Мари Фишер - Судьба Лилиан Хорн

– В данный момент мы в ссоре, я же сказал, моя невеста швырнула мне кольцо в голову. Как вам это нравится?

– Значит, у нее были на то причины.

Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Вы бы такого никогда не сделали, а?

– Кто знает.

– Ну, тогда, значит, я попаду с вами из огня да в полымя? Пока, Кете, мне надо идти. Мне уже давно пора снова выходить на связь. – И он заторопился к выходу.

Она не отставала от него.

– Но мы еще увидимся?

– Все может быть.

Идя к калитке, он обернулся. Как он и ожидал, она стояла в дверях и смотрела ему вслед.

Все еще чувствуя спиной ее взгляд, он открыл дверцу «фольксвагена», и вдруг почувствовал, как его прошиб холодный пот, – машина у него была синяя, а не желтая, как полагалось для работников связи.

Но он быстро успокоился. Кете была не слишком сообразительной девушкой и вряд ли догадается, что тут что-то не так. Но она наверняка ни слова не скажет о его визите ни господину Кайзеру, ни его подружке, чтобы не вызвать их недовольства.

И вообще нет причин для волнений. Если директор Кайзер узнает, что какой-то незнакомец задавал его горничной странные вопросы, то это заставит его, возможно, немножко понервничать, да и то лишь, если совесть у него нечиста. А тогда это ему не повредит.

Хуже было то, что своим посещением виллы Кайзеров он ничего не добился. Только выяснилось, что без шкуры степной овцы ему не обойтись, как бы трудно это ни было.

Если Кете утверждает, что старый ковер сожжен, это наверняка так и есть. У него не было повода сомневаться в ее словах.

Когда адвокат ван Борг около трех вернулся из суда в контору, там его уже ожидало несколько клиентов, и у него не оставалось даже времени, чтобы пообедать. Он убрал шляпу и пальто в стенной шкаф, вынул из портфеля папки, которые брал с собой, положил их справа от себя на письменный стол и только после этого тщательно вымыл руки.

Он подмигнул своему отражению в зеркале и подумал, что не мешало бы побриться, ведь вечером они собирались с женой в театр, затем снял телефонную трубку и сказал:

– Итак, с божьей помощью, Луиза, давайте сюда первого!

– Минуточку, господин адвокат, – ответила из приемной секретарша, – тут вас как раз спрашивают по телефону!

– Сейчас не могу.

– Это господин Штурм. Он уже звонил несколько раз.

– Отделайтесь от него или назначьте ему время. – Зажав трубку между плечом и ухом, адвокат закурил.

– Но доктор Штурм говорит, что он по очень важному делу!

– Детка! – Доктор ван Борг снова взял трубку в руку. – Вы уже столько работаете у меня и все еще не усвоили, что каждый, кто что-то хочет от меня, считает свое дело наиважнейшим! Так, вот, значит…

Но секретарша не сдавалась.

– Он говорит, речь идет о деле Лилиан Хорн!

Адвокат ван Борг на секунду умолк. Лилиан Хорн!

Он никак не мог забыть эту клиентку и часто упрекал себя, что не верил в ее невиновность и не отдавал ее защите все свои силы.

– Соедините, – сказал он и присел на край стола. – Да, слушаю, доктор ван Борг у телефона, чем могу служить?

– Мне нужна ваша помощь, – сказал Михаэль Штурм, звонивший из автомата напротив Института судебной медицины, – я нашел возможность окончательно выяснить, виновна или нет Лилиан Хорн. Но, похоже, это уже никого не интересует.

– Звучит несколько фантастично, – сказал адвокат, – объяснитесь чуть подробнее.

– Не могу, во всяком случае, по телефону. Вы должны поверить на слово, что у меня есть на то основания. Я – судебно-медицинский эксперт, первый ассистент профессора Фабера, в свое время именно я производил осмотр трупа Ирены Кайзер на месте преступления.

– Ах, вот как! – Доктор ван Борг продолжал затягиваться, не замечая, пока не обжег губы, что между пальцами зажат крошечный окурок. Выбросив его в пепельницу, он начал нервно разминать его. – Звучит действительно крайне интересно.

– Когда я смог бы встретиться с вами?

– К сожалению, в ближайшие дни я загружен до отказа, но, подождите, а что если вы придете завтра вечером ко мне домой? Скажем, около восьми. Граббеплац, девятнадцать…

Положив трубку, он еще некоторое время задумчиво посидел на краешке стола, потом снова снял трубку и попросил:

– Луиза, будьте так добры, попытайтесь разыскать господина Керна. Вы знаете, Томас Керн, бывший муж Лилиан Хорн. Мне необходимо с ним поговорить.

