А потом как-то вечером к ним в дом пришла женщина. Молодая, замужняя. Немного интересная внешне, пришла с кучей фотографий и села разговаривать с мамой и бабушкой. Вере было неинтересно, и она хотела уйти к Оле. Но мама не пустила, объяснив, что это ее сестра по отцу Галина.

Галя была старшей его дочерью от первого брака и всю свою сознательную жизнь, а именно с восемнадцати лет, общалась с отцом и его женами.

Как выяснила Вера из разговора, мама была его третьей женой. От второй жены родилась дочь Татьяна, и они с Галей даже дружили, пока Татьяна не уехала к мужу в Ленинград.

Развод с моей мамой, по словам Гали, Юрий Степанович переживал очень тяжело, и во всем винил Верину бабушку. Вот она с его матерью не могла общий язык найти, отсюда и ссоры, и развод, и запрет видеть дочь.

Вера не выдержала. Никто и никогда не имеет право обвинять в чем-либо любимую бабушку. Галя стушевалась. А потом рассказала про предпоследнюю жену, от которой родился сын Юрий Юрьевич, но в разводе была виновата мать Юры. Опять не ужилась она со свекровью сына. А потом он женился на женщине с ребенком, хотел удочерить ее дочь, но не успел — умер. Галя ушла, а мама с бабушкой все обсуждали непутевого Юрия Степановича. Только обсуждали по-разному, мама с сожалением и тоской, а бабушка с раздражением и какой-то брезгливостью.

Только Вера никак не могла взять в толк, почему ее лишили отца. За что?

Какой бы он ни был, он ее отец, и она имела право его знать… Только уже не имеет ни отца, ни права.

Дальше в душу закралась ревность, он общался с другими детьми. А потом подняла голову ненависть. Зачем он их столько наплодил? Чтобы всех бросить?! Она бы не бросила, никогда!!! И тут она поняла, что была объективна в своих чувствах, а значит ненавидела его правильно, и не простила правильно, и не простит уже никогда!!!

Она просто уверовала в свою правоту и отпустила мысли об отце, то есть совсем перестала о нем думать.

Ее больше волновала подруга и ее неправильное увлечение котообразным Андреем.

А Оля была влюблена. Той нежной, пылкой первой любовью, на которую способно сердце семнадцатилетней девушки. Она бежала в школу только с мыслями о нем, они ходили на переменах за ручку, он провожал ее домой и оставался с ней до самого вечера. Они целовались в подъезде и в палисаднике дома, где жили Оля и Вера, на глазах всех соседей. Они были счастливы, насколько могут быть счастливы влюбленные.

Но что-то мешало их счастью. Вернее, не что, а кто. Кто? Разве не понятно? Единственной помехой их счастью была самая близкая подруга Оли — Вера.

Она его не принимала и не воспринимала.

Оля была уверена, что во всем виновата история с отцом Веры.

Но Андрей терпеть не мог Веру точно так же, как и она его.

====== Непонимание ======

Чем дольше встречалась Оля с Андреем, тем большая пропасть разделяла их с Верой.

Девочки выросли вместе, они были единым организмом до встречи с Андреем. Они всегда всем делились и все самое сокровенное несли друг другу. Трудно сказать, что они были подругами, они были сестрами. И пусть одна черноволосая, а другая почти блондинка, пусть у них разные родители, но они были вместе. И родители дружили, и жили, казалось, одной семьей. Все печали и горести были общие, и радости тоже. И дни рождения, и праздники — все вместе.

Детство девочек выпало на необыкновенное время, а, может, оно казалось необыкновенным потому, что это было детство. У них были общие воспоминания, общие игры, общие мечты.

Они любили друг друга той трепетной любовью, которая дается чистым сердцам и безгрешным душам. И казалось, что это навсегда, навечно…

Потому что нет той силы, которая сможет разлучить их, просто нет. Но на деле оказалось все совсем иначе. Такая сила нашлась в образе мужчины, которого одна почему-то любила, а другая ненавидела. Нет, у нее не было других чувств к нему, только ненависть. Вера придиралась ко всему: к цвету волос, к усам, к манере говорить, к голосу. Ее раздражало в нем абсолютно все. Даже если бы он попытался ухаживать за ней, она бы его отвергла. Потому что отрицала его, и все! Оля же такое дикое нетерпение к ее избраннику списывала на ревность. Она считала, что Вера просто ревнует ее к парню.

