— Лида вместе со своим любовником сбежала от меня за границу, ещё и внука моего единственного с собой прихватила, - монотонным недовольным голосом проговорил Селезнёв. – А перед этим они в фонде, где я тогда директором работал, такого наворотили, что я, как Вам хорошо известно, сейчас под следствием нахожусь. Через час я подъеду к дому, где раньше жила Ирина Николаевна, надеюсь, вы к тому времени уже будете там…

И Селезнёв отбил вызов.

Манулов некоторое время молча сидел, удивлённо поджав губы и глядя прямо перед собой, а затем глубоко вздохнул и вышел из отдела. Там он сел за руль своей тёмно-синей «Нивы» и поехал к дому Ирины Николаевны Селезнёвой, где сейчас находилась её племянница с сыном.

***


— Она ещё там? – спросил он оперативника, следящего за Лидией Михайловной.

Тот молча кивнул головой.

— Пойдём со мной, мальчика заберёшь и в машине с ним посидишь, пока Селезнёв за ним не заедет, - сказал Манулов. – А я пока с его мамашей кое о чём переговорю…

В это время во двор дома, где жила раньше Ирина Николаевна Пирогова, в замужестве Селезнёва, подъехал небольшой коричневый кроссовер, за рулём которого сидела женщина средних лет. Задняя дверь автомобиля открылась, и оттуда вышел Андрей Сергеевич Селезнёв.

— Вот ключи от квартиры Ирины Николаевны, - подал он связку ключей Манулову. – Я Петю здесь подожду…

***


…Лида стояла на полпролёта ниже этажа, где раньше жила её тётка, и нервно смотрела в окно, за которым сгущались ранние осенние сумерки. В углу лестничной площадки на корточках сидел Петя.

— Капитан Манулов, - предъявил своё удостоверение следователь. – Мы с Вами сегодня утром в милиции беседовали, Вы помните меня?

Лида посмотрела на Манулова тревожным взглядом.

— Вы пришли рассказать мне о том, что случилось с моей тётей? – спросила она упавшим голосом. – Я уже поняла, что с ней…

— Ваша тётя чувствует себя просто замечательно, - улыбаясь, ответил ей следователь. – Она год назад замуж вышла за Вашего, кстати свёкра… Да-да-да, такое бывает: встретились два одиночества. К тому же Вы с гражданином Фельцовым так внезапно на заработки на Украину подались…

Лида опустила глаза, пряча свой взгляд от Манулова.

— Да, кстати, Ваш свёкор приехал, чтобы забрать Петю, - сказал Манулов и кивнул в сторону окна, через которое был хорошо виден Селезнёв, прогуливающийся возле своего «Тигуана». – Наш сотрудник сейчас отведёт мальчика к нему, а мы с Вами зайдём в квартиру Вашей тёти и побеседуем…

— Петя без меня никуда не поедет, - твёрдо произнесла Лида. – Я никуда его не отпущу…

— Лидия Михайловна, Вы что, не доверяете Андрею Сергеевичу? – очень серьёзно спросил её Манулов. – Я чего-то не знаю?

— Нет, - поспешила отмести его подозрения Лида, - но…

— Поверьте мне, лучше будет, если мальчик проведёт этот вечер с бабушкой и дедом, - доверительным голосом произнёс Манулов и даже приложил свою руку к сердцу.

Оперативник взял за руку Петю и начал спускаться по лестнице. Лида смотрела через стекло, как Петя радостно подбежал к деду и, как взрослый, поздоровался с ним за руку. Затем они вместе сели на заднее сидение автомобиля и уехали.

— Проходите на кухню, - предложила Манулову Лида, открыв дверь. – Не разувайтесь, я всё равно потом убираться здесь буду.

Она зашла на кухню и вытерла пыль со стола и двух табуреток. На одну из них она уселась сама, а на другую кивнула Манулову.

— Я не знаю, о чём мне Вас расспрашивать, - сказала Лида. – Я, вообще, не понимаю, что происходит вокруг и что мне теперь делать…

— Начнём с того, что после Вашего скоропалительного отъезда Андрей Сергеевич Селезнёв долго болел, - начал свой рассказ Манулов. – За ним всё это время ухаживала Ваша тётя, а через некоторое время они расписались и переехали жить в Подольск, где, как Вы помните, расположена типография Вашего свёкра. А вчера, наконец, объявились Вы с сыном. Правда, гражданин Фельцов исчез в неизвестном направлении, но теперь, когда он объявлен не только в федеральный, но и во всеукраинский розыск, шансы найти его весьма велики…

При упоминании о Фельцове Лида заметно напряглась, что не ускользнуло от внимательного взгляда Манулова.

