— Ты называешь меня Дюймовочкой, потому что не можешь вспомнить, как меня зовут, Дан? — смеется она, подчеркивая его имя. Дает понять, что она помнит, как его зовут. — И кстати, почему Дюймовочка?

— Я помню, как тебя зовут, Ксения. — Он тоже намерено выделяет ее имя. — Просто ты похожа на Дюймовочку, — говорит он, откровенно осматривая ее.

Они, наконец, отпускают свои руки. Вся эта ситуация немного бесит меня, они откровенно флиртуют друг с другом, продолжая мило беседовать. Он просит у нее номер телефона. Подруга, не задумываясь, называет свой номер. Дан протягивает ей свою визитку.

Дан — друг Роберта. Порываюсь просить о мужчине, который не покидает моих мыслей вот уже долгих два дня. Слова практически слетают у меня с языка, но я до боли прикусываю губы, что б не сделать этого. Господи, как у этого мужчины получилась за такой короткий срок занять все мои мысли. Мне нужно выкинуть его из головы.

Ксюша продолжает мило щебетать. Она рассказывает Дану, что скоро выходит замуж. И приглашает его на свадьбу в качестве друга. О, боже, зачем она это делает, после того как Леша видел ее фото с ним. Дан просит передать поздравления счастливому жениху, и обещает, что обязательно придет, и будет тем, кто по традиции украдет невесту. На что подруга только закатывает глаза. Они, наконец, прощаются. Дан подходит к низкой спортивной машине, садится в нее. Выезжает со стоянки, сигналит нам. Ксюха машет ему рукой.

— Что это было? — осуждающе спрашиваю я, смотря в ее светящиеся глаза.

— Что? — она делает вид, что не понимает. Или она действительно не осознает своей реакции на этого мужика.

Ничего не отвечаю, просто качаю головой. Сегодня я так устала, что у меня нет сил читать ей нотации о том, как должна вести себя без пяти минут замужняя женщина.

Чувствую слабость в теле, пульсирующую боль в висках. Мышцы ноют так, словно я пробежала марафон. Подруга замечает мое состояние.

— Что с тобой? Я тебя совсем измотала, да? Ты выглядишь такой усталой и бледной, — подруга прикасается к моим щекам. Трогает лоб. Хмурится. Наверно я действительно плохо выгляжу. — Да ты заболела! Ты вся горишь. У тебя температура! И ты молчишь! Лиза, нельзя же так! — она отчитывает меня как маленькую девочку, напоминая мне мою маму.

— Прости, я не чувствую, что у меня жар. Думала, что просто усталость, — виновато говорю я.

— Так, немедленно садись в машину. И жди меня там. Я быстро. Только забегу в аптеку, — говорит она, вручая мне ключи от машины. Пытаюсь возразить, но она не дает мне сказать ни слова. Быстро убегает со стоянки в сторону торгового центра.

Сажусь в машину. Меня начинает лихорадить. Мне холодно. Плотно закутываюсь в пальто, обнимаю себя руками. Как меня угораздило заболеть? Хочу побыстрее оказаться дома, в своей кровати. Меня клонит в сон. Перед глазами все плывет. Закрываю глаза. Не знаю, сколько времени так сижу. Чувствую прикосновение холодных рук к моему лицу. Открываю глаза, пытаюсь сфокусироваться, вижу обеспокоенный взгляд подруги.

— Тебе совсем плохо, да? Может, стоит вызвать врача? — смотрю в лобовое стекло и понимаю, что мы стоим возле моего дома. Я что, уснула? Мне кажется, что я только закрыла глаза.

— Нет, не надо никого вызывать. Мне просто надо поспать, — смотрю на кучу пакетов возле себя. Она что, скупила всю аптеку?

— Тебе надо принять лекарства! — она замечает мой скептический взгляд на пакеты. — Это — еда. Я знаю, что твой холодильник как всегда пустой. Тебе надо хорошо питаться. И хватит разговаривать, пошли домой! — командует Ксюха.

Дома подруга поит меня всевозможными лекарствами, укладывает в кровать. Даже пытается меня переодеть, тут я не выдерживаю, говорю, что это уже слишком. Переодеваюсь сама в самую теплую пижаму. Мене ужасно холодно. Укрываюсь теплым одеялом.

— Иди домой, тебя Леша ждет. Нет смысла сидеть со мной, пока я сплю.

— Нет! — упрямится она. — Мне нужно сварить тебе бульон. Да и Леша меня поймет. Он просто не простит меня, если я оставлю тебя одну! И не спорь со мной! Спи, — не дожидаясь моего ответа, выходит из комнаты. Я закрываю глаза и проваливаюсь в темноту.


