— Когда ты смеешься, я чувствую радость, которой ты делишься с окружающими. Ты никогда не прячешься за улыбкой, она всегда честная и искренняя. Мне нравится в тебе это.

— Можно я буду держать тебя за руку? Мне это очень нужно, Шеймус. — Я сердцем чувствую мольбу в ее голосе.

— Да. Пожалуйста.

Она находит мою руку и переплетает наши пальцы.

— А еще он был наркоманом. После девяти месяцев пребывания в их доме…я тоже стала наркоманкой. — В голосе Фейт слышится невыносимый стыд.

Я наклоняюсь и целую ее в лоб. А потом прикасаюсь губами к мокрым от слез глазам. Это разбивает мне сердце.

— Когда ты плачешь, мне хочется уничтожить то, что вызвало у тебя грусть.

— Я плохо помню последний вечер в их семье. Ее не было дома, а мы ширнулись пока дети спали. Я употребляла кокаин. Ему захотелось пойти в парк, хотя на улице была полночь. Я пыталась отказаться, но он настаивал. По дороге я выпила фанту, которую он мне дал. Последнее, что я помню…я сижу на старой ржавой карусели и слушаю, как она протестующе скрипит при каждом вращении. — Она крепко сжимает мне руку. Так крепко, будто это поможет выпустить боль и гнев, которые разрастаются внутри.

И я повторяю то, что она сказала мне несколько месяцев назад:

— Выплесни на меня свою ненависть, Фейт.

— Я не могу, Шеймус.

— Выплесни на меня свою ненависть, Фейт, — громче повторяю я. — Пожалуйста. Тебе нужно выплеснуть ее. Я справлюсь. Кричи на меня, если нужно.

Проходит несколько секунд, и, наконец, ее ненависть разбивает молчание поспешным, рваным шепотом:

— Я ненавидела его, Шеймус. Я ненавидела ее. Ненавидела себя. Свое пристрастие. Я ненавидела свою жизнь. Я просто ненавидела. Ненавидела, чтобы выжить.

Ее слова разрывают мне сердце. Я освобождаю руку из захвата и крепко обнимаю ее. Фейт мгновенно отвечает тем же. Сила ее объятия прямо пропорциональна ненависти, которая бушует в ней.

Мне уже начинает казаться, что она просто сплющит меня, но внезапно ее объятие превращается в обычное, любящее.

— Мы. Ты и я, — хлюпая носом, произносит Фейт. — Мы должны стоять на твоем коврике, Шеймус.

Я улыбаюсь и, не открывая глаз, целую ее в лоб.

— Должны. И будем. Только позже. — Потому что сейчас мне хочется привести ее домой и никогда не отпускать.

Она обнимает меня крепче и снова хлюпает носом.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Теперь твоя очередь. Мне нужно услышать, что-нибудь хорошее перед тем, как я закончу свою историю.

— Твои объятия меняют людей. Я видел это. И чувствовал. В тебе есть искренняя доброта, качество настолько редкое и чистое, что мне хочется упасть перед тобой на колени. Я бы мог всю жизнь провести в твоих руках. — Я глажу ее по спине. Ей нужно расслабиться, чтобы договорить.

Несколько минут Фейт молчит, а потом продолжает. У нее уставший голос, будто те секреты, которыми она поделилась со мной, вымотали и опустошили ее. Но в этом и есть фишка всех секретов — они тягостные и тяжелые. Чтобы избавиться от них, нужна сила. Это не просто.

— Я очнулась в больнице. Доктора и полицейские мне все объяснили. Помимо кокаина, который я сама приняла, в моей крови обнаружили рогипнол23. — Ее голос спокойный, слишком спокойный. У меня внутри все сжимается. — Когда я отключилась, он раздел меня и изнасиловал. На рассвете нас нашел мужчина, который вышел погулять с собакой. Мы валялись под деревом, как выброшенный мусор. Я была голая. А он мертвый. Выстрелил себе в голову из пистолета.

Я жду, что она расплачется. Но нет. Это по моим щекам начинают катиться слезы. Я только крепче прижимаю ее к себе, не зная, чем еще помочь. Просто непостижимо на что способны люди.

— Мне жаль, Фейт. Мне очень жаль. — Я знаю, что мои слова ничего не изменят. Это не помощь. Но я не могу просто сидеть и молчать.

— Теперь я вызываю у тебя отвращение? — раздается едва слышный шепот. Это вопрос, на который она сама уже придумала пессимистический ответ.