Пыталась объяснить подруге, что это разные чувства и понятия разные. Что она как была ее подругой, так и осталась, а Он — это совсем другое.

Вера же доказывала, что Он — это ничтожество. Котяра, не достойный внимания, и что Он — это вовсе не «Он». Что Он просто кажется тем, кто нужен Оле. Она чувствовала это на уровне подсознания и доказать свою правоту никак не могла, чем вызывала дикое раздражение.

Каждая встреча подруг заканчивалась ссорой. Но их тянуло друг к другу, и они продолжали встречаться, потому что жизни друг без друга не представляли. Они просто не обсуждали больше Андрея. Они были счастливы в своем привычном мирке, одном на двоих…

Но как яблоко изнутри выедает червь, так и их мир постепенно становился все менее ярким и радужным. О чем-то молчала Оля, это чувствовала Вера, о чем-то не спрашивала Вера, и это понимала Оля. Недосказанность и недопонимание становились тем самым червем, поедающим дружбу.

Пришло лето… А затем осень.

Оля уже была студенткой педагогического института, Вера перешла в десятый — выпускной класс. Андрей же не поступил в медицинский и устроился работать санитаром. И куда бы вы думали? Конечно, именно туда, где работал Алексей, и в то же самое отделение. Другого места он просто найти не мог. Из двенадцати городских больниц, он выбрал именно ту.

Андрей проводил с Олей все свободное время. Вера же занималась кроме школы еще дополнительно химией и физикой. Общение с подругой стало урывками. Да и интересы резко поменялись. Оля стала взрослой, а Вера…

Это было больно. Она осталась совсем одна. С бабушкой можно было поговорить далеко не обо всем, а с мамой тем более. Оставалось придумать свой мир и жить в нем вдали ото всех. Мир был всегда разный, чаще связанный с тем, что она читала в данный момент из художественной литературы.

Нет, вы не подумайте, отношения у Веры с родственниками были очень теплые, и они любили друг друга. Но раскрыть душу — это показать и ее темные стороны. Мысли тем и хороши, что о них никто не догадывается и прочитать не может. Потому что в мыслях можно все. Даже мечтать о мальчишке из другого класса и понимать, что нравится он совсем не так, как товарищи-одноклассники. Только произнести это или показать никак нельзя. Потому что бабушка обязательно скажет, что ее дело — учиться и становиться человеком, а о мальчиках думать она еще успеет. Сейчас же она еще слишком мала для этого.

Зная практически все ответы, можно не задавать вопросов.

Шло время, приближался день рождения Оли. Его подруги отмечали всегда, и всегда вместе. Вера заглянула в ЦУМ после школы присмотреть подарок. Она долго бродила по отделам, но ничего интересного не нашла. А хотелось купить что-то особенное, подруге исполняется восемнадцать. Ничего не найдя в ЦУМе, отправилась в ювелирный, может подвеску присмотрит. Но в ювелирный она не вошла, так как заметила у прилавков с кольцами Олю с Андреем.

Так ни с чем она вернулась домой. Дома все-таки рассказала о том, что видела Олю с Андреем в ювелирном бабушке.

— И чему ты удивляешься? — спросила бабушка.

— Что они там делали?

— Смотрели подарок ко дню рождения. Я не понимаю тебя, и никто не понимает. Андрей — хороший парень. Все рады их дружбе, одна ты… Я даже слов подобрать не могу, что ты творишь? Чем он плох? Ты можешь объяснить?

— Нет.

— Тогда не мешай. Это не твое дело. Кроме ссоры с Олей ты ничего не добьешься, понимаешь?

— Но он не тот. Понимаешь, не тот! Она не будет с ним счастлива, это ошибка!

— Ты говоришь так только потому, что завидуешь ей. У нее есть парень, а у тебя нет.

— Такого и не надо! И не завидую я. Неужели так трудно понять, что зависть мне не присуща, я живу с вами пятнадцать лет, шестнадцать скоро! Просто я переживаю за нее, и все!

— Так не переживай, они красивая пара. И да, мама говорила, что они собираются пожениться через год. Вот он поступит в институт, и они поженятся. Только учти, что твоего места в их семье не будет. Так что не лезь, куда тебя не просят.

— Я пытаюсь раскрыть вам и ей тоже глаза на него.

— Чем? У тебя есть хоть один аргумент?

— Нет.