– Что это была за странная шутка сегодня утром? – спросила фрау Штурм, не дав сыну даже снять пальто. – Ведь это же ты говорил по телефону, да? Я узнала тебя по голосу!

– Ну, ты у меня настоящий детектив! – Он засмеялся, глядя на нее с высоты своего роста. – На редкость трудная задача, особенно после того как я назвал себя.

– Не смейся надо мной! Лучше расскажи, что все это значит! Я чуть не позвонила в ответ, да только не смогла так быстро запомнить номер.

– Счастье, что ты этого не сделала. У меня могли бы возникнуть сложности!

– Ну, рассказывай! Не тяни!

– Но ведь любопытство явно не твой порок!

– Я просто интересуюсь, – оправдывалась мать, – а это совсем другое дело. – Она поспешила на кухню и принесла оттуда два стакана с мартини, которые заранее приготовила и поставила в холодильник.

Он прекрасно понимал, что этот аперитив перед ужином предназначен для того, чтобы развязать ему язык.

– Похоже, ты по всем правилам разработала тактику ведения боя! – поддразнил он ее.

– Попробуй сначала, может, что не так? Он отпил глоток и похвалил мать:

– Превосходно!

Она удобно устроилась на софе напротив него и закурила.

– Ну, давай выкладывай!

Михаэль рассказал ей о своем визите на виллу Кайзеров.

– Значит, ты изображал представителя телефонной компании? – удивилась она. – Бот это да! Я даже не подозревала в тебе актерского таланта.

– Я тоже… до сегодняшнего дня.

– Значит, ты все еще занимаешься делом Лилиан Хорн? Почему?

– Даже не знаю, как сказать… Меня стали мучить сомнения, а вдруг она все-таки невиновна? Ее упорное отрицание вины…

– Михаэль! Посмотри на меня! Действительно только это?

– Нет, мама, – сознался он.

– Эта женщина что-то значит для тебя, да?

– Она импонирует мне, – признался он, – и мне жалко ее.

– Из-за нее у вас и произошел разрыв с Евой?

– Не только, мама. Там было много всего. Знаешь, я был влюблен в Еву, но по-настоящему мы никогда не понимали друг друга.

– А с этой женщиной, ты думаешь, найдешь взаимопонимание?

– Но это ведь чисто риторический вопрос, мама! Она отбывает пожизненное заключение в каторжной тюрьме.

– Откуда ты хочешь ее вызволить.

– Ты говоришь так, словно я пытаюсь подтасовать факты!

– Нет, Михаэль, такого ты никогда не сделаешь. Я в этом уверена. Прости, если это так прозвучало. – Фрау Штурм загасила сигарету. – Давай, рассказывай все по порядку.

Он поведал ей все, что пережил, и она задумчиво выслушала его.

– Ну конечно, – сказала она, наконец, – то, что Кайзер захотел уничтожить все вещи, напоминающие об убийстве своей супруги, вполне понятно. В этом его никак нельзя винить.

– Я и не собираюсь. Но поразительное сходство между его любовницей и Лилиан Хорн – нет ли тут какой связи?

– Может, он питает слабость к такому типу женщин!

– Преступление, однако, могло быть спланировано ими обоими. Ведь Курт Кайзер мог вполне сознательно скомпрометировать тогда Лилиан Хорн тем пресловутым разговором в своем кабинете.

– Ты думаешь, он специально включил селектор? – спросила мать, не пропускавшая в свое время ни одного репортажа из зала суда.

– Вполне может быть. Я не хочу утверждать, что он непременно хотел подставить Лилиан Хорн. Его устроило бы больше всего, если бы прошла версия самоубийства Ирены Кайзер. Но на случай, если это не пройдет, и дела примут неприятный поворот, и если его возлюбленную кто-нибудь видел в ночь убийства вблизи его дома, свидетель с чистой совестью поклялся бы, что узнал Лилиан Хорн. Была сделана ставка на поразительное сходство женщин.

– Значит, знаменитый телефонный звонок тоже был фиктивным?

– Да. Это было легче всего. Любая особа с голосом без акцента или каких-либо других особенностей речи, могла выдать себя по телефону за Лилиан Хорн.

– Гм, гм, – задумчиво протянула фрау Штурм, – не так уж и глупо. Ведь все знали, что убитая ненавидела Лилиан Хорн.

– Можно даже пойти дальше и представить, что Кайзер сознательно направлял ревность своей больной жены в этом направлении.

– Твоя версия выглядит притянутой за уши, – сказала мать.

– Ничуть, – возразил он.

– Тебе, конечно, лучше знать! – Она заставила себя улыбнуться. – Но разумно ли будет, что именно ты…

– Ум это не самое главное в жизни, – оборвал он ее неожиданно резко и довольно жестко, – есть и другие ценности. А теперь, пожалуйста, давай ужинать.

