— Кто бил тебя? За что? — он был растерян и явно жалел Веру. А в жалости, тем более в его, она не нуждалась.

— В люк упала по дороге… Уходи.

Он ушел. Конечно, он ей не верил, но зато был повод уйти, она сама прогнала.

Прошел день, а потом еще, и еще. Вера ждала. В глубине души ждала, надеялась, что он придет…

Но он не пришел, и на сердце постепенно начала затягиваться ранка, еще побаливала и ныла, отдавалась тоской и слезами, но затягивалась. Пока не образовался такой тоненький и почти незаметный рубчик, о котором можно было бы и не помнить, только если вдохнуть поглубже, то соединительная ткань на таких рубчиках лопалась, и они снова кровили и болели, правда, непонятно какой из них больше. Потому что боль сливалась, и ныли они все вместе сразу. И тогда одиночество накатывало волной и накрывало так, что не вдохнуть и не выдохнуть.

Но это лишь длинными вечерами. А днем была работа…


Так получилось, что где-то через год Вера встретила Максима в магазине. Он был в сопровождении беременной женщины. Вера решила, что он ее не заметил, и поспешила покинуть магазин. Но он ее догнал.

— Вера, смотрю ты — не ты.

— Я. Тебя можно поздравить.

— Можно… Только.

Она опять не дала ему высказаться.

— Ты будешь отцом. Это знаешь какая ответственность. Я рада за тебя. Все будет хорошо, — она улыбалась.

— Какая же ты все-таки…

— Я обычная женщина, просто женщина.

— А сама как?

— Хорошо, у меня в жизни все замечательно, я счастлива. Да, и если тебе понадобится моя помощь, как специалиста, обращайся. Анонимность гарантирую.

Он остался в полной растерянности.

====== Такая она-дружба ======

Вера встретилась с подругой, надо было обсудить все последние события. Вернее, последние события в жизни Оли. А обсуждать было что.

Оля думала выходить замуж… За бывшего одноклассника. Нет, не за Андрея. Андрей женился на какой-то медсестре и уехал в Питер. Встречались они после его развода с Олей или нет, так и оставалось для Веры тайной. Только на данный момент Оля витала в облаках и вся светилась от счастья.

Оказывается, этот ее одноклассник Витя любил ее еще в школе, но так стеснялся своей внешности, что даже подойти к самой красивой девочке в классе не решался. По словам Оли, он все уши своим родителям прожужжал о том, какая Оля необыкновенная, и как она ему нравится. А тут совершенно случайно встретил ее на улице, разговорились, вспомнили школу, он проводил ее до дома. Потом позвонил, пришел. Стали встречаться, и вот уже неделю живут вместе.

Сказка была красивая, но неправдоподобная. Вера помнила этого Витю. Невысокий, очень неинтересный внешне. Но, может, душой он хорош, кто его знает. Видела его Вера от силы пару раз, и все. Он ей тогда совсем не приглянулся. Но времени прошло ой сколько. Все могло измениться: и он мог измениться, и отношение к нему тоже. Прошло почти десять лет, нет, десять это она загнула, но восемь точно прошло.

Оля же купалась в любви и внимании, и то он для нее, и се. Прямо ангел, а не человек. Вере очень хотелось, чтобы все это было правдой. Потому что очень надо, чтобы Оля жизнь свою устроила, и, конечно, надо, чтобы была счастлива. Но Верины прагматизм и неверие людям заставляли усомниться в словах подруги. Вера понимала, что это пока еще лишь эйфория от того, что Олю могут любить и любят. Что заботятся о ней и, самое главное, что она не одинока. Что ее сын называет этого Витю папой.

— Так сразу и папой? — Вере не понравился такой подход. Она считала, что нельзя играть на чувствах ребенка, изначально не одобряла запрет Оли на встречи сына и отца. А тут сразу — папа. Сколько может быть таких пап по жизни? И все папы, что ли? Нет, ребенка нельзя втягивать в такие отношения, сначала надо отношения эти на прочность проверить, а потом уже папой называть.

— А как? Его сын меня тоже мамой называет, — Оля не обрадовалась такому подходу Веры.

— Оля, сколько его сыну?

— Три года, маленький совсем. Мама, правда, злится, что он меня мамой называет. Говорит, что чужой родным не станет.

— Как ты строить отношения с его отцом собираешься, когда ребенка крохотного принять не можешь.

— Так ты считаешь, что я своего сына обделить должна. А тому дать?