С тем Вера и ушла в свою комнату. На следующий день она купила подарок подруге – золотую подвеску, маленькую очень, но купила, потому что хотела такое, чтобы запомнилось. Только подарить ее она уже сама не смогла — передала через Олину маму.

Оля попросила ее на день рождения не приходить. Так хотел Андрей. А еще у нее соберутся новые подруги, а они студентки, и школьнице Вере нет там места, потому что она не доросла. Оля предложила отметить вдвоем на следующий день. Вера отказалась. Хлопнула дверью и ушла. Долго ревела в своей комнате, даже ужинать не пошла. А в пятницу отправилась на улицу и наблюдала за праздником, глядя с улицы в освещенное окно. Вспоминалось многое. Очень многое, что связывало их все эти годы.

Вспомнила, как отец Оли водил их гулять в парк Культуры и отдыха. Как они всегда надевали одинаковые платья и одинаковые туфельки. Им всегда, или почти всегда покупали одинаковые вещи, только разного цвета.

Вспоминала, как прохожие останавливались и разглядывали девочек, совсем не похожих, но одинаково одетых. Уж очень они были яркими и очень контрастными. Одна темноволосая и черноглазая, другая совсем светленькая. Они же всем говорили, что они сестры. А отец Оли смеялся и отшучивался от расспросов. Даже кукол им покупали одинаковых, только Оле блондинок, а Вере брюнеток.

Слезы тихо текли по лицу. Ничего этого уже не будет, все осталось там позади…

Горько и больно. Вот это действительно больно, вот это потеря! Вера подумала о матери, которая оплакивала смерть отца, вот, наверно, точно так же, как Вера сейчас оплакивает конец дружбы.

И поняла очень важную вещь — когда есть чувства, то терять тяжело…

Она ведь раньше никого никогда не теряла и не понимала этого, а теперь так остро поняла.

====== Экзамен ======

Позади остались выпускные экзамены в школе, да и выпускной вечер тоже. С одной стороны, это радовало. Появилось чувство свободы!

Причем откуда оно взялось, было совершенно непонятно, по идее его быть не должно было. Все оставалось как раньше. Помимо одного: в ящике с документами кроме свидетельства о рождении и паспорта, выданного в шестнадцать лет, появились аттестат об окончании средней школы и золотая медаль.

Оставалось только сдать химию в институт на отлично, и можно жить спокойно в качестве студентки.

И она занималась день и ночь. Практически без перерыва и на глазах у бабушки. Чтобы, не дай Бог, не отвлекалась на посторонние вещи, чтобы не читала книгу в ящике стола и не вздумала мечтать.

Вере казалось, что она уже не читает вслух, а просто наизусть рассказывает учебник. Но бабушка считала, что этого мало, заново решались задачи, и снова читались страницы учебника, и так до бесконечности, до шума в ушах, до дикой головной боли, почти до потери сознания. И в один момент Вера поняла, что ничего не видит. Вообще ничего.

Бабушка вызвала с работы маму. Началась паника, вызвали скорую помощь, потом позвонили Алексею.

Врач скорой просто вколол димедрол и спазмолитик, только для того, чтобы девочка уснула. Он просил дать ей хотя бы сутки отдыха.

Алексей приехал после работы. Вера только пыталась проснуться от действия лекарств. Зрение вернулось. Дальше был серьезный разговор с Ириной и с Марией Михайловной о том, что они сломают Веру, что так нельзя, что она знает весь необходимый объем, а то, что они делают, лишнее. Они же на пару доказывали, что ни денег, ни блата у них в мединституте нет. И другого пути поступить, кроме как выучить, они не видят.

В конце концов, они просто поругались. Он ушел со словами, что они не родители, а садисты.

В этот день Вера больше не занималась, за учебники ее посадили только на следующее утро, и все началось сначала.

В день экзамена мама была просто сама не своя. Наставления, что и как делать, не иссякали.

Вере же было просто все равно. Главное, что эта пытка закончится, а дальше уже будет то, что будет.

Она взяла билет и села писать. Писала долго, брала дополнительные листы, но и их оказывалось мало, брала еще. Наконец ее вызвали отвечать. Ответила, экзаменаторы посмотрели записи.

— Для кого Вы все это писали?

— Для вас, чтобы не было спорных вопросов.

Они откровенно рассмеялись все втроем.

— Председателя комиссии ждать будете?