— Я как-то не так себе наш разговор представляла, — признаюсь я спустя минут десять, а может и полчаса, полулёжа на диване, с одной Феевой рукой на груди, потому как согнать её с выбранного места не получается вот вообще никак.

— А я представлял тебя голой на журнальном столике, — парирует он, сжимая пальцы. — Ну и кто после этого в большем обломе?

— Я серьёзно, вообще-то.

— Ну, давай серьёзно, — легко соглашается он. — Смотри, старшенького Игорем назовём. Не то, чтобы я настаивал, просто у нас традиция в семье такая. Вот дедушку у меня Тимофеем звали, а папа Игорь, так что… Во-о-от. Дальше сама решай, я на любое имя согласен, если только это не Фёкла или Мафусаил какой-нибудь.

Размышляет вслух он с таким видом, словно мы и впрямь обсуждаем имена будущих детей, вот правда. А на тычок локтем реагирует лишь слегка наморщенным носом.

— Котов, — даже и не зная толком, что сказать (это со мной бывает редко, но почти всегда именно рядом с ним), качаю головой я.

— Да, кстати, никаких «оставлю девичью фамилию». Придумали, тоже мне, феминистки недоделанные.

— Фей!

— А феечка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк… — тут же отзывается он нарочито гнусавым тоном.

— Ты ужасен, — почти смирившись с тем, что нормально разговаривать с ним попросту невозможно, выдыхаю я, опуская голову обратно на плечо примостившегося рядом парня.

— Но я всё равно тебе нравлюсь? О, да Вы извращенка, дамочка. Просто фу-фу такой быть!

Ну, что и требовалось доказать. Всегда думала, что именно я ненавижу серьёзные разговоры, а оказывается есть кое-кто превосходящий по всем пунктам. Но, чёрт возьми, должны же мы прийти хоть к какому-то общему знаменателю! Прямо сейчас мне настолько хорошо и комфортно, что и представить сложно, вот только мир, к сожалению, не ограничивается этим диваном или хотя бы этой комнатой. Там, за их пределами, вот сюрприз, тоже есть жизнь. И если мы не собираемся и дальше существовать в исключительно соседских отношениях (признаться, это и раньше получалось неважно), желательно обсудить эту тему хотя бы парой слов.

— Почему ты думаешь, что я должен в тебе разочароваться?

Я не сразу переключаюсь с собственных мыслей на его слова, произнесённые совсем другим уже тоном, но когда всё же переключаюсь, цепенею не хуже бандерлогов под взглядом Каа.

Телепатии ведь не существует, правда? Тогда каким образом Фей с первого удара попадает в самое слабое моё место?! Долбаный камень преткновения, о который ещё на подлёте расшибались любые размышления о самой возможности построить с ним своё «долго и счастливо».

— С чего ты взял, что я так думаю? — голос не просто неэмоциональный — почти мёртвый, но поделать с этим я ничего не могу, затаив дыхание ожидая ответа.

— Ты сама так сказала, не помнишь?

— Я? Я не могла такое сказать!

— Когда мы Пиратов смотрели, ну? Ладно, суть не в том, сказала или нет. Ты же на самом деле так не думаешь, да? Крис?

Молчание — паршивый ответ, но какого он ждал? Да, не думаю? Нет, не думаю? Наверное, вообще какого-то третьего, потому как спустя секунд тридцать я скатываюсь с его плеча, когда сам Фей приподнимается, заглядывая мне в лицо.

— Значит, думаешь. И с какого такого, можно поинтересоваться?

Попытка прикрыть лицо руками наверняка выглядит на редкость глупо, но я всё равно предпринимаю её. Правда, обе ладони оперативно убирают, зажав между нашими телами.

— Окей, дядя Тимофей хороший, дядя Тимофей готов поработать психотерапевтом. Итак, расскажите, что Вас беспокоит?

— То, что ты совершенно не умеешь быть серьёзным, — осознав — просто так он не отвяжется, глядя в сторону признаюсь я.

На что Котов парирует, с присущей ему самонадеянностью:

— Неа, это тебе наоборот, нравится, детка.

— И то, что ты зовёшь меня деткой! — тут же цепляюсь я. — Просила же!

— А вчера кто-то был не против.

— Ты просто так придавил меня к полу, что вдохнуть не получалось, не то что возмущаться! Перестаю тебя кормить, иначе полы проломишь скоро, — вот на эту тему я вполне готова и поболтать, и поспорить, и яда выдать пару вёдер.

Но, оказывается, подкалывая меня Фей преследует совершенно другую цель. И стоит взглянуть на него возмущённо, как прекрасно это осознаю.