— Думаю, что поровну. Не понимаю я тебя. Как дите не любить можно…

— Чужое дите, пойми ты, идеалистка чертова. Сначала своего роди, а потом рассуждать будешь, кого и как любить.

— И ты пойми, не сможешь полюбить ребенка, семьи у тебя не будет. Где мать его?

— Да знаешь, история там такая. Она его родила и не приняла, домой когда выписалась, собрала свои вещи и ушла.

— Куда ушла?

— В том-то и дело, что в никуда. Просто ушла, и все, ничего не объясняя. Витя в розыск подал. Не нашли, до сих пор не нашли, представляешь, как в воду канула. И всех знакомых ее опрашивали, и родителей — никто ничего не знает. Родители во всем обвинили Витю, сказали, что он ее довел и ребенка видеть не хотят. Вот он с малышом месяц просидел, ухаживал сам, а потом няню нанял. Вот с няней вместе его и поднимали.

Не понравилось это все Вере, ох как не понравилось. Прямо как иголки под ногти. Вот такая боль от этого рассказа невыносимая.

Не место Оле с ним. Вот какой вывод Вера для себя сделала. Наверняка с няней у него отношения завязались, а тут он любовь свою бывшую встретил. И той женщине тяжело, и Оле не сладко. Потому что та ей добра не пожелает.

Вот и получается все не по-людски, не по-человечески. Нельзя строить свое счастье на несчастье других. А тут еще Оля ребенка его принять не может, а ему, сиротинушке, мамка нужна. Настоящая, чтобы любила. И подруге плохо. Пройдет эйфория, наступит реальность, а какова она? Счастье-то в ней где? Не будет там счастья, потому что увидит она и всю его внешнюю некрасивость, и не соответствие ей. Если Сергей не такой оказался, то что уж про Витю говорить. Подумать — подумала, но слова лишнего не сказала. Не она судья, и не ей жизнь предрекать. Она лишь счастья желает. А услышит Господь ее пожелания или не услышит, это уже дело третье.

Поужинала у мамы, сама не готовила, а есть очень хотелось. Потом поговорила с бабушкой — так, ни о чем, просто, чтобы той не скучно было. А потом пошла к себе. Включила телевизор, там стрелялка какая-то шла.

Полпереда кофты связала, пока смотрела, вернее не смотрела, а слушала, потому что считать петли надо было внимательно. Фильм кончился, и началась передача в прямом эфире. И не просто передача, а о пользе свободных отношений и свободной любви. Тема Веру уж больно заинтересовала. Вот как раз с последствиями этих самых свободных отношений она и работает. И живет прямо-таки в их гуще.

Неделю назад первую порцию вакцины получила от гепатита В. Это потому, что очень уж тесно с представителями свободных отношений общается. Хотя нельзя так о людях, у каждого своя дорога, и прямых, сколько она наблюдает, нет и быть не может. И правда у каждого своя. И правильная у него правда или нет, не ей судить. У кого-то правды нет почти, а сочувствие вызывает ох какое. А у кого-то правда эта жизненная правильная и человек золотой вроде, а если приглядеться, то и… с ним рядом не сядешь. Но опять она отдергивала себя. Не ей судить. Нет, не ей. У самой грехов и ошибок не на одну жизнь, а все ей одной достались…

Разве только болезней у нее нет, так то воля случая, а не ее достижение. Вон некоторым везет с первого раза и забеременеть, и ЗППП подцепить. А ее Бог миловал. А может, родила бы — так лучше было, все не одна по жизни. Она начало передачи пропустила, мысли витали неизвестно где. Только голос родной и знакомый, милый такой и вкрадчивый вернул на землю. Асан, это был Асан. Друг ее институтский, парень, с которым никогда любви не было. Только дружба настоящая. Настоящая ли? Сколько они не виделись, года полтора или два уже. Но он все равно оставался родным. Просто родным, и все.

А теперь он сидел в этом дурацком ящике и говорил своим красивым голосом о преимуществе свободных отношений… Вера даже не сразу поняла, что он не один, что тетка, сидящая рядом с ним, ей тоже знакома. Та самая ненавистная Танька Рожнова, которая после развода Рожновой быть перестала. Кем же стала она? Не помнила Вера. Не помнила, и все. А они продолжали вещать, что живут вместе и дочь воспитывают вместе, но узами брака не связаны, и не собираются, так как у каждого есть связи на стороне, и есть, с кем обсудить их и поделиться впечатлениями. Потому что их объединяет и совместное проживание, и дочь, и то, что они любят друг друга. И доверяют настолько, что и секс втроем пробовали, и пара на пару, с обменом партнерами.

