— А я и молюсь, — с гордостью произнесла Вера.

Наталья Викторовна же продолжала:

— Вот внучек — копия Сашенька. Ты занимайся с ним, читай ему, чтобы умнел. Я со своим сыном, знаешь, сколько занималась, и учился он нам с Сашей на радость.

Вере стало смешно и грустно одновременно, сын был похож на нее, а вовсе не на мужа. Но Наталья Викторовна видела так, как хотела видеть, и любила внука именно за то, что в нем разглядела продолжение себя. По большому счету она была просто несчастная баба, которая выживала как могла в такой своей непростой жизни и стала такой, какой стала. Ведь все имеет свои истоки и свое продолжение.

====== Настя ======

Они приехали совершенно неожиданно. Саша не предупредил жену о своем возвращении. Просто открыл двери своим ключом и вошел в дом, держа за руку девочку, такую маленькую по сравнению с ним, но очень похожую на него внешне.

Вера смотрела на них, выскочив из кухни с тарелкой в руке и полотенцем, которым вытирала тарелку. Ей почему-то вспомнилась Козетта из «Отверженных» Гюго.

Немая сцена затягивалась. Вера во все глаза смотрела на ребенка, а та с не меньшим любопытством разглядывала ее. На душе у Веры было необычайно спокойно, необычайно хорошо и светло.

Но каждый опытный врач знает: если все вдруг идет необычно гладко, то это не означает, что жизнь наконец-то наладилась. Просто провидение решило поразвлечься.

Вера была опытным врачом, и Сашины профессиональные данные тоже не вызывали сомнений. А потому оба продолжали молчать, боясь нарушить ту атмосферу, которая возникла в данный момент.

Молчание нарушила Настя:

— Здравствуйте, — произнесла она, — я теперь буду жить с папой, Вас я мамой называть не буду, мне мама так сказала.

— Я рада, что ты приехала, — почувствовав надвигающиеся проблемы, сказала Вера. — Не надо меня называть мамой. Я Вера, просто Вера, и давай на ты. Проходи, сейчас я тарелку на место поставлю.

Она вернулась в кухню и глубоко вздохнула. Нет. Нет простых решений. Трудности только начинаются. Вот как их пережить, как разрешить все возникающие вопросы, и как сохранить семью?!

Опять потянуло поясницу.

Данька вылез из манежа и побежал к отцу, он чуть не стукнул его новой машинкой и сообщил:

— Папа биби.

Саша вошел в кухню с Данькой на руках и обнял жену.

— Вераш, родная, все образуется, она хорошая девочка, мы уже привыкли друг к другу. И вы привыкнете.

— Да, Саша, конечно, привыкнем.

Почему-то совсем в это не верилось, но очень хотелось поддержать его. В голове промелькнула мысль, что жить без него она не сможет и не будет, а потом стало себя безумно жалко, и на глаза навернулись слезы.

А он смотрел на меняющееся выражение ее лица и улыбался.

— Вераш, ты смешная. Ведешь себя совсем по Фрейду. Ты же взрослая девочка, постарайся влезть в ее шкуру и понять. Не осуждать, а понять, а я ее буду воспитывать. Там поле непаханное. Но я не мог иначе!

— Понимаю, что не мог. Я буду стараться. Я для тебя что угодно сделаю…

— Вот и умница. Кормить нас будешь?

— Да, конечно.

И она стала быстренько накрывать на стол. Но грустные мысли не отпускали, а из комнаты доносился детский смех и Данечки, и Насти, да и Саша хохотал вместе с детьми.

И тут она влезла в ту самую шкуру. И поняла, что если бы попала в ситуацию, аналогичную Настиной, то и вела себя совсем точно так же. Вот отказалась же она свекровь называть мамой. И родной она ее совсем не считает, хотя она мать ее мужа, и по большому счету член ее семьи. А девочка видит ее впервые, и кто его знает, что там Галя про нее, Веру, наговорила. Не стала же она Веру расхваливать, судя по их встрече — точно не стала бы.

Так что же она творит? Неужели это ревность? Элементарная ревность к ребенку? Нет, она не Наталья Викторовна, и она не позволит этим чувствам поселиться в ее душе.

Никакой ревности. Только любовь и терпение. Вот что нужно, и тогда они смогут стать близкими людьми. Настя — ребенок, нуждающийся в любви. Вот и все. Все дети нуждаются в любви, и Настя особенно, потому что ее точно недолюбили, и теперь задача ее и Саши — дать ребенку то, чего она была лишена.