* * *

Просыпаюсь от того, что чувствую, как кто-то гладит мои волосы, в нос бьет до боли знакомый тяжелый мускусный запах. Резко поворачиваюсь, сажусь. Роберт сидит на кровати. Застывает, просто смотрит на меня. В комнате полумрак: за окном темно. Облегченно вздыхаю. Он здесь. С ним все хорошо. Сползаю назад на подушку. Закрываю глаза. Моя пижама насквозь мокрая. Я представляю, как сейчас выгляжу. Господи, о чем я думаю?

— Что ты здесь делаешь? И где Ксюша? — спрашиваю, так и не открыв глаза.

— Она ушла, — спокойно отвечает он.

— Как тебе удалось ее выпроводить?

— У меня свои методы, — усмехается он. Слышу, как он встает с кровати, выходит из комнаты. Тут же возвращается. Открываю глаза, у него в руках моя кружка. Подходит ко мне.

— Тебе надо это выпить, — говорит, протягивая мне кружку. Чувствую запах лекарства.

— О, нет, — ною я, — мне уже лучше, я не хочу это пить. Ненавижу лекарства.

— Пей! Немедленно! — приказывает он. Его брови сдвинуты, губы сжаты в жесткую линию. О, черт, он злится.

Быстро беру кружку, от чего чуть-чуть напитка капает мне на пижаму. Морщась, выпиваю теплую, противно сладкую жидкость.

— Умница, хорошая девочка, — хвалит он меня как маленького ребенка.

Забирает кружку, ставит ее на тумбочку, садится рядом со мной, трогает мой лоб. Его рука такая холодная или я очень горячая? Но мне так приятно ощущать его прохладные прикосновения. Роберт гладит мое лицо, убирает со лба прилипшие, мокрые от пота волосы. Смотрит на меня невероятными обсидиановыми глазами. Завораживает. Гипнотизирует.

— Ты вся мокрая, тебе надо переодеться, — он встает с кровати. — Где у тебя одежда? — спрашивает, осматривая комнату.

— Там, — указываю на комод. — В верхнем ящике есть футболки, — говорю я, наблюдая за Робертом. Он, как всегда, в чисто белой футболке. В комоде много разных футболок, но он достает именно белую. Подходит ко мне, садиться рядом, начинает расстегивать пуговицы на моей пижаме. Я ловлю его руки, останавливая. На меня неожиданно накатывает стеснительность.

— Я сама могу переодеться, — тихо говорю я, отпуская его руки.

Роберт усмехается, качает головой, продолжая медленно расстегивать мою пижаму. Я слежу за его руками. Вот они расстегивают последнюю пуговицу. Аккуратно спускают ее с моих плеч. Нежно пробегаются по моим рукам. Отшвыриваю одежду на пол. Под пижамой я совершенно нагая. Мое дыхание учащается и это никак не связано с моей болезнью. Роберт шумно сглатывает. Прикасается подушечками пальцев к моим затвердевшим соскам. По моему телу проходит дрожь. Он убирает руки, зажмуривает глаза. Трясет головой. Быстро надевает на меня футболку. Встает с кровати.

— Думаю, штаны тебе лучше снять самой, — охрипшим голосом говорит он, и выбегает из моей комнаты.

Я быстро снимаю штаны, встаю с кровати, иду в ванну. Кидаю мокрую пижаму в корзину для белья. Смотрю на себя в зеркало. Испытываю ужас от увиденного там. Косметика немного размазана, красные воспаленные глаза, влажные от пота волосы, растрепанные в разные стороны.

Быстро умываюсь теплой водой. Расчесываюсь, пытаюсь хоть как-то привести себя в порядок. Возвращаюсь в комнату, вижу Роберта, сидящего на кровати. Он поправляет мои подушки, рядом на тумбочке стоит поднос с бульоном, белым хлебом, горячим чаем. Роберт пробегается взглядом по моим голым ногам. Откидывает одеяло.

— Ложись! — приказывает. Он — такой командир. Я быстро подхожу к кровати, сажусь, откидываюсь на заботливо поднятые подушки. Роберт укрывает мои ноги одеялом. Ставит поднос рядом со мной.

— Я не хочу есть. Я выпью только чай, — понимаю, что сейчас веду себя как капризная девочка, но мне действительно не хочется есть.

— Елизавета Андреевна! Вы больны. И вы будете есть, хотите вы этого или нет! — говорит он серьезным и опять приказным тоном. Берет ложку бульона и подносит к моим губам.

— Любишь покомандовать? — спрашиваю я, приподняв бровь.

— Да! Ешь! — уголки его губ немного приподнимаются.

— Хорошо, — говорю я, вздыхая. — Но я могу, есть сама, не обязательно меня кормить. — Хочу забрать у него ложку, но он не дает. Я хмурюсь и смотрю на него.

— Не спорьте со мной, Елизавета Андреевна. Ешьте, — уже мягче говорит он, тепло мне улыбаясь. И я ем. Этот мужчина не терпит отказов.

