее, использовал и выбросил; она обманулась в нем и в конце концов просто перестала чувствовать. Ни один мужчина не сможет уничтожить меня! Я не буду слушать лживых слов и не стану жертвой в мужской игре.

- А я не лгу и не играю. Вспыхнувшее между нами чувство, милая, сладкое и пьянящее. И я думаю, что оно, возможно, сильнее нас обоих.

- Нет. Это всего лишь необдуманный поступок, не более чем то, что происходит между дикими животными в брачный период. Я не позволю этому одержать верх.

Вздохнув, Балфур смотрел, как она уходит. Все равно он не мог сказать ничего, что могло бы изменить ее мнение. Теперь он верил: они с Мэлди сейчас разделили что-то намного большее, чем его беспутный отец делил с какой-либо женщиной, включая и мать Балфура. Чувство, вспыхнувшее между ним и Мэлди, было глубоким и явно превосходило простую похоть. Однако он не был уверен, что это первые ростки любви или судьба - одна из тех редких, слепых страстей, о которых мечтает большинство мужчин, но никогда их не испытывают. Балфур сам толком не понимал, чего хочет от Мэлди, помимо естественного желания уложить ее в постель, и поэтому не мог ей ничего обещать. Если бы он попытался поговорить с ней, она легко почувствовала бы его неуверенность. Это даже могло заставить ее думать, что он лжет, чтобы получить желаемое. Трудно облечь правду в слова, когда никто не знает, в чем же заключается правда.

«Мы зашли в тупик», - думал Балфур, медленно возвращаясь назад. Каждый из них боялся повторить ошибки своих родителей. Мэлди потеряет невинность, если поддастся охватившей их страсти, а это единственное приданое, которым обладает бедная девушка. А он не мог - во всяком случае пока - предложить ей что-то, кроме той же страсти. Жизнь Эрика в опасности, и существует угроза сражения - сейчас неподходящее время, чтобы давать обещания какой-либо женщине, особенно бедной безродной девушке, у которой слишком много секретов. Балфур снова вздохнул. Он начинал думать, что Мэлди единственная, кто может разрешить эту задачу. Если она поддастся страсти, то рискнет всем. Балфур только хотел, чтобы ему еще раз представилась возможность показать Мэлди, в чем она себе отказывает, прогоняя его. Но будет просто удивительно, если после сегодняшнего она подпустит его к себе ближе, чем на милю.

- Ты что совсем с ума сошел?

Войдя в комнату Найджела, Мэлди не поверила своим глазам. Она ушла всего час назад, но оказалось, даже такая короткая передышка с ее стороны была ошибкой. В течение недели, с тех пор как у Балфура почти получилось ее соблазнить, она с радостью отвлекалась на сражения с Найджелом, пытаясь оградить его от попыток делать слишком много и слишком быстро. Глядя, как он стоял там, поддерживаемый при каждом неверном шаге пошатывающейся молодой горничной, Мэлди больше не чувствовала себя так уж хорошо. И хотя вероятность того, что его раны откроются, была ничтожной, мужчина мог легко искалечить себя навсегда.

- Ты Дженни? - спросила Мэлди, заняв место бледной девушки, подпирающей дрожащего, покрывшегося испариной Найджела.

- Да, госпожа. - Дженни поморщилась, рассеянно потерев поясницу.

- Я знаю, что этот болван может быть очень сладкоречивым, - она не обратила внимания на невнятные попытки Найджела возразить на оскорбление, пока вела его обратно в кровать, - и тем не менее, ты не должна помогать ему ходить, даже несмотря на уговоры и приказы.

- Но, госпожа... - Дженни помедлила у двери, глядя на бормотавшего проклятья Найджела широко открытыми глазами.

- Если ты боишься ослушаться брата лэрда, не беспокойся. Я могу поговорить с сэром Балфуром, и он охотно подтвердить мой приказ. Этот болван не должен подниматься на своих слабых ногах, пока я не разрешу.

- Слабых? - пробормотал Найджел, когда Дженни выбежала из комнаты, а Мэлди удобно устроила его на кровати.

- Ты хочешь стать калекой? - спросила Мэлди, уперев руки в боки и глядя на него сверху вниз.

- Конечно, не хочу. Но, по-моему, как раз и стану, если не смогу вернуть себе силы.

- Ты был сильно ранен, потерял много крови и страдал от длительной изнуряющей лихорадки менее двух недель назад. Ты не можешь всерьез ожидать, что так сразу вскочишь и пустишься в пляс. Чтобы снова стать сильным, твоему телу необходимо восстановить утраченную энергию и потерянную кровь. Это требует отдыха и хорошего питания.

- По крайней мере, я чувствую себя достаточно здоровым, чтобы попытаться снова ходить.