— Нет. Никогда. Спасибо, что разделила со мной свое прошлое. Только самый подлый человек способен на подобный поступок. — У меня в голове не укладывается, что можно намеренно причинить вред другим людям. — Когда ты бросила употреблять наркотики?

— В тот же день. Больше в моей жизни не было наркотиков. Хотя, я чуть было не сорвалась, когда вернулась в Калифорнию. Именно поэтому я оказалась в приюте и познакомилась с Бенито.

Я резко открываю глаза и отстраняюсь от нее. На улице тепло и на пляже никого нет.

— Фейт, открой глаза.

Влажные ресницы медленно разлепляются и на меня смотрят блестящие от слез голубые омуты.

— Ты жила в приюте для бездомных?

Она кивает.

— Срок моей аренды практически закончился. У меня не было ни денег, ни работы, ни выбора.

У нее не было выбора? А я?

— Ты могла прийти ко мне. Ты должна была прийти ко мне.

Фейт качает головой и ее взгляд смягчается.

— Ты жил с Мирандой. Хоуп сказала, что вы семья. Теперь я знаю, что неправильно поняла ее, но тогда я не захотела вмешиваться и причинять тебе и детям неприятности.

Мне так и хочется сказать о неправильных решениях и об эффекте домино.

— Миранда. Она как несчастливый «пятак». Ей нужно было где-то жить, и она решила, что мой диван подходит для этого лучше всего. Я был в отчаянии. Мне хотелось вернуть детей, поэтому я разрешил ей остаться на несколько недель.

Фейт кивает; в ее глазах светится понимание.

— Ты не обязан объяснять, Шеймус. Ты все сделал правильно. У тебя все получилось, и дети снова живут с тобой. — Она вздыхает и вытирает слезы. — На самом деле Миранда не такая плохая, как я думала. Бенито она нравится. И Хоуп любит ее. — Я уже несколько недель знаю, что Хоуп мать Фейт, но все еще не могу поверить в это. — Именно Миранда убедила ее начать работать поваром в приюте. Да, деньги небольшие, но это первая настоящая работа Хоуп и она ей очень нравится.

— Я рад, что ты нашла маму и ответы на свои вопросы.

— Я тоже. Жизнь расцветает, если дать ей второй шанс

Мне хочется гладить ее, не переставая. Хочется убедиться, что все это действительно реально.

— Конечно. Ведь ты здесь, со мной.

— А у нас есть второй шанс, Шеймус? — нерешительно спрашивает Фейт. — После того, что ты узнал о моем прошлом, твои чувства изменились?

Я встаю, опираясь на трость и, стряхнув песок с джинсов, подаю ей руку.

— Пошли. Я не могу ответить на этот вопрос здесь.

Она обхватывает мою ладонь, и я помогаю ей встать.

— Почему?

— Потому что мы одеты. А мое тело умоляет меня ответить на твой вопрос…детально...обстоятельно…с помощью прикосновений, а не слов, и за закрытой дверью, в моей спальне.

— Шеймус, ты хоть представляешь, какой ты сексуальный? — возбужденно восклицает она.

Это были последние слова, которые мы произнесли. Ну, не считая «МЫ», которое сказала Фейт, когда мы целовались на коврике с надписью «W…E».

Я исполнил свое обещание: завел ее в спальню, закрыл дверь и снял с нас всю одежду. Следующие несколько часов я обнажал душу: каждым прикосновением…поцелуем…и движением бедер. Я успокаивал ее сомнения и страхи, давал надежду на будущее.

Все без слов.

И когда мы уставшие, но удовлетворенные лежим в темноте, Фейт, наконец, нарушает молчание.

— Шеймус?

— Да?

— Я тоже люблю тебя.

На моем лице расцветает улыбка. Она услышала все, что я хотел сказать.

Глава 65

Волшебство – это звучит чертовски вкусно

Миранда

Настоящее

Я мою духовку в отвратительных желтых резиновых перчатках. После попытки самостоятельно приготовить суфле. Оно вытекло из формы и сгорело. Надеюсь, это не признак того, как пройдет мой день.

Раздается звонок в дверь.

Я смотрю на часы. Они пришли на пятнадцать минут раньше. Черт возьми. Я снимаю перчатки и бросаю их в духовку, пытаясь скрыть улики, а потом открываю дверь.

Рори вручает мне букет цветов. Рядом с ним стоят Кай, Кира и Бенито.