Сначала глаза у Веры просто увлажнились, потом слезы проторили себе дорожку и катились одна за другой. Она уже не слышала, что они говорили, и о каких интимных подробностях рассказывали. Вера смотрела в экран и умоляла его, просто умоляла… Она говорила то, что, наверно, тысячу раз ему говорила его мать. И о том, что он поступает неправильно, и о загубленной жизни, о несостоявшейся карьере очень умного и талантливого человека, и о ребенке, девочке, живущей во грехе родителей. Но он не слышал ее так же, как не слышал мать. А Вера так и проплакала всю ночь.

Один день сменял другой, месяц тянулся за месяцем. Работа была отдушиной. Она полюбила венерологию, как, наверно, полюбила бы любую медицинскую специальность, которой занялась бы вплотную. У нее даже появились свои постоянные больные. Некоторые были хрониками, но предпочли молодую Веру своим старым и умудренным опытом врачам, а некоторые просто выписывались и через какое-то время попадали снова с новым или аналогичным прежнему набором инфекций.

Так текла жизнь. Пришла осень, и наступил день рождения Оли. Вера пошла поздравить. Естественно, что там и Витя тоже присутствовал.

На Оле надет вычурный костюм розового цвета с множеством оборок. Вера подумала, что в жизни бы такой не надела. Но вкусы у всех разные, и если Оле так нравится, то так и должно быть. Сели за стол, только не все сели, папа Оли сослался на недомогание и ушел в свою комнату. А тетя Сильва все время раздражалась практически на все, что говорил Витя. «Господи, — подумала Вера, — сценарий повторяется». После ужина Витя собрался куда-то по делам. Оля с Верой остались наедине, и понеслось. Оля говорила и говорила. И о том, что маму Витя раздражает, а папу так вообще. Он его на дух не переносит. Что мама не хочет оставаться с Витиным сыном, что он вынужден оставлять его с все с той же няней, а мальчик ее мамой называет, да и с Витей они жили практически семьей. И по словам Витиной мамы, там речь шла о свадьбе, но появилась Оля. А Оля — та, о которой он мечтал всю жизнь, а тут вдруг раз — и мечта стала реальностью. Еще говорила о том, что лучше бы им жить отдельно от родителей, но мама с папой ее не отпускают, требуя либо оставить у них совсем мальчонку, либо они с ним сидеть отказываются. И вот так получается, что куда ни глянешь, все везде тупик. И отношения получаются обреченными… И ссориться они все чаще с Витей стали: то по причине, а то и просто от раздражения.

Вот такая картина вырисовывалась, и очень даже не оптимистическая картина.

Долго еще говорили подружки. Каждая другой изливала душу и все, что там в этой душе накопилось. Пусть не было того самого счастья, о котором они в детстве когда-то мечтали, ни у одной, ни у другой, но они были друг у друга. А это ведь так важно, когда у тебя есть родной человек, которому можно излить душу, и он туда не плюнет, и поймет, и будет рядом, когда тебе хорошо и когда плохо. Просто будет всегда рядом, и ты будешь знать, что он у тебя есть. Всегда!

====== Он ======

Все было кувырком. Эта больная выматывала все нервы. Сегодня понедельник, то есть Вера не видела ее два выходных дня, а следовательно, без сюрпризов не обойтись. В пятницу она приводила одного мужа на обследование и одного любовника после обеда. Сегодня же должна привести другого мужа и двух детей. Шеф настоял на превентивном лечении для всех ее партнеров и всех детей. А это значит, что надо составить расписание, чтобы ее партнеры, не дай Бог, не пересеклись. Личную жизнь пациента нужно уважать, какой бы она ни была. Правда, как женщина может жить одновременно в двух семьях и в обоих иметь детей, в голове не укладывалось. Да еще наличествовали два постоянных любовника, но они в расчет не брались. Да и сама больная была тем еще подарком. К тому же Вера подозревала, что она беременна. Матка увеличена на семь-восемь недель, хотя пациентка все отрицает. Ее бы на УЗИ сводить, но ни один центр не соглашался делать УЗИ больной сифилисом.

Со всеми этими мыслями Вера дошла до отделения, надела халат и пошла на обход. Сначала женская палата. Эту злосчастную вызвала в процедурный первой. Надо ее еще раз на кресле посмотреть и анализы взять.