Он скармливает мне почти весь бульон, иногда отламывает кусочки белого хлеба, кладет мне их в рот, намеренно задевая мои губы. Где-то на третьей ложке понимаю, что я действительно проголодалась. Ксюха сварила очень вкусный бульон. Чай, слава богу, мне разрешают выпить самой. Роберт уносит поднос на кухню. Быстро возвращается, встает возле кровати, долго смотрит на меня. Молча снимает футболку, я с интересом рассматриваю его красивое подтянутое тело. Он подмигивает мне, усмехается. Достает из кармана джинс свой телефон, ключи от машины, бумажник. Складывает все на прикроватную тумбу. Снимает джинсы, остается в одних черных боксерах. Тут уже я шумно сглатываю. Не могу оторвать глаз от его тела.

— Нравится? — интересуется он, хищно мне улыбаясь. Я ничего не говорю, спускаюсь ниже, накрываю лицо одеялом. Я и правда, сегодня веду себя как маленькая девочка. Может это болезнь так действует на меня?

Чувствую, как прогибается кровать. Роберт стягивает с меня одеяло. Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на него. Чувствую его теплое дыхание.

— Лиза, открой глаза, — мягко и нежно просит он. Я открываю. Встречаюсь с его черными океанами глаз. — У тебя невероятно красивые глаза, — шепчет он в мои губы. Нежно целует, всасывает мою нижнюю губу, слегка прикусывает. Он нависает надо мной, опираясь на руки.

— Ты очень красивая, — говорит он, осматривая мое тело.

— Даже сейчас? — скептически спрашиваю я. Потому что сейчас выгляжу я ужасно.

— Даже сейчас, — он целует меня в лоб. — Ты все еще горячая. Тебе надо поспать.

Роберт ложится рядом со мной, притягивая меня ближе к себе. Я разворачиваюсь к нему спиной, прижимаюсь к его груди. Его руки обхватывают мою талию. Он целуют мои волосы, утыкается в них, глубоко вдыхает.

— Спи, малышка, — тихо говорит он. — Тебе надо отдохнуть.

Я чувствую его тело, его дыхание в моих волосах, его крепкие руки, обнимающие меня. Нотки нежности и заботы в его голосе. Что-то тревожное мелькает в моей голове. Грудную клетку сдавливает. Так не должно быть. То, что сейчас происходит между нами, никак не входило в мои планы. Мне не нужна была ласка и забота. Мне нужно все это остановить. Но не сегодня. Завтра, я сделаю это завтра. Сегодня нет сил, болезнь не позволяет с ним бороться. С этими сумбуром в голове я проваливаюсь в сон.


* * *

Мне страшно, очень страшно. Что-то теплое льется под ногами, очень быстро заполняет салон. Я смотрю вниз и вижу, что это кровь, очень много крови. И мы скоро ей захлебнемся. Я вся в ней, ею пропитана. Я опять кричу, надрывая связки, очень громко кричу, крик превращается в вопль, мое горло хрипит.

Где-то вдалеке слышу глухой зовущий меня голос. Меня начинает трясти. Мне холодно. Очень холодно. Я вся дрожу. Я ничего не вижу. Я в темноте. Я слышу только голос, зовущий меня. Он становится громче. Я хочу идти на этот голос. Я знаю, он выведет меня из темноты и холода. Я встаю, иду на зовущий меня голос. Он все ближе и ближе. Он почти рядом. Яркий свет слепит глаза. Зажмуриваюсь. Чувствую сильные руки, которые обхватываю мое лицо. Голос что-то шепчет. Не могу понять ни слова, слышу только собственное имя. Открываю глаза. Вижу черные глаза. Я смотрю в них, боюсь отпустить этот взгляд. Он — мое спасение, мой шанс выбраться из темноты.

Меня трясет, мне холодно. Я покрываюсь холодным потом. Мои губы дрожат. Сильные руки начинают хаотично гладить мое лицо. В черных глазах тревога, волнение.

— Вот так, моя хорошая. Все хорошо, малышка. ДА. Вот так, смотри мне в глаза. Это сон. Всего лишь сон, — шепчет мне спасительный голос. И я ему верю.

— Мне холодно, — охрипшим от крика голосом, говорю я. — Мне так холодно, — сильные руки крепко меня обнимают, прижимают к своему теплому телу. Поглаживают, успокаивая меня. Прижимаюсь лицом к сильной груди, слышу учащенное сердцебиение. Начинаю глубоко дышать, считая удары этого сердца. С каждым ударом становится немного легче, но холод не отпускает. Сильные руки выпускают меня из своих объятий.

— НЕТ! — кричу я. Тянусь назад к этому сердцу, которое стучало для меня.

Меня укутывают в теплое одеяло и опять прижимают к сильной груди. Сильные руки укачивают меня, теплые губы целуют мои волосы. Я не знаю, сколько проходит времени, минуты, часы не важно. Я готова просидеть так вечно, лишь бы это сердце билось для меня, а руки не отпускали.