Вера все расставила на столе и поняла, что их кухня в пять с половиной квадратов безбожно мала, чтобы вместить четырех человек. Причем для одного стоял чудненький детский стульчик, занимающий добрую половину помещения.

Она прошла в комнату, откуда раздавался смех. Саша с детьми играл на полу, Настя прижималась к нему всем тельцем, а Данька вытанцовывал, смешно и неуклюже двигаясь. Над ним-то они и смеялись, а он тоже — просто за компанию и потому, что ему уделяли столько внимания.

— Ну, вставайте, ребята, кушать подано! — с улыбкой произнесла Вера. — Только сначала мыть руки всем.

— Слушаюсь, великая начальница! — Саша чмокнул ее в щечку.

— Вера, я столько не съем, — произнесла девочка, глядя в свою тарелку.

Вера поставила рядом чистую тарелку.

— Можешь себе отложить и есть столько, сколько захочешь.

Но Настя съела все.

Вот так случились первый контакт и первое взаимодействие. Это был плюс. Но за плюсом тут же последовал минус. Настя сказала, что ее мама велела ей звонить каждый раз, когда она будет недовольна Верой, а потому она просит папу написать ей номер телефона мамы с кодом города — так, чтобы можно было набрать номер в любой момент.

Вере стало больно. Просто больно, и все. Она так старалась, так хотела принять и полюбить эту девочку, а тут оказывается, что та маме своей жаловаться будет. Той самой маме, которая не задумываясь отправила дочь с совершенно незнакомым ей человеком на попечение совершенно чужой женщины, да еще просит звонить и жаловаться.

Саша смотрел ей в глаза и как будто читал мысли. Он улыбнулся и покачал головой, осуждая, понимая, что ушла не в том направлении. И она улыбнулась в ответ. Отпустило сразу как-то. Уже хорошо. Начинать общение с девочкой, ее воспитание да и просто взаимодействие надо с себя. Надо ставить цель и идти к ней неукоснительно, даже если шаг вперед, потом шаг назад. Только так, а иначе ничего не получится, и эгоизм свой засунуть надо в одно место, чуть пониже спины — убеждала себя Вера. «Умеешь же ты, — обратилась она к себе, — добиваться цели. Вот и добивайся. Помаленьку, потихоньку, маленькими шажками, но Настя должна стать родной тебе и ты должна стать родной Насте. Вперед, девочка», — закончила свою пламенную речь, обращенную к самой себе Вера.

После ужина все вместе рассказывали сказки, играли в театр, потом уложили Даньку спать и договорились завтра с самого утра пойти в школу и определить Настю в класс, а потом съездить на барахолку и купить ей вещи.

— Я сама буду выбирать? — раздался ее восхищенный голос.

— Сама, но нам с Верой тоже должно нравиться, — резюмировал Саша.

Ей постелили в большой комнате на диване. Дали Данькиного зайца, пообещав купить любую игрушку на ее усмотрение, и она уснула.

Вера с Сашей тоже легли.

— Как ты тут без меня? — ласково спросил он.

— Плохо, я без тебя совсем не могу, представляешь, как калека прямо.

— А как он? — Саша положил руку на уже чуть выпирающий живот.

— Болит все. Я пью таблетки. Я… Мы справимся, да?

— Да. Мама звонила?

— Приходила, пирожков напекла, вкусных. Мы с Данькой два дня лопали.

— Мама?! Пирожков?! И принесла?! Чудо-то какое. Ну ладно. Вераш, Галя отдала мне дочь без разговоров. Муж у нее еще тот тип. Но его она слушает, вот и отдала, мне даже показалось, что от греха подальше. Понимаешь, не потому, что она плохая мать, а чтобы защитить Настю. Судя по синякам, что видны у Гали, он ее бьет. Но это их семья и их дело. Отец сказал половину правды. Они закодировались вместе с Машей. Сама понимаешь, как закодировались, так и раскодируются. Маша — сестра-хозяйка, была в хирургии. Там они и познакомились, спирт их союз скрепил. Его держат на работе, хотя он не подарок в связи со своим пристрастием к алкоголю. Он мне, конечно, обещал, что никогда больше пить не будет, но, Верочка, пойми, я не верю. Сказал, что будет приезжать к нам, я разрешил. Вот и все.

— Ты все сделал правильно. Мы справимся. Когда ты со мной, я такая сильная!

— Да, я понял, что когда меня нет, мама пирожки тебе носит. Верка, что ты не договариваешь?

— Все хорошо, просто по душам поговорили и поняли, что мы одна семья. Она и пришла с гостинцем.

Он только усмехнулся.