— Есть вероятность того, - продолжал он свою речь. – Что Фельцов появится в Москве и попытается найти Вас с сыном. Поэтому Селезнёв, чтобы не подвергать опасности жизнь своего внука, решил забрать его к себе в Подольск, где нанял охрану для защиты Пети. А Вы, пока Фельцов не будет задержан, будете жить здесь. Конечно же, за Вами будут постоянно следить наши оперативники, и если появится Фельцов…

— Нет, - закричала вдруг Лида. – Я не останусь здесь одна. Я не смогу больше так жить…

И она заплакала.

— Ну, не нужно так расстраиваться, Лидия Михайловна, - начал успокаивать её Манулов. – Ведь не убьёт же Вас Фельцов? Чего же Вы его так боитесь?

— Пожалуйста, не оставляйте меня здесь, - плача, умоляла его Лида. – Я где угодно согласна, хоть в тюрьме. Я так боюсь его…

Манулов громко вздохнул, давая понять, что его терпение закончилось.

— Лидия Михайловна, - недовольным голосом произнёс он. – Ну что это за детский сад: «Я боюсь, не оставляйте меня?» С Фельцовым Вас не один год связывают довольно нежные отношения, вряд ли он опустится до насилия над Вами…

— Да что Вы знаете о насилии? – глядя на Манулова глазами, полными слёз, произнесла Лида. – Вы думаете, это тяжкие телесные повреждения? Нет! Вы знаете, что чувствуешь, когда сутками сидишь в запертой квартире в чужом городе, без телефона и считаешь, на сколько дней тебе хватит оставшейся еды? И звать на помощь нет смысла: ведь всем соседям объяснили, что я – сумасшедшая, и если начну буянить, то просили их сразу вызывать «Скорую» и везти меня в дурдом… А как унизительно оправдываться за каждый свой взгляд или не к месту произнесённое слово… Но это ничто по сравнению с тем, что в любой момент все вокруг узнают о тебе что-то до такой степени постыдное, что после этого жить станет совершенно невозможно…

Манулов внимательно слушал Лиду.

— Расскажите мне всю правду о Ваших отношениях с Фельцовым, - попросил он. – Если он, действительно, такой опасный человек…

— Я не могу, - опустила глаза Лида. – Я не могу такое рассказать мужчине…

— А я для Вас не мужчина, а следователь, - объяснил Манулов. – Или Вы сейчас всё мне рассказываете, или я ухожу, чтобы не слушать больше Ваших беспочвенных истерик.

***


…И Лида рассказала ему и про Смоленск, и про то, что Фельцов спаивал и подсаживал на наркотики Костю, и про его шантаж видеозаписями, и про то, что он намеренно сбил Кастальского, и про то, как он заманил её с Петей в Харьков…

«А ведь она на самом деле каким-то чудом сбежала от этого мерзавца, - думал Манулов, слушая рассказ Лиды. – Так что ни о каком сговоре между ней и Фельцовым не может быть и речи».

По мере того, как рассказ Лиды подходил к концу, она всё сильнее раскачивалась из стороны в сторону, сидя за столом. Её взгляд становился бегающим, движения рук – суетливыми, а когда она схватила полотенце и начала изо всех сил мять его в руках, Манулов вызвал «Скорую».


Запрещённые приёмы

      - Мы её с собой забираем, - объявил Манулову фельдшер, осмотрев Лиду и сделав ей успокоительный укол. – Тут, по всей видимости, одним приступом дело не ограничится.

— У неё все документы утеряны, - ответил Манулов. – Я завтра узнаю номер её страхового полиса и передам все данные в больницу. Кстати, куда вы её собираетесь везти?

— В психдиспансер, куда же ещё, - пожав плечами, сказал фельдшер. – Она же во время припадка и себе и окружающим навредить может…

Манулов с жалостью смотрел на притихшую Лиду, забившуюся в угол дивана и испуганно смотревшую на них.

— Я хочу в дурдом, - чётким голосом произнесла она. – По крайней мере, там он меня ни за что не найдёт…

***


…После отъезда «Скорой» Манулов некоторое время сидел на кухне, обдумывая случившееся. Зря он так поступил с Лидой! Надо было честно рассказать ей о том, что её свёкор не желает с ней общаться и поэтому решил забрать у неё Петю. Да, она бы поплакала, погрустила, но не было бы этой жуткой истерики, переросшей в припадок.

Но как по-другому можно было выяснить, действительно ли Лида сбежала от Фельцова? Только рассказав ей о том, что Фельцов, вполне вероятно, станет искать встречи с ней, и посмотреть на её реакцию. Посмотрел… А заодно и выяснил, что из себя на самом деле представляет Фельцов.

Манулов глубоко вздохнул и поднялся с табуретки. Время было уже позднее, а жил Олег Васильевич в двухкомнатной квартире вместе с родителями, братом, его женой и их ребёнком, поэтому спать ему приходилось на раскладушке в коридоре. Осмотрев пустую квартиру Лидиной тёти, он решил убраться здесь, чтобы хоть немного загладить свою вину за то, что довёл Лиду до истерики, а после с чистой совестью улёгся спать на диване, зная, что здесь его никто не потревожит до утра.