— А теперь, когда ты не изображаешь мышку в домике, давай ещё раз: какие у меня причины в тебе разочароваться, м?

И тишина. И мёртвые с косами стоят. Это я про себя, если что. Нет, ну он временами наивный до ужаса просто, неужели и правда надеялся, что я тут же расколюсь и покаюсь? Особенно учитывая тот факт, что хоть убейте, но я не помню, когда могла проговориться о подобном. Разве что в алкогольном угаре…

— Господи, дай терпения, а? — возведя глазки горе, просит тот, кто недавно тыкал мне тем, что ну очень терпеливый. — Ладно, мы пойдём другим путём. Итак, Кристины Батьковна…

— Сергеевна, — подсказываю я, заинтригованная началом и решившая, что можно расслабиться.

— Ага, Сергеевна. Сим извещаю Вас, что нравитесь Вы мне такой, какая есть.

Не знаю, что уж он там разглядел, в моём взгляде, но с издевательски-высокопарного тона сбивается после первой же фразы. И продолжает уже совсем обычно, но куда более искренне:

— Крис, ну я серьёзно. Та девушка из клуба да, не буду отрицать, зацепила симпатичной мордашкой. Но в тебе мне нравишься ты сама, со всеми загонами и паршивым, как ты выражаешься, характером. Меня всё устраивает, так какого хрена по этому поводу переживаешь ты?

— Ты меня не знаешь.

— Да уж конечно! Поверь, я знаю тебя гораздо лучше, чем ты можешь себе представить. Я же говорил, что умею собирать информацию, помнишь?

— Не знаешь, — упрямо мотая головой, повторяю я. — У меня действительно отвратительный характер, что бы ты там себе не думал, перепады настроения, дурацкое чувство юмора и привычка спорить даже когда точно знаю, что неправа.

— А ещё раз в месяц ты превращаешься в волчицу и жрёшь людей, — покивав, перебивает он, но я с лёгкостью игнорирую, войдя в раж.

— А ещё жутко, просто катастрофически ревнива. Вот не ухмыляйся даже, правду говорю. И всяких там Анют буду гнать пинками до самой Америки, если чего лишнего покажется.

Фей хмурится, очень чётко уловив, что имя взято не абстрактно и с потолка:

— Каких Анют?

— Которые «ах, Тимочка, я же обращусь к тебе, если будут проблемы?», — жалобное пищание получается ничуть не хуже, чем у той смазливой рыжей.

Но вместо того, чтобы смутиться или хоть сделать вид, кошак самым наглым образом начинает ржать.

— Вот не смешно, — возмущённо надуваюсь я (честно, даже не подозревала, что так умею), отпихивая руки, которые пытаются обнять. Но проигрываю, понятное дело, когда Фей принимает сидячее положение и перетаскивает-таки меня к себе на колени.

— Ювенальная юстиция.

— При чём тут…

— Крис, это девушка приходила за рефератом по ювеналке, честно тебе говорю, — продолжая ухмыляться, уточняет он.

Похоже Котов испытывает искреннее удовольствие от моей реакции на сисястую шварбу, но даже осознание этого не успокаивает. Ну и что, что реферат? Облизывалась-то она явно не на листочки формата А4.

— Так что ревностью ты меня не напугала, — констатирует кошак, потихоньку спуская руки с талии в южном направлении. — Даже наоборот…

Наоборот — это вполне понятно, исходя из того, что сидеть мне становится не так удобно, как несколькими секундами ранее, но сдаваться так просто? Шиш ему!

— Мы не договорили, — шлёпнув по наглым ручонкам, возвращаюсь его к теме вечера.

— Мне перечислись свои недостатки, чтобы было по справедливости? — с готовностью откликается этот клоун.

— Я и так их знаю.

— Вот! Вот о чём и речь! Ты их знаешь, но тебя устраивает, так? И меня устраивает, запиши себе эту мысль где-нибудь. Мне нравится твоё дурацкое чувство юмора, потому что у меня оно ещё хуже. Мне нравится, когда ты споришь до посинения, а не лупаешь глазками, соглашаясь со всем, что бы я не сказал. И да, млять, мне нравится любая из твоих ипостасей: и весёлая, и грустная, и злая, и пьяная и чёрт знает ещё какая. Так какого ты проблемы создаёшь на пустом месте?

Узор на его джемпере вновь становится куда интереснее всего остального. Именно поэтому я прикипаю к серым полоскам взглядом, не думая даже его поднимать.

— Не на пустом.

— А на каком? Крис, я знаю тебя три года, полтора месяца живу с тобой. И в жизни не поверю, что ты скрываешь что-то такое, что я узнаю и такой «ну нет, вот это уже слишком!». Хотя нет, если ты скажешь, что Тимати — лучший российский певец, то да, прости, мы не сможем быть вместе.