====== Как быть дальше ======

— Сан Саныч, Ваша мама звонила, раз шесть, наверное.

— Спасибо, — он просто глянул в сторону нового заведующего и прошел в ординаторскую.

Отношения не складывались, особенно после того, как он высказал новому начальнику все, что думает о нем прямо в операционной. Тот обиделся, но что с того, Саша считал, что был прав. Он всегда ставил жизнь пациентки выше каких-либо амбиций. Потом Саша взял отпуск, а вернулся к практически новому коллективу. Это не радовало. Нужно было искать работу. Но сейчас вовсе это все не к месту. Он нужен дома, а дом в двух кварталах. Удобно, слишком удобно, чем пилить куда-либо на общественном транспорте. И детский сад рядом, и школа, а главное дом.

Первым делом он снял трубку и набрал номер матери. Ждать пришлось долго, но наконец он услышал ее слабый голос:

— Сашенька, ну наконец-то.

А дальше раздались всхлипывания.

— Мама, что случилось?

— Голова кружится, и давит в груди. Приедешь?

— Да, вызываю тебе скорую.

— Нет, сначала приедь.

Пришлось идти к заведующему и выслушивать, что его предыдущее начальство характеризовало как самого надежного сотрудника, а он то в отпуск, то отпрашивается. А дальше — что незаменимых людей нет, вон на улице Сейфулина сколько безработных стоит, выбирай не хочу.

Захотелось ему врезать, да так, чтобы почувствовал, но Саша сдержался, терпеливо объясняя, что матери плохо с сердцем, что нужно ехать туда.

Пока ехал на такси, думал. Пришел к выводу, что работу искать все-таки надо.

Открыл двери своими ключами. Наталья Викторовна лежала в кровати, и вид ее совсем не внушал оптимизма. Носогубный треугольник синий, одышка. Давление тоже было низким. В голове сидела одна мысль — инфаркт. Вызвал сразу кардиологическую бригаду, которая как по мановению волшебной палочки прибыла через пятнадцать минут.

ЭКГ Саша выхватил из рук удивленного врача, но инфаркта не было.

Наталья Викторовна, услышав, что ничего серьезного нет, сразу оживилась и собралась вставать с кровати. Скорая уехала.

— Сынок, кушать будешь?

— Чай попью с тобой вместе, потом давление замерю. Мама, что это было?

— Я тут на кухне возилась, и вдруг закололо, я таблеточку взяла, и потом все поехало и сдавило.

— Таблеточки дай.

Она дала. Таблетка была пролонгированного действия для понижения давления. Нет, Наталье Викторовне такого никто не выписывал.

— Где ты их взяла?

— Соседка, Майра Чингизовна отдала, у нее от мужа осталось. Саша, что ты делаешь, — она пыталась остановить сына спустившего таблетки в унитаз. — Саша, они дорогие.

— А если бы ты умерла? Сколько раз, я тебе говорил… — он безнадежно взмахнул рукой и замолчал.

— Беспокоишься?

Он продолжал молча смотреть на нее.

— Саша, я не хотела, я не знала, мне стало плохо, я разжевала таблетку.

— Я понял, давай прекратим этот разговор, и ты уже выпьешь сладкий чай.

— Расскажи, как вы там справляетесь?

— Нормально, мама, у нас все ничего, Настя учится, Вера дома. Данька растет. Слышь, Вера рассказывала: идут они по улице, гуляют. Стоит мерседес крутой, черный. Данька ручку протягивает: «Би-би дать!». Вера ему говорит: «Сынок, это взрослая машина, это не для игры». А Данька ей: «Папи!».

Наталья Викторовна рассмеялась.

— Тесно вам там.

— Тесно. Мама, я вот поговорить с тобой хотел, может, поменяемся квартирами. Ты в нашу двушку, а мы сюда. Тут три комнаты.

Она помрачнела.

— Саша, одному человеку для нормальной жизни нужны именно три комнаты.

— Понял, не дурак. Проехали.

Домой шел пешком, хотелось подумать. Он имел право на часть материнской квартиры, но разве он его озвучит, он хотел как лучше. У Насти была бы своя комната, и у мальчишек своя. УЗИ показало мальчика. И больница тут через дорогу, можно было бы устроиться. Но одному человеку нужны именно три комнаты, а никак не две. А им вчетвером в двушке нормально, и еще один на подходе.

Было обидно, но пока шел, обида прошла, осталось просто чувство дискомфорта. Мать он не исправит, какая есть — такая есть. Но мать есть мать. Это он ей жизнью обязан, а она ему, взрослому детине, ничем не обязана.