— Спасибо, — искренне говорю я. Впервые я поблагодарила человека за цветы. От этого мне становится немного тошно, потому что от Шеймуса я принимала их как должное, иногда даже не удостаивая этим словом. Но, с другой стороны, я только что произнесла его от чистого сердца. Это большой шаг вперед для меня. За шесть месяцев после произошедшего с Каем, я сильно изменилась. Теперь я другой человек. Не совершенно другой, естественно. Я все такая же напористая, нетерпеливая и властная. Но я, наконец, поняла, что является самым главным в жизни. Это мои дети, друзья и люди, с которыми я работаю. Люди — вот, что делает нашу жизнь ценной. Способность жертвовать. Любить. Сострадать. Кто знал, что это может быть чертовски приятно?

— Вот только не стоит растекаться передо мной лужицей, Миранда. — Мое имя больше не звучит как оскорбление, когда Рори произносит его. Он показывает на Бенито. — Это была его идея. — Тот факт, что именно он вручил мне цветы, подтверждает, что наши отношения на правильном пути. Мы с ним многого достигли за короткое время.

Дети заходят и приветствуют меня объятиями. Бенито подмигивает Рори.

— Я предложил купить цветы. Кай и Кира согласились. Рори настоял на барвинках, — шепчет он мне на ухо.

Дети расходятся по своим спальням, а Бенито следует за мной на кухню. Я ставлю цветы в вазу, а он принюхивается.

— Суфле не получилось, — признаюсь я, пока он чего-нибудь не сказал. — Я могу приготовить тосты с высокой вероятностью успеха или можно сходить куда-нибудь поесть. Я пригласила Бенито на ланч, и по дороге он захватил детей из квартиры Шеймуса.

— Тут недалеко есть пекарня, — смеется Бенито. — Слышал, там готовят вкуснейшие круассаны.

— Прямо-таки вкуснейшие? И ты говоришь чистую правду?

Он с невинным видом кивает головой, а потом улыбается и подмигивает мне.

— Мой брат просто волшебник, когда дело касается теста.

— Ммм, волшебство — это звучит чертовски вкусно. Я согласна.

Волшебство — это и, правда, чертовски вкусно. Я рада, что суфле не получилось.

Остаток выходных я провела с детьми. Мы ходили на пляж и плескались в море. А потом допоздна смотрели фильмы, ели вредную еду и болтали обо всем на свете. Самое главное, что наше общение протекало естественно. Я смеялась с ними. Обнимала их и прижимала к себе.

Сейчас я ощущаю себя мамой, которая любит своих детей. По-настоящему, бесхитростно и глубоко. Не думала, что способна на такое чистое чувство.

Сегодня вечер воскресенья. Шеймус только что забрал Кая, Рори и Киру. Я сижу в гостиной со стаканом вина и размышляю о своей жизни. В ней было столько сожалений. Столько лжи. И боли, которую я причинила людям. Слава богу, все изменилось. И как же мне повезло, что, не смотря на все произошедшее за эти годы, я, наконец, смогла подружиться с бывшим мужем, — что было нелегко, но я не виню его за это — наладить отношения с детьми и завести хороших друзей. Теперь я сама себе «пропуск в рай». Я поступаю правильно по доброй воле. Намерения и старание — вот, к чему сводится все. Ты стараешься или не стараешься. Выбираешь хорошее или плохое.

Я стараюсь изо всех сил.

И выбираю хорошее.

Делай добро даже ценой жизни.

Это мой новый девиз.

ГЛАВА 66

Это невыносимо прекрасно

Фейт

Будущее

Шеймус выглядит таким красивым в черных брюках со стрелками и в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Он босой, так же, как и я. Мы стоим на коврике с надписью «W…E» на песке в окружении Кая, Рори, Киры, Хоуп и друзей. Перед нами стоит Бенито с Библией в руках. Он с гордостью выполняет свою обязанность регистратора — по крайней мере, на сегодня.

Когда подходит мой черед давать обещание, я пристально смотрю в карие глаза Шеймуса и, счастливо улыбаясь, говорю:

— МЫ. Это будет невыносимо прекрасно. Согласна.

А он в ответ клянется:

— Это будет намного больше. Согласен.

Эпилог

Что такое любовь

Попросите сто человек объяснить, что такое любовь.

И вы получите сто различных ответов.

Потому что любовь, как искусство, она — субъективна.

Постоянно меняется.

Эволюционирует.

Хороший тому пример…

Миранда

Любовь существует.

Она не притворство, как Санта Клаус или Вегас. Она осязаема и полна надежд.

Это мои дети.

И мой выбор.

Это намерения.

И сострадание.

Да, она чертовски реальна.

Думаете, что только дураки верят в любовь?

Тогда я дура.

Шеймус