- Да, очевидно. Вот только выглядишь ты, дрожащий и в поту, как человек, которого сильно лихорадит. Это твое тело говорит, что ты еще совсем не готов. Прими это к сведению, или тебе придется дорого заплатить за ослушание. - Она отошла, чтобы налить ему немного вина.

- Ты говоришь так, словно мое тело живет собственной, независимой от разума жизнью.

- Так и есть, - она подала ему кубок с вином и нахмурилась, заметив, как он схватил его обеими подрагивающими от слабости руками, - я думаю, ты достаточно разумен, чтобы понимать, что твое тело сейчас дает понять, как глупо ты себя повел.

Найджел застонал и попытался резко вернуть кубок, но сил не хватило для такого решительно жеста, и он едва смог передать его Мэлди, не пролив.

- Пролежав в постели так долго, я, может, и стану достаточно сильным, чтобы снова начать ходить, но, определенно, сойду с ума.

Убрав бокал, Мэлди улыбнулась и взяла тазик с водой и тряпку, чтобы обтереть его.

- Знаю, постоянное лежание в постели без дела сводит с ума: разум не дает покоя, но тело слишком слабо, чтобы подчиняться твоим желаниям. Поэтому я призываю, прислушайся к своему телу. Ты еще недостаточно силен, - она начала проворно обтирать его тело от испарины, - знаю, люди думают, что я говорю ерунду, рассказывая о том, что тело говорит с тобой, но это так. Разве, когда ты встал с постели, у тебя не закружилась голова? Разве ты не покрылся испариной с головы до пят и не начал дрожать? Это, мой прекрасный рыцарь, и есть то, что говорит тебе тело самым действенным способом: лечь в постель и дать себе еще немного отдохнуть.

- Было бы замечательно, если бы голова предупредила меня об этом до того, как я спустил ноги на пол, - произнес Найджел, слабо улыбаясь.

- Да, разум - упрямый противник. Он не всегда ведет нас в верном направлении и не всегда говорит правду. И неважно, насколько мы проницательны, мы часто позволяем ему сбить нас с пути. Несомненно, ты подумал о вещах, которые не были ни мудрыми, ни безопасными, и, что еще хуже, ты поддался этим мыслям.

- Да уж, и этот окаянный разум не окажет тебе любезность – не позволит забыть о подобных ошибках.

Смех застрял в горле, когда Мэлди осознала, что тело, которое она протирала, не настолько обессилено, как ей казалось. Во всяком случае, одна часть тела Найджела определенно не испытывала затруднений с тем, чтобы подняться. Мэлди предполагала, что Найджел хочет ее, но вид неопровержимого доказательства - натянувшегося спереди нижнего белья - заставил ее растеряться. Она остановилась, глядя на него в изумлении и не зная, что делать дальше. Пожалуй, лишь в одном она была совершенно уверена - у нее нет ни единого шанса притвориться, будто она ничего не заметила.

- Ну, приятно знать, что я еще не совсем лишился мужественности, - растягивая слова, произнес Найджел.

Едва эта маленькая дерзость успела вывести Мэлди из ступора, как кто-то вырвал у нее мокрую тряпку, и знакомый голос произнес:

- Думаю, пришло время кому-то другому взять на себя обязанность мыть моего брата. - Балфур мягко оттолкнул Мэлди от кровати. - Полагаю, госпожа Киркэлди сможет найти себе другое занятие.

- Но, Балфур, мы с девушкой всего лишь увлекательно беседовали о том, что каждый должен прислушиваться к тому, что говорит его тело.

Мэлди услышала, как Найджел захрипел от боли, но не смогла увидеть за Балфуром в чем дело. Ей хотелось приказать Балфуру убраться; она была раздражена и тем, как он, отодвинув ее в сторону, взял на себя ее обязанности, и тем, что указывал ей, что она может делать, а что нет. Но затем благоразумие взяло верх над гордостью. Найджел хотел ее и, скорее всего, не ограничился бы взглядом и легким прикосновением. Несомненно, для них обоих будет лучше, если она перестанет заботиться о его личных нуждах. Обтирание легко могло привести к столкновению, которого она предпочла бы избежать.

- Я пойду и принесу ему еду, - пробормотав это, она быстро и бесшумно удалилась.

В тот же момент, как дверь за Мэлди закрылась, Балфур отбросил тряпку и пристально посмотрел на брата. Он старался подавить гнев, который, как он знал, был рожден неуместной ревностью. Когда он вошел в комнату и увидел, как Мэлди обтирает Найджела, он почувствовал привычный приступ зависти. Заметив очевидное возбуждение Найджела и обольстительное выражение его лица, Балфур собрал всю силу воли, чтобы не выгнать Мэлди из комнаты и не испортить прекрасную работу по излечению брата.