***


Уже к полудню Манулов получил на руки дубликат страхового полиса Лиды, и взяв её свидетельство на возвращение, поехал в психдиспансер, куда поместили Лиду.

— У Селезнёвой сильное нервное истощение организма, - объяснил ему заведующий отделением, с которым Манулов беседовал, пока старшая медсестра вносила данные с Лидиных документов в историю её болезни. – К тому же у неё ярко выраженная агорафобия. Такое впечатление, что она несколько месяцев из дома не выходила…

— Так оно и было, - подтвердил Манулов. – Селезнёву больше года держали под замком, а до этого насиловали и шантажировали. Сами понимаете, что пока идёт следствие, детально обо всём рассказывать я не имею права, и всё, что Вы от меня услышали, должно остаться между нами.

— Раньше, чем через месяц, она отсюда не выйдет, - покачал головой заведующий. – Нужно исключить повтор рецидивов. Да и потом транквилизаторы ей пить придётся каждые полгода. Не знаю, можно ли её будет считать вменяемой на суде...

— Пока суд да дело – Вы Селезнёву сто раз успеете вылечить, - убеждённо сказал Манулов и собрался уходить.

— А Вы на Селезнёву не зайдёте посмотреть? – предложил ему заведующий.

Манулов из вежливости зашёл в отделение и через окно, выходящее в коридор, посмотрел на Лиду в больничном халате, которая стояла возле окна и неотрывно смотрела на серое московское небо.

***


Прямо из психдиспансера Манулов поехал в Подольск к Селезнёву.

— У Лидии Михайловны вчера вечером случился нервный срыв, - сказал он Андрею Сергеевичу. – Пришлось поместить её в психдиспансер. Ей сейчас очень необходима поддержка родственников…

— Нервный срыв, говорите? – перебил его Селезнёв с нехорошим смешком. – Это даже к лучшему: теперь я на полном основании могу оформить опекунство над Петей, добившись признания его матери невменяемой…

Манулов был неприятно уязвлён таким заявлением.

— Андрей Сергеевич, - следователь пытался говорить так, чтобы Селезнёв не заметил презрительных ноток в его голосе. – Ваша невестка с большим трудом смогла сбежать от Фельцова и вернуться домой. Именно благодаря ей Вы смогли вернуть своего внука…

— …и именно благодаря её распутному поведению я уже и не надеялся когда-нибудь увидеть его, - перебил его Селезнёв и встал из-за стола. – Я не собираюсь обсуждать свои семейные проблемы с посторонними…

Манулов, попрощавшись кивком головы, молча вышел из кабинета Селезнёва.

***


…Всю дорогу до Москвы, остаток дня на работе и до позднего вечера в квартире Ирины Николаевны, где Манулов решил жить, пока Лида будет в психдиспансере, он думал о том, как вернуть Лиде сына.

Рано утром он уже был в психдиспансере, где несколько часов изучал в архиве истории болезней пациентов заведующего отделением, в котором лечилась Лида. Затем, записав фамилии нескольких пациентов, которых привезли в отделение на «Скорой», посмотрел журналы вызовов, где были указаны первичные диагнозы этих пациентов.

В три часа дня Манулов опять зашёл в кабинет заведующего отделением.

— Михаил Яковлевич, - прямо с порога обратился он к врачу. – Обстоятельства складываются так, что Селезнёва ни в коем случае не должна быть поставлена на учёт в ПНД после выписки из Вашего отделения…

— Товарищ капитан, - отрицательно покачал головой заведующий. – У Селезнёвой психически нестабильное состояние и ей противопоказаны некоторые виды деятельности…

— У Селезнёвой полтора года назад муж погиб, - перебил его Манулов. – А сейчас её свёкор, пользуясь тем, что Лидия Михайловна попала к Вам в больницу, начал процедуру оформления опекунства над её сыном, основываясь на том, что Селезнёва стоит на учёте в ПНД.

Заведующий сочувственно вздохнул и беспомощно развёл руками.

— В июне этого года Вы лечили гражданку Банникову, которая работает крановщицей на мостовом кране, - продолжал свой рассказ Манулов. - В журнале бригады «Скорой помощи», доставившей Банникову к Вам в диспансер, записан первичный диагноз «приступ эпилепсии», а при выписке из Вашего отделения окончательный диагноз Банниковой – остеохондроз грудного отдела позвоночника… Я понимаю, что этой Банниковой оставалось полгода доработать на высотных работах, чтобы досрочно выйти на пенсию, а с диагнозом «эпилепсия» её бы к крану даже близко не подпустили бы. Я уверен, что она до сих пор лечится от эпилепсии амбулаторно, но ведь Вы пошли ей на уступку, потому что понимали, что женщина-эпилептичка предпенсионного возраста ни за что не сможет найти работу…