Ни слова не говоря, она поднялась и ушла на кухню. Впервые их прежние гармоничные отношения дали трещину. Она почувствовала, как сын ускользает от нее, и хотя уже давно была готова к этому, в ней все отозвалось сильной болью.

Михаэль Штурм очень удивился, что адвокат ван Борг принял его не один. Хозяин дома тут же познакомил молодого криминалиста с Томасом Керном.

– Пожалуйста, не стесняйтесь в моем присутствии, – попросил господин Керн, крепко пожимая руку Михаэлю, – я заинтересован в судьбе Лилиан и готов сделать все возможное, чтобы вытащить ее из тюрьмы.

Бывший муж Лилиан был худым, слегка сутулым мужчиной, с резко обозначенными складками вокруг рта.

Доктор ван Борг предложил гостям поудобнее расположиться в уютном, хотя и несколько мрачноватом кабинете и поставил на столик бутылку коньяка и бокалы.

– Вы действительно можете совершенно открыто говорить в присутствии господина Керна, – заверил он Штурма, – иначе я не пригласил бы его на наше маленькое совещание.

– Охотно верю, – сказал Михаэль Штурм, но его голос звучал явно неискренне.

Роль Томаса Керна казалась ему загадочной. Он, правда, знал, что Лилиан Хорн была замужем, но на процессе даже не упоминалось имя ее мужа. Ситуация показалась ему более чем странной.

Доктор ван Борг почувствовал его нерешительность.

– Вас что-то беспокоит? – поинтересовался он.

– Насколько я знаю, – начал Михаэль Штурм с некоторым колебанием, – Лилиан Хорн была разведена по ее вине. Следовательно, она, пожалуйста, не обижайтесь на мою прямолинейность, господин Керн, поступила с вами несправедливо, причинив вам боль.

– Я любил ее.

– Не сомневаюсь в этом.

– А в моем намерении помочь ей? – Томас Керн взглянул на него, и в уголках его губ промелькнула улыбка.

– У меня нет доказательств обратного, – прямо заявил Михаэль Штурм.

Доктор ван Борг наполнил тем временем бокалы.

– Но господин Керн нанял меня на роль защитника Лилиан Хорн, – сказал он.

Михаэль Штурм посмотрел на бывшего мужа Лилиан Хорн.

– Тогда, значит, это вы пытались подкупить меня?

– Признаю, что с моей стороны это было большой глупостью! – Томас Керн подался вперед. – Я делал все, чтобы остаться в тени. Просил доктора ван Борга и мою бывшую жену не упоминать на процессе, если возможно, моего имени. Для меня это, прежде всего, было важно, чтобы оградить от грязи мою новую семью, в первую очередь моих детей. Я не хотел, чтобы они оказались втянутыми в скандал. Вы можете меня понять?

– Могу.

– Но презираете меня за это? Говорите честно, я и сам теперь так думаю. У меня есть только одно извинение: с самого начала я был твердо убежден в невиновности Лилиан и даже не мог себе представить, что дело дойдет до обвинительного приговора.

– Я предупреждал вас. – Доктор ван Борг закурил сигарету.

– Тем не менее, я все равно не верил. Подумайте, я был женат на Лилиан семь лет, следовательно, могу утверждать, что знаю ее. Она не только человеку, она даже курице никогда бы не смогла перерезать горло. Она не убийца, я совершенно в этом убежден.

– Только, к сожалению, нам это никак не поможет, – жестко сказал адвокат.

– Возможно, и помогло бы, если бы я дал показания на суде в пользу Лилиан, – возразил Томас Керн, – она по-другому выглядела бы там, если бы я сказал о ней только хорошее. Не говоря уже о том, что прояснил бы роль Хуберта Тоглера.

– Вы знаете его? – удивленно спросил Михаэль Штурм.

– Еще бы! Он и был причиной нашего развода. Раз уж мы об этом заговорили, я выложу все начистоту. Я повел себя тогда довольно подло по отношению к Лилиан. Наш брак к тому времени практически распался. Страстная любовь несколько поостыла, а потом совсем сошла на нет. Ну, вы знаете, как это бывает. Я совсем перестал уделять внимание Лилиан и сам частенько нарушал супружескую верность, когда она познакомилась с Хубертом Тоглером. Она не скрывала от меня любви к нему и требовала развода. Уязвленный в своем мужском самолюбии, я потребовал, чтобы она всю вину при разводе взяла на себя. Она согласилась. Ради Хуберта Тоглера она была готова на все, а он ее бросил. Возможно, даже пока еще шел бракоразводный процесс. Но она была слишком горда, чтобы вернуться ко мне.