Несмотря на то, что чувствую я себя абсолютно не в своей тарелки, последнее высказывание оказывается, как нельзя кстати. И я не могу сдержать смешок, прозвучавший, почему-то, скорее, как всхлип.

— Блин… — с опаской выдаёт вдруг Фей. — Ты же не собираешься плакать, да? Хотя погоди-погоди, вот плачущую я тебя ещё не видел. Ну-ка, давай, пореви, вдруг мне не понравится, как будешь при этом выглядеть?

— Идиот, — только сейчас осознав, что и впрямь начинаю плакать, ни с того, ни с сего, я шустро прячу лицо у него на груди, поэтому получается гнусаво, зато искренне.

— Согласен, — не комментируя больше, Тимофей просто прижимает меня к себе плотнее, слегка покачивая, как маленького ребёнка.

Я не чувствительная, говорила же, но почему-то гадкий организм совершенно забывает об этом, устроив самый настоящий слезоразлив в столь не подходящее время. Но покопавшись в себе, я могу догадаться о причинах. Как-то так получилось, что Фей нашёл именно те слова, которые нужно было услышать. Не уверения в том, какая я замечательная и идеальная, потому как в подобный бред поверила бы лишь наивная дура, а признание, что нужна я ему вот такая, со всеми своими тараканами, имя которым — легион.

С трудом успокоив саму себя, я рукавом вытираю глаза и щёки, а потом на ощупь стягиваю с Фея очки, откладывая их на спинку дивана. И приподнимаюсь, ткнувшись лбом в его лоб и глядя в глаза. Надеясь, что взгляд лучше скажет то, что словами передать получится едва ли.

— Это «да, Тимофей, я согласна быть твоей девушкой и не парить тебе и себе мозги глупыми мыслями?», — интересуется Фей, и я не вижу, но чувствую, как губы у него расплываются в улыбке.

Ну и просто не могу не улыбнуться в ответ:

— Ты не предлагал мне быть твоей девушкой.

— Тебе предложи, ага, сразу тысяча причин отказать найдётся, и все как одна уважительные. Так что зубы не заговаривай, да или нет.

— Ну-у, я не знаю… — вместе с высохшими слезами и принятым решением стремительно возвращается не только хорошее настроение, но и желание пошалить. — Мне нужно подумать…

В следующее мгновение я оказываюсь вновь лежащей на спине, придавленная к дивану без возможности как следует посопротивляться и с задранными вверх руками.

— Блин, это я? — заметив синяки, выглядывающие из-под задравшихся рукавов, уточняет Котов, подрастеряв шутливость. И ослабив хватку пробегается пальцами по тёмным пятнам. — Больно?

— Неа. И это ты ещё шею не видел.

Посмотреть шею тут же высказывают ярое желание и высокий ворот платья оказывается отодвинут в сторону, обнажая доселе скрытое и вызываю восхищённый, почему-то, присвист.

— Ого.

— Вот тебе и ого! Ты же понимаешь, что я буду мстить?

— О, да! — мурлыкающие нотки пробирают до мурашек по коже.

— Фей, я серьёзно! — сложно звучать строго, когда горячие губы захватывают мочку уха в свой плен.

— Ну ещё бы. Знаешь, я бы пообещал, конечно, больше так не делать, но что-то подсказывает, что ты сама будешь против… — оторвавшись, он коротко, но многообещающе целует меня в губы.

И, чёрт возьми, я совершенно не смогу с ним в этом поспорить!

— Только не на шее. Не могу же я всё время ходить в водолазках.

— Договорились, — чересчур послушно соглашается кошак и цена его послушания становится ясна через секунду, когда подол платья начинает ползти вверх. — Так, ты мне кажется до сих пор не ответила мне на один несложный вопрос. Да или нет?

— Может, ты его просто не так задаёшь? — хватая ртом воздух, нахожу в себе силы поддеть я, но блин, с кем тут конкурировать?

— О, ну раз дело только в этом. Я согласен попробовать ещё. Формулировок, знаешь ли, хватает.


Свой ответ он всё-таки получит. Только гораздо позже, когда я уже буду совершенно не в силах противостоять без сомнения потрясающим Феевым «формулировкам» и не менее потрясающим рукам и губам…



Глава 21


Утром оказывается, что Земля не сошла со своей оси и по-прежнему вращается, и отсутствует даже маленькое внешнее подтверждение фундаментальности принятого мной решения. Ну в самом деле, хоть бы снег пошёл, что ли. Никакой поддержки от мироздания!